Книга Бедная Марта - Маурин Ли

— Иди сюда!

— Пойдем с нами, дорогая!

У нее же нет плаката! Очевидно, эти имена принадлежали мужчинам, сыновьям, братьям и отцам, дорогим и любимым, которые погибли или были ранены в этой отвратительной войне, а у Марты не оказалось с собой плаката с именем Джо, чтобы отнести его на Даунинг-стрит.

Теперь Клайв уже совершенно не представлял, в какой стороне ее искать, и не знал, куда подевались Алекс и Кейт. Он чувствовал себя совершенно одиноким и покинутым, несмотря на то, что оказался в самой гуще толпы, хотя его постепенно выталкивали на обочину, и несмотря на то, что это ему пришла в голову идея описать путешествие Марты в Лондон. Ничего бы этого не случилось, если бы не он.

— Ага, вот ты где, старик. Я потерял Кейт. — Это был Алекс, выглядевший таким счастливым, что рядом с ним Клайв еще острее ощутил свое одиночество и печаль. Ну почему он не может выглядеть так же?

Но сейчас судьба Кейт его ничуть не занимала.

— У Марты нет плаката с именем Джо. — Клайв едва не плакал от отчаяния и необъяснимой ярости.

— Уже есть, я приготовил его заранее. Эй, смотри, Клайв, вон она, во главе процессии. Они вот-вот свернут на Даунинг-стрит.

— Премьер-министр там, не знаешь?

— Он едет сюда. Будет здесь примерно через час или около того, но станет ли он разговаривать с Мартой, это еще вопрос.

На Даунинг-стрит Марта стояла на тротуаре прямо напротив дома номер десять, а позади нее плотными рядами выстроились другие женщины. Еще несколько сотен демонстрантов вынуждены были остановиться на соседних улочках, поскольку сюда полиция не допустила их из соображений безопасности. На противоположном тротуаре сгрудились фоторепортеры, крича:

— Посмотрите сюда, Марта! Чуточку развернитесь вправо, милочка.

Женщины запели «Вперед, солдаты Христа». Это был протестантский гимн, слов которого Марта не знала, за ним последовала «Храните тепло домашнего очага», военная песня, а здесь было не место для военных песен.

А вдруг ее Джо слышал эту песню в свою последнюю ночь на войне, когда лежал в грязи и плакал, призывая свою мать, в ночь своей смерти? Алекс сделал для нее флажок на палке. На полотнище было написано: «Джо Росси, герой, погиб во Франции, возраст — 14 лет».

Сейчас женщины пели уже другую песню, но Марта не слышала их. Она думала о Джо, и мысли эти были настолько осязаемыми, что она сумела вообразить, будто он стоит перед нею и улыбается. Фигура сына получилась полупрозрачной, так что Марта могла видеть сквозь нее. Она протянула руку и коснулась его призрачного лица, губ, подбородка, волос. Она чувствовала его запах, ощущала его дыхание на своей коже. Марта даже обняла бы его, если бы в это самое мгновение он не растаял, хотя она по-прежнему ощущала его присутствие.

Дверь дома под номером десять отворилась, и оттуда вышел какой-то мужчина. Его приветствовали нестройные выкрики, хотя он никак не мог оказаться премьер-министром Гербертом Асквитом, внешность которого прошлой ночью описали Марте Клайв и Алекс. Этот человек обладал привлекательной, но скромной наружностью, у него были светло-каштановые волосы и приятная улыбка.

Но ведь она его знает! Марта ничуть не удивилась, когда мужчина подошел к ней, взял ее руки в свои, наклонился и тепло поцеловал их.

— Марта, — заговорил он, — я потрясен вашей храбростью и настойчивостью. Я горжусь тем, что могу называть себя вашим другом. — Это был Артур Хансон, помощник Нормана Брауна, депутата парламента от Центрального округа Ливерпуля. — Когда премьер-министр узнал о том, что мы знакомы, то пригласил меня сюда, чтобы я мог приветствовать вас на Даунинг-стрит.

— Здравствуйте, хороший мой. — Марту переполняли чувства, и она просто не могла говорить, особенно учитывая то, что рядом с нею стоял Джо и еще много-много людей, ловивших каждое ее слово.

Артур крепче сжал ее ладони.

— Премьер-министр возвращается сюда из своей летней резиденции в Чекерс-корт. Быть может, мы пройдем внутрь? Когда он прибудет, то захочет поговорить с вами наедине.

Марта уже собиралась принять его приглашение, но потом передумала.

— Нет, — решительно отказалась она. — Если не возражаете, я не стану входить в дом. Я не единственная, кто потерял родных и близких на этой Богом проклятой войне; таких здесь большинство. Мне не нужно какое-то особое обхождение. Если премьер-министр хочет поговорить со мной, ему придется сделать это в присутствии всех остальных.

Артур Хансон улыбнулся.

— Мне следовало догадаться, что вы ответите именно так, Марта. — Он отвесил ей поклон. — Посмотрим, что я смогу для вас сделать.

— Ты правильно поступила, мам, — сказал Джо, по-прежнему стоявший рядом.

Ни Клайв, ни Алекс не знали о том, что происходит на Даунинг-стрит. Они были слишком далеко оттуда. Но заметка, опубликованная в тот же день в газете «Ивнинг стандард», гласила о том, что когда автомобиль премьер-министра подъехал к дому под номером десять, Герберт Асквит вышел оттуда и подошел к Марте, чтобы пожать ей руку. Они разговаривали примерно две с половиной минуты, затем последовали рукопожатия с еще несколькими демонстрантами, и политик направился к дверям своего дома, приветственно помахивая рукой. Он исчез внутри, и собравшиеся запели «Священный град».

Клайв и Алекс слышали их пение. Молодые люди стояли на Парламент-сквер, облокотившись на перила, неподалеку от того места, где был припаркован автомобиль Клайва. Оба думали о том, сколько еще им придется ждать Марту. Толпа пока что расходиться не собиралась.

— Пойду поищу ее, — предложил Алекс. — На тот случай, если мы разминемся, давай заранее договоримся о встрече, а потом напишем заключительный репортаж из серии «Дорога Марты». Что скажешь?

— Может быть, в Бирмингеме? — Клайв думал о том, как непривычно звучит песня, когда ее поют одни только женщины. — Он примерно на полпути между Ливерпулем и Манчестером. Давай встретимся в той гостинице, где мы уже останавливались.

— Отличная мысль, старина!

Клайв поморщился, когда Алекс тяжелой рукой похлопал его по плечу.

— Договоримся так: если появится Марта, ты отвезешь ее домой. Если я вернусь, а тебя уже не будет, я пойму, что ты нашел ее. А вот если я разыщу ее первым, то вернусь вместе с нею сюда, чтобы не возникло путаницы. Да, то же самое касается Кейт.

— Согласен, — пробормотал Клайв, окончательно сбитый с толку.

Он оставался на месте еще примерно полчаса, все острее ощущая собственное одиночество, и потому испытал огромное облегчение, завидев, что к нему, хромая, приближается порядком растрепанная Марта.

— Мне оттоптали все ноги, — пожаловалась она. — Люди хотят, чтобы после того как у меня родится ребенок, я произносила речи, где только можно и где нельзя. Я могу забраться на заднее сиденье и прилечь? — взмолилась она.