Книга В лабиринте тайн - Алла Соловьева

Тело напряглось. Заслышав об отзыве, я едва не упала. Благо Макс поддерживает.

– А я и не способен, – невозмутимо заявил Фомин. – И ты об этом прекрасно осведомлен! Вампиров на территории не было, а я сделал все, чтобы избежать риска! Но самое противное – я не знаю, что теперь делать с экзаменом. Может, проведем еще раз? – как ни в чем не бывало спросил он. – Если здесь будет столько Хранителей, сколько сейчас, не думаю, что Охотники осмелятся напасть.

Фадеев поморщился. С доводами директора он был явно не согласен – вероятно, с удовольствием запер бы меня в мастерской в тесной компании кисточек, – но следить за разговором не перестал. Кажется, я на него плохо влияю.

– Ты меня не слышал? – сухо спросил Вязин.

– Если о заявлении, то нет. – Теперь в тоне Фомина послышались резкие ноты. – Я все еще директор академии, и не подпишу его! А если будешь настаивать, то поищи на мою должность кого-то другого!

– Шантажируешь? – усмехнулся Вязин. – Бросить своих Хранителей на произвол судьбы тебя заставит только смерть!

– Раскусил. – Лица Фомина я не видела, но представила, как он лукаво улыбается. – Просто стараюсь убедить тебя, что Злата должна остаться в академии. К тому же она сама выбрала этот путь. А ты слишком любишь ее, чтобы лишить мечты. Так что забудь о заявлении. – Интонация директора была твердой и возражений не подразумевала, будто он знал, что на этот раз последнее слово точно останется за ним.

Я облегченно расслабилась. Кончики губ неуверенно поползли вверх, но я тут же сосредоточилась на беседе.

– Жаль, что среди оборотней нет лис, – с иронией заметил Вязин. – Тебе такая трансформация подошла бы идеально! Интуитивно ты всегда видел Злату глубже, чем кто-либо другой! Заявления не будет, – сдался он. – И об экзамене я подумаю. Но больше твою самодеятельность не потерплю! На этот раз ты зашел слишком далеко!

– Знаю, раскаиваюсь, но и вопросы у меня появились, – отозвался Фомин. – Охотники оказались тут далеко не случайно. И судя по всему, знали не только о том, что Злата появится здесь, но и о времени проведения экзамена. А это уже настораживает.

– Думаешь, ее кто-то выдал? – напряженно спросил Николай.

– Вряд ли, – прищелкнул языком директор. – О проведении экзамена знали двадцать пять Хранителей и Марк, и почти все едва не погибли, защищая ее. Даже не знаю, что предположить.

Послышался шорох, словно кто-то из них изменил положение. Николай тяжело вздохнул.

– С каждым днем Коншин получает все больше сведений о нас, а мы, как щенки, слепо возимся в темноте, пытаясь предугадать его намерения. Шансов найти девушку-вампира тоже ничтожно мало.

– Согласен. Сначала созданные вампиры, теперь Охотники. Я уже отдал приказ проверить территорию на предмет Охотников, но сомневаюсь, что мы кого-то найдем, – задумчиво проговорил Фомин. – Они применяют левитацию, и оборотни не могут взять их след. А мы так уязвимы… Да, кстати, – спохватился Юрий Петрович. – Что там с новыми костюмами для трансформации? Они совсем бы не помешали, а биохимики медлят.

– Первый пробный костюм с принием они обещают предоставить уже через пару месяцев. А сейчас нам пора возвращаться.

Осознав, что Николай и Юрий Петрович вот-вот выйдут наружу, Макс потянул меня от микроавтобуса…

Чувство несмываемой грязи было и утром, когда я смотрела на расстроенную Ирину, и вечером, когда сидела в своей комнате с Максом, и на следующий день, когда входила в здание академии, и еще через неделю. Нет, во взглядах студентов не видно упрека – наоборот, сочувствие. Но осознание того, что благодаря мне едва не погибли Хранители, не давало покоя. Единственное, что утешало: экзамен по экстремальному вождению Вязин все же разрешил провести – в конце учебного года, вместе со всеми.

