Книга Обреченный убивать - Виталий Гладкий

Ясное дело, ужинал я в гордом одиночестве.

Кайф продолжался ровно двое суток. Я чувствовал себя на седьмом небе. Жизнь начала казаться вполне сносной, и я даже позволил себе завести легкий флирт с одной недоразвитой телкой, как оказалось, училкой из Муходранской школы забытого людьми и Богом района, копившей целый год денежку для поездки в этот санаторий, чтобы – чем черт шутит! – оторвать себе видного жениха при больших звездах на погонах.

Дело в общем уже шло на лад, до первого промежуточного финиша оставалось пять минут на пудреж мозгов, пять часов на двадцать метров пути от ее номера к моему, несколько мгновений сомнительного счастья и сутки на отдых одеревеневшего от бессмысленной болтовни языка.

Увы, увы… Везение закончилось довольно быстро. Мне опять достались богатые подкидыши под номером два.

Вторые оказались покрепче. Они держались, как оловянные солдатики, почти трое суток, пока я не надрался до положения риз и не начал внаглую приставать к супружнице круто сваренного бизнесмена, выходца из пролетариев.

Само собой, это ему не понравилось (чего нельзя было сказать о его половине).

"Дуэль" состоялась на летней веранде, возле фонтана. Парень был здоров, словно бык, но привыкший к легким победам над беззащитными гражданами, коих он "доил" на рынках с компанией таких же паразитов, как и сам, новый русский дал маху.

Его хук справа попал в небо, а затем он почему-то очутился в чаше фонтана.

И так раз десять, как в том известном анекдоте о человеке, поскользнувшемся на апельсиновой корке и упавшем на нож несколько раз подряд.

Всласть повеселившись, я вытащил незадачливого бойца из воды и с отеческой теплотой в голосе посоветовал усиленное питание, массаж и по вечерам лед на расплавленные мозги.

Больше я его в санатории не видел…

Следующая неделя оказалась поистине райским наслаждением, как в рекламном видеоролике. Я даже поправился на килограмм, валяясь на отменном песчаном пляже словно одряхлевший тюлень.

Единственным неудобством в моем удивительно цельном и прекрасном времяпровождении была бедная училка, издали пожирающая меня влюбленно-томными взглядами.

Однако я был стоек, неприступен и целомудрен. Дошло до того, что я даже сам себе начал нравиться: эдакий граф Монте-Кристо, Калиостро и святой схимник, вместе взятые.

Но, как всегда, но…

На этот раз неприятности угнездились, как ни странно, за столом в дальнем углу, под пальмой, почти полностью закрывающей широкими листьями сидящих там едоков. Из-за своих баталий я расслабился и потерял бдительность, да и кому какое дело до такого раздолбая, как я?

А напрасно.

Первый звонок тревоги прозвучал как раз в то время, когда я, дожевывая опостылевший своим ежедневным постоянством бифштекс, с вожделением сопровождал взглядом пару прелестных ножек, взявших курс в направлении пальмы.

Проследив, как обладательница взволновавшего меня сокровища уселась на свое место, при этом соблазнительно выпятив усладу услад, я тяжело вздохнул – ни хрена себе мамуля! – мельком посмотрел на стол под пальмой, взялся за вилку и…

Ах, черт меня дери!

Спокойно, спокойно, брат Волкодав… Пищу нужно пережевывать тщательно… а теперь глоток компота… опять нож и вилка…

Расслабься, мать твою! И думай. Думай, пока есть время! А если уже поздно? Посмотрим…

Взгляд.

Я нечаянно перехватил взгляд одного из верзил, сидевших за столом под пальмой. Там было еще двое, но со своего места я видел лицо лишь одного – коротко стриженного, с жилистыми руками и едва заметной полоской шрама на левой скуле.

Он посмотрел на меня с невозмутимым безразличием.

Но, Бог мой, сколько раз мне довелось видеть такие глаза: пустые, холодные, пугающе бездонные, в глубине которых таились все ужасы ада.

Это явно был человек теперешней моей специальности – ликвидатор, притом весьма опытный, даже несколько для такой профессии староватый (похоже, ему было далеко за тридцать), а от того вдвойне опасный. Так долго продержаться на плаву может только настоящий ас.

Итак, я на крючке.

Сомнений на сей счет у меня не было: гипертрофированный до маниакальности инстинкт самосохранения, непременный атрибут нашей профессии, помноженный на уже немалый опыт, не оставлял мне ни малейшей надежды, что я ошибся.

Но если ошибка исключается, тогда кто меня "пасет"? Как на меня вышли, отыскав среди тысяч отдыхающих, да еще в санатории Минобороны?

А ведь я здесь жил по чужим документам – простой офицеришка из северных провинций, отторчавший два года на одной из отдаленных точек ПВО, которому улыбнулась судьба в виде бесплатной путевки за отличную службу.

Что-то случилось…

О том, что я тут, знал только Кончак. Сдать меня со всеми потрохами он не мог, я был ему нужен, еще как нужен. Под его началом я работал уже почти два года и постепенно стал самым доверенным лицом, если только таковое вообще могло существовать среди подчиненных шефа – полностью он не верил никому и никогда.

К тому же убрать меня без шума и пыли он мог в любое удобное время быстро и красиво.

Конкуренты?

Я для них пешка, ничтожество. Таких, как я, выгоднее перекупить и заставить работать агентомдвойником, нежели просто отправить к праотцам – замену найти сложно, к тому же ответный удар не заставит себя долго ждать.

А лишние сложности создают себе только умственно недоразвитые, чего нельзя было сказать о тех, кто обретался в той же сфере подпольной деятельности, что и мы.

Вывод напрашивался сам собой. Мне не хотелось верить, но иного толкования тем мизерным фактам – скорее умозаключениям, – которыми я располагал, просто не было.

Я похолодел.

Если это так, то мои шансы на безоблачную пенсионную старость близки к нулю. Короче – все в порядке, Бобик сдох.

Я с тоской глянул на великолепный вид предвечернего моря, блистающего безмятежной первозданной красотой, и почувствовал, как больно сжалось сердце.

Лучше бы я и не смотрел на стол под пальмой!

Умереть внезапно, как солдат на поле боя от шальной пули, гораздо легче, нежели трепыхаться в поисках спасения, словно карась на крючке в ожидании раскаленной сковородки с подсолнечным маслом.

А если это и впрямь сотрудники нашей конторы, то можно было не сомневаться, что меня обложили по всем правилам, без дураков, и спрыгнуть с этого катафалка по силам разве что человеку-невидимке.

Неторопливо допив компот, я расслабленно откинулся на спинку стула и с блаженной улыбкой начал орудовать зубочисткой.

Пусть думают, что я до сих пор в неведении и уже почти приплыл в их гавань.

Ну нет уж, суки, я вам не сявка!