Книга Пойманная в ловушку - Тиффани Робертс

спаривания, но ему было любопытно открыть их сейчас — было любопытно исследовать их вместе с ней.

Опустив нижние руки на ее зад, а верхние — на бедра, он оторвал ее от пола. У Айви перехватило дыхание, и она положила руки ему на плечи, как будто для того, чтобы не упасть. Он подсунул передние ноги под нее и согнул их так, чтобы самые верхние сегменты торчали прямо, прежде чем усадить ее на них и обернуть ее бедра вокруг себя.

— Покажи мне снова, нить моего сердца, — сказал он.

Она улыбнулась и провела икрами по его бокам.

— Хорошо.

Наклонившись ближе, она скользнула руками к его шее, ее глаза закрылись, когда она снова прижалась своими мягкими, теплыми губами к его рту. Но ее губы не оставались неподвижными. Они слегка двигались взад и вперед, задевая его шкуру, дразня его легким шепотом прикосновений. Волнующая дрожь пробежала по Кетану, и его сердце забилось быстрее. Между ощущениями, которые она ему дарила, и ее ароматом, окутывающим его, он не мог устоять перед своим возбуждением. Его член запульсировал и начал выходить из разреза, когда его застежки обхватили талию Айви.

Она надавила сильнее и приоткрыла губы, запечатлев долгий поцелуй сначала в одном уголке его рта, а затем в другом. Когда она провела этими губами по его рту в медленной, нежной ласке, они оставили на своем пути огонь, который только усилил его желание.

Пальцы Кетана сжались, ему захотелось притянуть ее ближе, широко раздвинуть ее бедра, погрузиться в ее горячие, влажные глубины и раствориться в ней. Когда ее язык скользнул по складке его рта, у него перехватило дыхание, и он проиграл эту битву.

— Айви, — прорычал он, содрогаясь, когда его стебель вырвался на свободу.

Он поднял ее, и она немедленно обвила ногами его талию, открываясь ему. Сильным толчком он погрузил свой член в ее скользкое, желанное тепло, притягивая ее к себе до тех пор, пока она не могла принять больше. Айви ахнула ему в рот, обвила руками его шею и уперлась ногами в заднюю часть его тела.

Сжимая ее задницу нижними руками, он двигал ею по всей длине, гоняясь за усиливающимися волнами удовольствия, вызванными ее голодным каналом.

— Кетан, — прошептала она, снова касаясь губами его рта. — Поцелуй меня.

Кетан провел ртом по ее губам, нежно царапая их, создавая мягкое шуршание шкуры о кожу. Когда язык Айви еще раз скользнул по уголку его рта, он приоткрылся и, вытянув свой язык, коснулся ее. Их языки сплелись в замысловатом танце — переплетаясь, вертясь, дразня, исследуя рты друг друга с интимностью, которую он никогда не мог себе представить.

Именно так, как он хотел, именно так, как он жаждал, он потерял себя внутри своей пары.

Он чувствовал, как сердечная нить, которая связывала их вместе, все туже и туже обвивается внутри него, чувствовал, как их связь крепнет с каждым мгновением, и без сомнения знал, что она никогда не будет разорвана — что он развязал бы войну против самих Восьмерых, если бы это означало сохранить Айви.

ГЛАВА 26

— Итак, еще раз… куда мы направляемся? — спросила Айви.

— Как я уже сказал, ты скоро узнаешь, моя найлия, — Кетан взглянул на нее через плечо, и его фиалковые глаза блеснули в том скудном солнечном свете, который сумел пробиться сквозь полог джунглей.

Она приподнялась с задней части его тела ровно настолько, чтобы поцеловать его в твердую щеку, все время улыбаясь. Когда она впервые вот так скакала на нем, то чувствовала себя немного глупо. С тех пор ее чувства кардинально изменились.

Глаза Кетана сузились тем особым образом, что означало, что он улыбается, прежде чем он снова повернулся вперед.

Айви села, отчего сумка Кетан, которая в данный момент была перекинута через ее плечи, подпрыгнула у нее за спиной. Она крепче обхватила его грудь руками и повернула голову, чтобы прижаться щекой к его широкой, покрытой пластинами спине, где располагались самые крупные фиолетово-белые отметины. Его сердца бились в ровном ритме; она могла чувствовать это наиболее отчетливо через его спину, но ее киска все еще была достаточно чувствительна, чтобы ощущать все движения его задней части.

Ей не потребовалось много времени, чтобы понять, что они направились не к гнезду после того, как покинули водопад. Айви не стала расспрашивать Кетана сразу. Ее тело было вялым после их занятий любовью, и она довольствовалась тем, что просто наслаждалась поездкой — и своей продолжающейся близостью к нему. Да, ей было немного больно, но это был лучший вид боли.

И плавные движения задней части его тела под ней были в равной степени успокаивающими и возбуждающими.

Конечно, она ничего так сильно не хотела, как вернуться в гнездо, прижаться к нему и насладиться всеми хорошими чувствами, которые ее переполняли. Удовлетворенность, счастье, эйфория и, самое главное, ощущение того, что тебя хорошо и беззаветно любят.

Любят.

Это было то, что происходило?

Она не могла отрицать, что у них с Кетаном сложились глубокие, значимые отношения. Он стал ее лучшим другом — ближе, чем любой другой человек, который у нее когда-либо был. Он считал их парой, и она приняла это, но это лишь немного изменило их отношения.

Конечно, был секс, и, Боже, это было умопомрачительно. Кетан также стал более собственническим с тех пор, как заявил о своих правах на нее, и более нежным. Но все это не обязательно означало любовь. Могло ли она расцвести между ними прямо сейчас? Была ли это уже любовь? Верили ли… верили ли вриксы в любовь?

Она даже не знала точно, что значит быть парой для Кетана и его народа. Было ли это временное состояние, или ему суждено было продлиться всю жизнь? Это было просто о сексе и размножении, или это значило нечто большее?

И все же всякий раз, когда она думала о том, чтобы каким-то образом завершить путешествие на Ксолею или вернуться на Землю, что-то в ее груди болело. Со временем эта боль только усиливалась. Хотя она никогда не хотела этого, никогда не просила об этом, она обнаружила, что не хочет покидать эту планету — она не хотела оставлять его. И она… она не хотела, чтобы он покидал ее.

Айви никогда в жизни не была так счастлива, как в этих инопланетных джунглях со своим человеком-пауком. Ей не к чему возвращаться на Землю, кроме болезненных воспоминаний и бессмысленной борьбы. Что ждало ее на Ксолее? Работа никогда ее не беспокоила,