Жизнь вернулась в привычное русло. Холодные дни, академия, уроки, тренировки, подготовка к сессии. По вечерам – дом, ужин и приятное общество Макса. Он себе не изменил: свидания, цветы, бесконечные запасы моего любимого шоколада, нежные поцелуи и ласки – море терпения, но четкое соблюдение дистанции. К более близким отношениям он не принуждал, и я была благодарна ему за это. Ведь где-то внутри, глубоко под внешней оболочкой, саднила огромная, незаживающая, изъеденная язвами рана.

К концу марта зима нехотя начала отступать. Дороги покрылись мутной тающей жижей, деревья стряхнули с себя зимний наряд, ветки набухали почками, но желанным теплом и не пахло. Вечно свинцовое небо гнало тяжелые тучи и разверзалось холодным пронизывающим дождем. Елизара я не видела давно. Не позволяли моя загруженность в академии и его занятость. Хотя, возможно, это всего лишь отговорки. Конечно, мы созванивались, но за торопливыми скомканными разговорами теперь скрывалось смущение обоих, будто внезапно мы осознали, что дружба межу нами – всего лишь призрачная иллюзия, завуалированное тепло, за которым скрывается настоящий вулкан сжигающих чувств. Ни думать о которых, ни вспоминать нельзя…

– Как же я устала, Тагашев! – Вздохнув, я повернула серебряную рамку с фотографией Елизара к стене. Минуту помедлила и, вновь подхватив фото, решительно положила в нижний ящик стола.

С улицы донесся звук подъехавшей машины. Фадеев приехал, чтобы отвезти меня в академию. Засунув в рюкзак учебник по основам безопасности людей, над которым сидела весь вечер, готовясь к контрольной работе, я еще раз прошлась щеткой по блестящим локонам, проверила тщательно наложенный макияж и торопливо спустилась вниз. Пасмурное утро встретило отсутствием дождя, обилием громадных луж и странным поведением Макса.

– Привет! – Низкий голос, будто надломившись, завибрировал.

Фадеев привычно распахнул дверцу машины, но сегодня не поцеловал меня. Его ладони едва заметно подрагивали.

Поздоровавшись, я уселась на сиденье и настороженно проводила парня взглядом, пока он садился за руль. Выглядит напряженным. Лицо бледное, губы плотно сжаты, а под нижними веками – темные полумесяцы, будто не спал и сильно расстроен.

– Макс, что-то случилось? – тихо спросила я.

Он вздрогнул, завел машину и ответил, только проехав квартал:

– Все в порядке, забияка. – Желваки на скулах ходили ходуном. Рука зачем-то потянулась к внутреннему карману куртки, но он тут же отдернул ее.

Искоса наблюдая за ним, я терялась в догадках, но о причинах такого настроения не спрашивала. Если не расскажет сам, то вытягивать что-то бесполезно. Потыкав пальцами в кнопки аудиосистемы, я настроила любимую радиостанцию.

– В воскресенье мы с Альбиной и Кирой решили устроить совместную вечеринку у меня дома, – желая поднять Максу настроение, сообщила я о сговоре с подружками. – Если не пойдет дождь, можно организовать пикник на улице. Будут Павел, Наталья, Марк…

Я осеклась на полуслове, так как поняла, что Макс меня не слышит. Словно прилип к рулю, да и за дорогой наблюдает невидящим взглядом, благо машин мало. Внутренний голос зашевелился от беспокойства. Еще вчера вечером Фадеев смеялся, поддразнивал, помогал с уроками, а сейчас выглядит так, будто чего-то боится. Дежурства у него не было, значит, во время патрулирований ничего не произошло. Тогда в чем дело? Ерзая от волнения, я наблюдала за ним до самых ворот академии. Разбрызгивая лужи, внедорожник свернул налево и въехал на полупустую парковку. Фадеев затормозил с такой силой, что только благодаря ремню безопасности я не влетела головой в приборную панель. Джип замер.