Книга Гвардия Феникса - Стивен Браст

– Теперь все согласны, что Тазендра весьма умна?

– Да, – отвечали остальные. Тазендра поклонилась:

– Однако следует добавить, что Катана отличается завидной храбростью.

– И прекрасным зрением, – сказал Кааврен.

– Клянусь острыми зубами норска! – воскликнул Пэл. – Именно так! Меня бы уже давно насадили на вертел, словно куропатку, если бы она вовремя не заметила троих бандитов, которые неожиданно выскочили на нас, когда мы посчитали, что все кончено.

– Моя голова, – продолжал Кааврен, поклонившись Катане, – распалась бы на две части, что было бы весьма непрактично, если бы леди Катана так изящно не прикончила того, кто едва не воспользовался моей ошибкой.

– И хотя мне и обидно это признавать, Катана оказалась беззащитной перед третьим бандитом, который нанес бы ей тяжелое ранение, если бы Тазендра не обошлась с ним точно так же, как собирался поступить с Каавреном его противник, – добавил Аттрик. И тоже отвесил глубокий, хотя и немного неловкий, поклон Катане.

– Однако мне кажется, – отвечала Катана, поклонившись в ответ, – что нам следует выяснить, почему нас атакуют, а затем попытаться предотвратить возникновение подобных ситуаций в будущем.

– Вы абсолютно правы, – согласилась Тазендра. – Кто знает, в следующий раз они могут привести целую армию.

– И вряд ли нам снова удастся обмануть их, – сказал Пэл.

– Мы можем, – предложил Кааврен, – попросить помощи у лорда Адрона, который является вашим другом, Катана, у него ведь есть армия.

– Мне бы очень не хотелось, – призналась Катана. – Подобные действия могут скомпрометировать лорда Адрона: ведь он ведет сложные переговоры с императором относительно Пепперфилда. Лорд Адрон обязательно пришлет нам помощь, если я о ней попрошу, но с моей стороны это будет некрасивым поступком.

– Значит, не следует просить его о помощи, – заметил Айрич, словно считал, что тут нечего обсуждать.

– И все же, – заявил Аттрик, – я не уверен, что нам так уж необходима помощь.

– Почему? – заинтересовался Пэл. – Объясните мне ход ваших мыслей.

– С удовольствием. Завтра мы прибудем в Пепперфилд.

– Ну и?..

– Там мы с Катаной скрестим наши клинки, после чего отпадет всякая необходимость оставаться здесь. Более того, причина, по которой нас постоянно атакуют, возможно, будет устранена.

– Пожалуй, – сказала Катана, – в вашем замечании есть известный резон.

– Кстати, – промолвил Кааврен, – раз уж мы приближаемся к концу моста, давайте вновь сядем в седла.

Все немедленно последовали его разумному совету и направили лошадей на довольно крутую горную тропу, вполне, впрочем, доступную для их скакунов.

Кааврен поехал первым. Некоторое время рядом скакал Айрич, но очень скоро проницательный лиорн заметил, что тиаса хочет остаться наедине со своими мыслями. Спустя несколько минут Айрич уже оказался с Аттриком и Тазендрой и присоединился к их дискуссии о достоинствах различных видов стремян во время сражений и конных дуэлей (которые в те времена еще не вышли из моды окончательно, однако случались довольно редко). Айрич поразил своих собеседников отличным знанием тонкостей этого искусства. Он прекрасно понимал, когда и как следует поменять стремена кавалерийскому офицеру. Однако нашему читателю вряд ли интересен сей предмет, поэтому мы вновь обратим внимание на Кааврена, одетого в синий и белый цвета своего Дома, частично скрытые золотым плащом гвардейца. Итак, наш тиаса едет на своей кобыле и ведет сам с собой примерно следующий разговор.

“Я обязан сделать выбор, – рассуждал Кааврен, – кого мне предать: императора или любовь. Можно сформулировать иначе: любовь одного ничем не прославившегося гвардейца не так важна, как нужды Империи, – принцип, который собирает людей под знамена императора. Но нет, надо еще подумать. Ведь мне следует сделать выбор не просто между любовью и Империей, но между двумя клятвами, пришедшими в противоречие друг с другом. Нужно решить, от кого отречься. Отречься! Какое отвратительное слово. И почему я должен отрекаться? Все из-за того, что мои губы произнесли клятву, которую поддержало сердце, не посоветовавшись с разумом.

Мой разум обязательно отверг бы ту клятву – ведь одна из главных его обязанностей состоит в том, чтобы следить за языком, предоставив сердцу качать кровь по моему организму. Однако все это теперь не имеет значения, ситуация очевидна: гораздо важнее хранить верность императору, чем своей любви.

Но если это так, почему мое сердце говорит совсем другое? Хотя тут все просто – оно стыдится того, что свершило, и не хочет качать кровь в мозг, не то он, вместо того чтобы мыслить ясно, все окончательно перепутает. Быть может, во время нашей следующей битвы мое предательское сердце перестанет направлять кровь к моим рукам и в моем теле проделают достаточное количество дыр, чтобы разрешить мучающую меня дилемму довольно нетрадиционным способом. Клятвы должны быть чем-то подкреплены, и мое сердце знает, что не имеет права их давать, в особенности когда они приходят в противоречие с указаниями мозга или других внутренних органов.

В таком случае мой выбор приведет к боли в сердце, животе или голове. Сейчас у меня болят живот и голова, возможно, пришло время заболеть сердцу, после чего я получу представление о нездоровье своего тела и смогу ощутить всю полноту жизни. «Ба!» – как часто говорит Айрич. Должен существовать другой путь для принятия решения – не слишком разумно определять его качество по болезням, которые оно вызывает. Похоже, у меня возник интересный вопрос; пожалуй, стоит его обдумать.

Жить, – продолжал свои размышления Кааврен, – значит постоянно сталкиваться с проблемой выбора. Так должно быть, ибо после смерти мы лишены возможности выбирать, за исключением того, что существует за Вратами Смерти. Философы полагают, что нас ждет там лишь повторение всех тех выборов, которые мы сделали при жизни.

Но тогда, если жизнь постоянно заставляет нас принимать решения, часто довольно сложные, следует найти метод, при помощи которого постигается искусство делать выбор. Нет, я упустил нечто важное. У каждого всегда есть метод, просто далеко не всякий знает о его существовании. Так в чем же заключается мой? А вот в чем: я не способен принять осмысленное решение, мучаюсь, пытаясь найти выход из положения, в которое угодил, а потом вынужден совершать отвратительные поступки или, наоборот, бездействовать – иными словами, вести себя так, как еще месяц назад я и помыслить не мог! Так жить дальше нельзя!

Однако вернемся к исходному вопросу. Должен ведь существовать способ определить четко и ясно, в чем заключается мой долг, хотя, к сожалению, это удается крайне редко. В моем случае, к примеру, не сдержав слово, данное своей возлюбленной, я буду испытывать жестокую боль, но, если я нарушу клятву его величеству, Империя от моего поступка не пострадает, не считая неприятных ощущений человека, который, если уж быть честным до конца, ничем от меня не отличается. Разве что вокруг его головы вращается Орб, а вокруг моей сейчас кружат мрачные тучи. Из туч будет литься горный дождь до тех пор, пока мы не поднимемся на такую высоту, что ему на смену придет снег. Сама природа не в силах принять совсем простое решение относительно тумана, дождя или снега! Разве могу я сделать столь трудный моральный выбор, зная, что в любом случае буду ужасно страдать?