Книга Тайна черной жемчужины - Елена Басманова

Он выпучил узкие темные глаза и рассмеялся:

– Так что вы тут говорили об Аристотеле?

– Об Аристотеле можно и позже поговорить, – вступил Стасов, видя полнейшую растерянность своего сослуживца. – А вот что делать с частичной потерей памяти? Есть ли средства от подобных немочей? Вы, господин Бадмаев, кажется, упоминаете о них в вашем труде «Жудши»?

– Средств много. – Бадмаев внимательно разглядывал хмурого Кайдалова. – Есть, например, шижет, ледре, габырь... Все под номерочками. Можно начать со 179-го шижета... Один порошок я могу дать и сейчас. – Он достал из внутреннего кармана сюртука аккуратный пакетик и объяснил смущенному библиотекарю, как следует принимать лекарство. – Очень помогает. Но при соблюдении нравственной гигиены.

– Ну с этим у нас все в порядке, – заверил гостя Стасов. – Господин Кайдалов – достойнейший из достойных.

– Значит, и лечение пройдет успешно, – предположил Бадмаев. – Тибетская медицина учит, что и благосостояние, и расстройство человеческого организма зависят от трех основных причин: от неумения пользоваться своими страстями, от отсутствия истинной доброты, от незнакомства с врачебной наукой в частности и от незнания вообще. И все три причины связаны со степенью физического и умственного развития человека.

– Нет, нет, страсти исключены, и отсутствие доброты тоже, – хохотнул Стасов. – А с вашей врачебной наукой, слава богу, есть возможность познакомиться.

– А что означает «Жудши»? – робко спросила любознательная Мура.

– "Сердце Нектара, восьмиветвистые четыре основы специальной терапии". Записал учение Цо-Жед-шонну, а проповедовал его сам Будда Сакъя-Му-ни... – пояснил врачеватель.

– Но он жил еще до Аристотеля! – воскликнула Мура.

Стасов и Бадмаев рассмеялись.

– Видимо, мы помешали очень важному разговору на античные темы, – улыбнулся Стасов. – Приносим свои извинения и откланиваемся.

– Рад был знакомству. – Бадмаев с демонстративным восхищением окинул Муру взглядом. – Как жаль, что петербуржцы не хотят изучать «Жудши»! А ведь она учит, как жить долго-долго, оставаться здоровым и красивым, ощущать все радости жизни...

Мура покраснела – ей почудилось, что за этими словами скрыт какой-то другой, волнующий смысл.

Лицо Бадмаева сияло. Он сказал Кайдалову, что тот должен являться к нему, что в клинику на Поклонной ездить далековато, гораздо ближе кабинет на Литейном, 16, где он принимает по средам. Вместе со Стасовым тибетский целитель покинул келью книжника.

Мура перевела взгляд на Кайдалова. После минутного молчания она тихо заметила:

– Петр Александрович прав. Вам нужно жить долго-долго и быть здоровым. Чтобы сохранить то, что принадлежит истории человечества – библиотеку Аристотеля... Я не спрашиваю вас, вернуть ли вам черную жемчужину. Вы ее не возьмете. Потому что, взяв ее, вы подтвердите тем самым, что все сказанное мной – истинная правда. Поэтому книга Андрея Ангела Дурацына и черная жемчужина в кипарисовом ларце останутся у меня. Кто знает, как дальше сложится жизнь. Может быть, вам некому будет передать вашу тайну Библиотекарь вздохнул. Потом собрался с силами и ответил:

– Вы занимаетесь официальной историей, а в официальной науке нет такого историка – Андрея Ангела Дурацына. Нет, как нет и историков Ивана Великого Готского, Геремии Русь, Метели Тугарина и многих других. – И, поняв, что сказал лишнее, человек с серым лицом горестно прошептал:

– Мой ребенок очень мал, а я... я не совсем здоров.

– Даст Бог, все будет хорошо, – проникновенно сказала Мура. – Я хочу, чтобы вы знали только одно: когда настанут благоприятные времена, когда библиотеке Аристотеля ничто не будет угрожать, когда вы сочтете возможным явить ее миру, по первому вашему требованию я пришлю вам черную жемчужину, выпавшую из переплета «Посейдоновых анналов».

Библиотекарь казался очень усталым. Мура подумала, что у него, у этого слабого, невзрачного человека, проявившего такое мужество и самообладание в решающие минуты его жизни, едва хватило сил для поединка с ней. Все его поведение говорило, что она на правильном пути. Но он так и не признался в том, что она раскрыла его тайну.

Она медленно подошла к двери и обернулась.

– Если возникнет необходимость, я найду способ связаться с вами, – почти беззвучно произнес Кайдалов. – Я подам весточку, и, надеюсь, вы ее узнаете.

– Не сомневайтесь, дорогой Анемподист Феоктистович, – ответила с чувством щемящей благодарности Мура, – я все пойму. Ведь украшать ее будет царский знак рода Аристотеля – всадник с цветком!

Глава 32

– Ну наконец-то! – радостно воскликнула Глаша, принимая в прихожей от Муры блестящий от дождя черный зонт и пропитавшееся влагой пальто. – Все уж за столом. Опаздываете к обеду.

– Не ворчи, Глашенька, – ласково попросила Мура, – я засиделась в Публичной библиотеке. Столько времени упустили со всеми этими приключениями.

– Неудобно, Мария Николаевна, – тихим шепотом продолжила помягчавшая горничная, – приехали Клим Кириллович и Полина Тихоновна, а вас все нет и нет. И господин Прынцаев изволил зайти.

– Вот как? – вскинула бровь Мура. – Тогда мою руки и бегу за стол.

В столовой Муру встретили радостными приветствиями и ласковыми укорами. Она села рядом с доктором Коровкиным и пояснила:

– Не браните меня, я задержалась случайно, но по уважительной причине. Представляете, я видела самого Бадмаева!

– Этого шарлатана? – пожал плечами доктор Коровкин, отрываясь от чашки с бульоном. – И вы попались в его сети?

– Не знаю, шарлатан он или нет, я еще не читала книгу «Жудши». Но человек он обаятельный. – Мура придвинула свой прибор.

– И где же тебя угораздило его встретить? – сурово вопросил профессор Муромцев.

– В Публичной библиотеке! – охотно ответила Мура. – Там я видела и библиотекаря Кайдалова. Голова у него забинтована, и он по-прежнему ничего не помнит.

– Как же, такое несчастье! Можно голову совсем потерять! – участливо заметила тетушка Полина.

– Я сегодня по пути из консерватории зашла в церковь и поставила свечку за упокой души Глеба Васильевича Тугарина. – Глаза Брунгильды увлажнились, она отложила надкушенный пирожок на тарелку. – Сегодня девять дней.

– Подумать только! Он был убит, когда ты лежала с сотрясением мозга в бадмаевском кабинете... Мурочка, ты поблагодарила доктора Бадмаева? – Елизавета Викентьевна с сочувствием смотрела на старшую дочь.

– Да какой он доктор! – с возмущением воскликнул Клим Кириллович. – Варит у себя во дворе на костре в чугунке какие-то травы, коренья и извлеченные из животных органы и потчует своим варевом легковерных!

– В «Петербургской газете» сообщали, что тибетский Далай-Лама открыл секрет целебного порошка Бадмаева, – это простой нюхательный табак. – Любящая тетушка Полина всегда вставала на сторону племянника.