Книга Славия. Паруса над океаном - Александр Белый

– Если все так, как ты рассказываешь, то думаю, года два-три. О тебе сейчас много говорят в салонах и при дворе, причем отзываются не всегда лестно. Человеческая зависть не имеет границ, поэтому какому-то безвестному идальго, даже очень богатому, развернуться никто не даст, с такого месторождения точно выдавят. А потом придется побороться и за торговую компанию, а может, и за жизнь.

– Вот! Поэтому я и говорю, что одно дело пытаться подгрести имущество дворянина, не имеющего никакой поддержки в верхах, и совсем другое, когда часть этого имущества принадлежит, скажем, герцогу Леонскому.

– Хм, и насколько велика будет эта часть? – Он продолжал внимательно смотреть мне в глаза, не меняя бесстрастного выражения лица.

– Половина. При этом всю пустыню в междуречье от побережья до средних хребтов Анд выкуплю за свои деньги, но нотариально владения оформим на наши две семьи. И это еще не все. На сегодняшний день моя компания имеет сто пять долей учредителей с общими активами в шесть миллионов талеров. Мы приняли решение двух учредителей добавить и выделить им безвозмездно из моей личной доли двадцатую часть активов каждому. Для справки, вложенные десять талеров приносят минимальный доход в два талера, то есть выделенная доля уже в этом году даст каждому владельцу шестьдесят тысяч чистой прибыли. Одна из этих долей будет оформлена на твое имя, а вторая на имя Хулио де Альвадеро, герцога Андалусского.

– Интересное предложение. – Теперь его глаза весело блеснули. – И вполне приемлемое, а главное, навсегда избавит тебя от любых имущественных поползновений со стороны по крайней мере нашей империи. Однако! А вдруг в пустыне нет никакой меди, каким твое решение будет тогда?

– Медь есть! Но даже если нет, все равно, от данного слова никогда не откажусь.

Шлюпка забрала меня перед самым рассветом, и опять спать довелось всего два часа. Перед расставанием оставил дону Марко координаты первой остановки, к счастью, устья обеих речушек на испанских лоциях были обозначены.

Вообще-то эта пустыня имеет стратегическое значение всепланетарного масштаба. За обладание ею в девятнадцатом веке велись две тихоокеанских войны. И не за молибденсодержащие железные руды, которых здесь много, и не за медь, которой здесь очень много. Кстати, аппендикс того слабо доступного маленького рудника прятался под скалами, и в двухстах сорока километрах от побережья вырастал шапкой гигантского гриба на высоте двух тысяч восемьсот сорока метров над уровнем моря на плоскогорье Центральных Анд.

В той жизни здесь был городок Чукикамата и самый громадный открытый карьер в мире, его размеры составляли более четырех километров в длину, около трех в ширину и более восьмисот метров в глубину. Мне довелось работать рядом, и я хорошо помнил величественные роторные экскаваторы, которые при выборке руды по контуру карьера нарезали ступеньки, похожие на места для зрителей в древнегреческом амфитеатре колоссальных размеров.

Так вот, тихоокеанские конфликты произошли за обладание растянувшимися на сотни километров лабиринтами огромных пещер, забитых селитрой. Об исключительном значении этих залежей говорит то, что все мировые войны конца девятнадцатого и всего двадцатого века велись с помощью взрывчатых веществ, изготовленных исключительно из местного сырья.

Вход в одну из таких пещер видел на окраине, расположенной в оазисе коммуны Анна-Мария, где мы жили почти полгода. Кстати, когда с нами впервые поехал новый электрик фирмы Сашка Крутов, работавший ранее в Камбодже, его сильно смутило, что контракт заключен с администрацией коммуны. Это слово у него ассоциировалось со сбродом блатных экспроприаторов, либо с шайкой нищих разрушителей «до основанья», подобных камбоджийским. Для него было откровением, что во многих странах Европы и Латинской Америки так называются центры административных образований общин. Как у нас, например, поселок или село вместе с их Советами.

Первую остановку группа кораблей сделала на двадцать седьмом градусе южной широты в устье реки Тальталь. Вечером выгрузили с «Ирины» всех лошадей и до рассвета дали им оклематься. А уже утром, посадив в седла девяносто человек из роты Ангелова, а также десять личных кирасир дона Марко и одного рудознатца из его свиты, заставил обвязать лица платками или кусками ткани. Дон Марко, несмотря на свои титул и положение, изъявил желание отправиться вместе с нами. Да и ладно, пускай развлечется. После этого со спокойной совестью возглавил отряд и направился в глубь пустыни Атакама.

Куда двигаться, знал прекрасно, так как рядом с Петрорильоским рудником тоже бывал. Да, здесь когда-то стоял городок, названный так же, как и река, Тальталь. Из него до места работы и обратно мы ежедневно ездили на машине. Да и что такое какие-то шестьдесят пять километров в кондиционированном джипе? Это сейчас придется отмахать по пыльной пустыне, где количество мелких тварей на единицу площади зашкаливает: под каждым кактусом запросто может сидеть ядовитая змейка, а под каждым камешком не менее ядовитое насекомое.

Ехать было не жарко, по моим ощущениям температура воздуха не превышала двадцати градусов, а дорога все время шла на подъем. Здесь пустыня местами поднималась до трех тысяч метров над уровнем моря. Самой существенной неприятностью этих мест было отсутствие воды. Перуанское морское течение, охлаждая нижние слои атмосферы, создает температурную инверсию, то есть происходит повышение температуры с увеличением высоты над уровнем моря, что препятствует выпадению осадков. Таким образом, эта пустыня была самым засушливым местом на Земле. Лично на моей памяти за полтора года пребывания в этих краях я видел всего три дождя. Именно по этой причине без специальной большегрузной транспортной и добывающей техники, оснащенной кондиционерами, большинство месторождений разработать не удастся. Однако этот момент меня колыхал меньше всего, мне нужно было придумать приличную легенду для того, что имелось, и отвести от себя возможные неприятности.

Множество кусков золотисто-желтого халькопирита или медного колчедана стали появляться на пути задолго до месторождения.

– Если бы своими глазами не увидел, никогда не поверил бы, – бормотал рудознатец дону Марко. Эх, парень, посмотрел бы ты на пласты выходов самородной меди в Южной Африке!

Мои бойцы и кирасиры помогли сделать десяток шурфов, и я поспешил повести всех дальше, туда, где в той жизни рядом с оазисом и коммуной Сан-Луис находились небольшая, давно выработанная угольная шахта и старый литейный завод. Через десяток километров от будущего карьера стали чаще появляться кактусы, а затем мы вышли к окруженному акациями, кустарником и зеленой травой большому прохладному озеру, которое питал ледниковый горный ручей. Я здесь когда-то даже форель ловил.

Выходы угля с моей осторожной подсказки рудознатец тоже нашел быстро. Мы договорились, что именно он и будет разворачивать здесь добычу и командовать производством. С местом строительства завода тоже определились, после чего дон Марко, радостно потирая руки, решил включиться в процесс и клятвенно заверил, что организацию и финансирование производства, а также обеспечение рабочей силой по заявке управляющего берет лично на себя. Что ж, баба с воза – кобыле легче. Подсказал только, что было бы неплохо добавить сверх заявки человек сто работяг, мол, хотел некоторые оазисы заселить своими офицерами и всю территорию пустыни навечно закрепить за нашими семьями.