Книга Невероятные будни доктора Данилова: от интерна до акушера - Андрей Шляхов

— Сейчас я введу через катетер пробную дозу препарата, — сказал Данилов, обращаясь к пациентке. — Сообщайте мне обо всех своих ощущениях. Это очень важно. Дурнота, тошнота, звон или шум в ушах, онемение какой-то части тела, появление привкуса во рту, чувство тепла, холода, мурашки…

— Нельзя ли побыстрее? — снова встрял муж. — Сказали — сообщайте обо всех ощущениях, и все тут! Чего рассусоливать? Ей же больно!

— Я поступаю так, как считаю нужным, — коротко и жестко ответил Данилов, начиная вводить препарат.

— Вы должны поступать так, как нужно нам! — ярился мужчина. — Мы вам платим, а не наоборот!

Доктор Юртаева одарила Данилова сочувственным взглядом, но вслух ничего не сказала и к порядку мужа пациентки не призвала — похоже, уже успела понять, что это бесполезно.

— Что чувствуете? — поинтересовался Данилов у пациентки, введя первую порцию обезболивающего.

— Живот тянет, как и тянуло, — ответила та, — и больше ничего.

— Значит, надо увеличить дозу! — «посоветовал» муж. — Чего время-то терять?

— Роды — это вообще долгий процесс, — успокаивающе сказала Юртаева. — Особенно первые. А Владимир Александрович — очень опытный и знающий врач…

— Ворон ворону глаз не выклюет! — грубо оборвал ее муж роженицы. — А то я не знаю! Вы всегда своих покрываете, как в Самаре…

Данилов усмехнулся, благо под марлевой повязкой все равно не было видно: «Интернет — зараза почище чумы». Случай, то ли произошедший с пациенткой одного из самарских родильных домов, то ли полностью или частично выдуманный, за считаные часы стал известен всей стране. Рассказ о мытарствах несчастной женщины в родильном доме вывесила в своем блоге одна из ее родственниц. Этот текст больше походил на воспоминания узников гитлеровских концлагерей.

Пациентку начали обзывать еще в приемном отделении, причем оскорблениями не ограничились. Родственница, видевшая все своими глазами, в подробностях описывала грубые тычки, сопровождавшиеся не менее грубыми словами, которыми нерадивые акушеры и акушерки подгоняли роженицу. И так далее, с уймой шокирующих подробностей.

На взгляд Данилова, случай выглядел не совсем правдоподобно.

С одной стороны, в рассказе приводились фамилии, имена и должности виновных, что косвенно свидетельствовало о его реальности. При этом было совершенно не понятно, почему двоюродная сестра роженицы, бывшая рядом с ней все время и рассказавшая об этом всему Интернету, спокойно наблюдала, как злыдни в белых халатах мучают ее родственницу. Тут бы вмешаться, устроить скандал, поставить грубиянов на место…

Эта нашумевшая история никак не продолжилась: родственница ограничилась только одним рассказом, ничего не сообщив о его последствиях.

А самарским роддомом руководила бывшая однокурсница непосредственного даниловского начальника — доктора Вознесенского, заведующего отделением анестезиологии и реанимации. Вознесенский любопытства ради позвонил ей и узнал, что весь сыр-бор был вызван тем, что администрация роддома отказалась предоставить молодой матери сребенком отдельную палату вместо двухместной, указанной в договоре. Пациентка и ее родственники наобещали несговорчивой администрации «кучу неприятностей», и надо признать, сдержали свое обещание. В роддом одна за другой нагрянули две комиссии — городская и областная. Кстати, одноместных палат в этом роддоме, построенном в пятидесятые годы прошлого века, вообще не было.

— Моя жена еще не родила, а я уже всем недоволен! — оповестил всех присутствующих скандальный муж. — Мы рассчитывали на совершенно другое…

«Такие, как ты, всегда всем недовольны, что ни сделай», — подумал Данилов, встал, отсоединил шприц, установил на конце катетера бактериальный фильтр и зафиксировал катетер лейкопластырем на спине пациентки.

— Не создает дискомфорта? — спросил он.

— Он — нет, — ответила женщина. — Ох, не от него мне сейчас так плохо…

Стонала она еще чаще и громче.

— Теперь можно прилечь, — сказал Данилов.

Ему осталось закончить процедуру: соединить катетер с автоматическим дозатором лекарства, который будет вводить обезболивающее на протяжении родов.

Акушерка помогла роженице надеть рубашку и уложила женщину на левый бок. Выглядела пациентка не очень: искаженное страданием, красное от натуги лицо, потрескавшиеся губы, лоб в мелких капельках пота. Данилов в очередной раз подумал о том, стоит ли мужьям присутствовать на родах.

Ира подкатила столик с дозатором к кровати и ногой застопорила одно из колес — мало ли что может произойти. Недели две назад одна из рожениц ударом ноги нокаутировала акушерку, принимавшую роды. Ее немедленно сменила напарница, а пострадавшая пришла в себя лишь к первому крику младенца.

Данилов «зарядил» дозатор и присоединил длинную отводящую трубочку к катетеру, включил аппарат, обозначил время подачи лекарства и дозу.

— Скоро все будет хорошо, — ободрил он стонущую пациентку, резко сдергивая перчатки с рук. — Вы будете ощущать схватки, чувствовать осмотр доктора, но боли не будет. И вы полностью сохраните возможность тужиться, что немаловажно…

Перчатки полетели в лоток.

— Обезболивание не скажется на исходе родов? — в который уже раз вмешался муж роженицы.

— Скажется, но позитивно, — нелюбезно буркнул Данилов, закрепляя манжету тонометра на руке пациентки.

И больше для нее, чем для ее мужа, пояснил:

— В отличие от инъекций обезболивающих препаратов, эпидуральная анестезия хороша тем, что при ней препарат не проникает в кровь матери и соответственно — через плаценту в кровь плода. Так что ребенку от вашего обезболивания ничего не достанется.

— Обещать вы все мастера, — последовал ответ мужа. — У меня год назад отец в ведомственной больнице умер. Сделали операцию, занесли инфекцию, сепсис… Три месяца до семидесяти пяти лет не дожил.

— Ну, мы же сейчас не в ведомственной больнице, — с легкой укоризной заметила Юртаева. — К чему столь мрачные сравнения? Я понимаю ваше состояние, но право же, не надо так волноваться. Все будет хорошо.

— Вашими молитвами, — издевательски процедил кандидат в отцы. — Вот зачем ваш анестезиолог так часто давление моей жене меряет? У нее же синяки потом останутся. Или он такой тупой, что сразу забывает цифры?

«Вдох-выдох, — приказал себе Данилов. — Дышим медленно, глубоко и плавно. Прогоняем раздражение».

Раздражение и не подумало исчезать.

В темном оконном стекле отражался весь родовой зал. Не прекращая дышать, Данилов оценил обстановку и сделал еще один глубокий вдох, пытаясь усилием воли прогнать нарастающую головную боль. Не торопясь, он закончил измерять давление и, мельком взглянув в окно, резко выпрямился, одновременно шагнув назад и повернувшись вправо, словно желая передать Ирине тонометр. При этом локоть его правой руки заехал мужу пациентки в область солнечного сплетения, разумеется, совершенно случайно. Мужчина согнулся, и тут же в него впечатался в анестезиологический столик, задетый пошатнувшимся от неожиданного столкновения Даниловым. Что-то железное брякнуло и посыпалось.