Книга Заговор патрициев, или Тени в бронзе - Линдсей Дэвис

— Привет, Фалько! — Руф был потрясающе милым после обеда. — Любуешься моим рабом?

— Нет, магистрат; я любуюсь его фонарем!

Мы с ним обменялись странными взглядами.

Мы перешли в кабинет хозяина. В нем, по крайней мере, присутствовал какойто стиль: он был увешан сувенирами, которые Руф насобирал на иностранной службе. Необычные сосуды из тыквы, копья разных племен, флаги с кораблей, старые потертые барабаны — такие вещички, которые привлекали нас с Фестом, когда мы были подростками и не переключились на женщин и выпивку. От вина я отказался; Руф сам решил не пить, а потом я наблюдал, как он трезвел, когда начинал действовать обед. Он плюхнулся на бок на кушетку, подставляя мне лучший вид на его профиль и блеск в его золотистых волосах, которые сверкали на солнце, попадающем через открытое окно. Думая о женщинах и о том, в какой тип мужчин они влюбляются, я мрачно присел на низкий стул.

— Вы хотели меня видеть, магистрат, — терпеливо напомнил я ему.

— Да, конечно! Дидий Фалько, определенно все оживляется, когда ты поблизости! — Люди часто мне это говорили; не представляю, почему.

— Чтото насчет Криспа?

Возможно, Руф все еще пытался использовать Криспа, чтобы извлечь какуюнибудь пользу для себя, и ушел от ответа. Я прогнал свою следующую мысль: что его сестра какнибудь неприятно пожаловалась на меня Руфу.

— Ко мне приходили! — угрюмо посетовал он. Магистраты в скучных городах типа Геркуланума хотят жить спокойно. — Тебе о чемнибудь говорит имя Гордиан?

— Курций Гордиан, — внимательно уточнил я, — жрец, получивший должность в храме Геры в Пестуме.

— А ты в курсе всех новостей!

— Хорошие осведомители читают газеты форума. Я все равно с ним виделся. Так зачем он к вам приезжал?

— Он хочет, чтобы я коекого арестовал.

Большой неподвижный ком, словно из холодного металла, вырос у меня в груди.

— Атия Пертинакса?

— Так значит, это правда? — беспокойно спросил Руф. — Пертинакс Марцелл жив?

— Боюсь, что так. Когда богиня судьбы разрезала его нитку, какойто дурак толкнул ее. Вы это услышали на званом ужине?

— Крисп намекнул.

— Крисп такой! Я надеялся натравить Криспа и Пертинакса друг на друга… Готов спорить, что и вы тоже!

Он улыбнулся.

— Гордиан, кажется, любит все усложнять.

— Да. Мне следовало этого ожидать. — Этот новый ход верховного жреца соответствовал его упорной активности. После моего отъезда из Кротона я мог представить, что он дошел до кипения, оплакивая своего умершего брата. А теперь, когда магистрат упомянул о Гордиане, я вспомнил те две знакомые тени, которые видел вчера наблюдением.

— Значит, ты его видел?

— Нет. Я видел их.

Магистрат посмотрел на меня, не понимая, что именно мне известно.

— Гордиан наплел мне странную историю. Ты можешь чтонибудь объяснить, Фалько?

Я мог. И объяснил.

Когда я закончил, Руф слегка присвистнул. Он задавал разумные правовые вопросы, потом согласился со мной; все доказательства косвенные.

— Если бы я поместил Пертинакса Марцелла под арест, могли бы всплыть новые факты…

— Хотя это риск, магистрат. Если бы какаянибудь вдова без гроша в кармане пришла к вам с этим делом, то вы бы не стали ее слушать.

— О, закон беспристрастен, Фалько!

— Да; а адвокаты ненавидят деньги! Как Гордиан узнал, что Пертинакс был здесь?

— Крисп сказал ему. Слушай, Фалько, мне придется воспринимать Гордиана всерьез. Ты императорский представитель; каков официальный взгляд на это дело?

— Мой таков, что если Гордиан доведет дело до суда, то поднимется ужасная вонь отсюда и до самого Капитолия. Но у него может получиться, несмотря на недостаточные доказательства. Мы оба знаем, что вид убитого горем брата, требующего справедливости, — это такая трогательная сцена, от которой присяжные будут всхлипывать в свои тоги и признают его виновным.

— Так я должен арестовать Пертинакса?

— Я считаю, что он убил Курция Лонгина, который, возможно, угрожал выдать его, а позже пытался убить также и Гордиана. Это серьезные обвинения. Мне кажется, неправильно помиловать его только потому, что он приемный сын консула.

Эмилий Руф слушал мои основания для действий с осторожностью, которой можно ожидать от провинциального магистрата. Если бы я сам был жертвой злонамеренного судебного преследования, основанного на незначительных доказательствах, я мог бы одобрить его скрупулезность. Но так я чувствовал, что мы зря теряли время.

Мы обсуждали эту проблему еще час. В конце Руф решил скинуть ее на Веспасиана: просто какойто безрезультатный компромисс. Мы остановили следующего императорского посыльного, проезжавшего по городу. Руф написал изящное письмо; я набросал краткий отчет. Мы сказали наезднику скакать всю ночь. С такой скоростью он сможет прибыть в Рим не раньше, чем завтра на рассвете, а Веспасиан любил читать письма с первыми лучами солнца. Думая о Риме, я почувствовал тоску по дому и хотел сам броситься и отвезти письмо на Палатин.

— Ну, больше мы ничего не можем сделать, — вздохнул магистрат, сидя на кушетке и развернув свой атлетический торс, чтобы он мог дотянуться до стола на трех ножках и налить нам вина. — Можно также получить удовольствие…

Он был не тем типом, которого я бы предпочел в качестве компании, и я хотел уйти, но написание отчетов вызывало у меня сильное желание напиться. Особенно на деньги сенатора.

Я чуть не предложил вместе сходить в баню, но какаято счастливая случайность остановила меня. Я наклонился вперед, потянулся и слез, чтобы принести себе вина; вооружившись, я снизошел сесть с ним на кушетку, чтобы легче было чокаться бокалами, как близкие друзья, которыми мы не были. Эмилий Руф одарил меня своей спокойной, золотой улыбкой. Я с благодарностью принялся за его фалернское вино, которое было безупречным.

Он сказал:

— Прости, я мало с тобой виделся, когда ты обучал мою сестру. Я надеялся, что смогу это исправить…

Потом я почувствовал, как его правая рука ласкала мое бедро, пока он говорил мне, какие у меня красивые глаза.

LXIV

У меня была только одна реакция на подобные подходы. Но прежде, чем я успел ударить кулаком в его красивую дельфийскую челюсть, он убрал руку. Ктото, кого он никак не мог ожидать, вошел в комнату.

— Дидий Фалько, я так рада, что нашла тебя! — Горящие глаза, гладкая кожа и быстрая, легкая поступь: Елена Юстина, дорогая моему сердцу. — Руф, извините меня, я пришла к Фаусте, но поняла, что она ужинает не дома… Фалько, уже намного позднее, чем я ожидала, так что если ты возвращаешься в виллу, — невозмутимо попросила она, — могу я поехать под твоей защитой? Если это не нарушит твои планы и не доставит много хлопот…