Книга Ад ближе, чем думают - Александр Григорьевич Домовец

в гробницу.

Энтони Сканлейн

Рассказывая новым друзьям о ночных встречах со старцем, я говорил, в общем, как есть. Однако не всё.

Да, просьба приехать в Эйвбери и встретиться с академиком Барретом. Да, приглашение спуститься в Вест-Кеннет. Да, согласие на то, чтобы к нам с Барретом присоединились члены комиссии… Но о другом, не менее важном, я умолчал. Не потому, что не доверяю российским офицерам или соотечественнице-историку. Они мне все нравятся, особенно высокий широкоплечий человек с непривычной для британского языка фамилией Телепин. Просто не знаю, как объяснить (и надо ли объяснять?) новое ощущение, с которым живу последние недели. С того момента, когда впервые приснился удивительный старец.

Со мной что-то происходит. Зеркало говорит, что я тот же Энтони Сканлейн, студент колледжа святого Павла, восемнадцати лет от роду. А душа и ум день ото дня меняются. Сегодня я не такой, каким был вчера, а завтра стану иным, чем сегодня. Я стал замечать, сколько зла и несправедливости существует вокруг, и от этого страдаю. Ещё недавно ничего подобного со мной не было. Откуда пришло это ощущение? Откуда появилась новая способность чувствовать людей и предугадывать их слова и поступки? Почему кажется, что за считанные дни я несказанно повзрослел? Мало-помалу меня наполняет какая-то неведомая внутренняя сила, и я начинаю смотреть на мир новыми глазами.

Господи, что со мной творится?..

Но вот странность! Внутренние изменения – загадочные, неожиданные, волнующие – меня вовсе не пугают. Я воспринимаю их, как должное. А порой приходит необъяснимая мысль, что все эти метаморфозы – лишь пролог, предвестник некоего крутого поворота в моей жизни… Что-то должно произойти. Какое-то огромное событие. Очень важное.

Важное не только для меня.

Так, по крайней мере, я понял своего старца. Но вот об этом друзьям не обмолвился…

– Идите отдыхать, джентльмены, – сказал я, посмотрев на часы. – Я всё равно уже не засну. А минут через сорок разбужу мистера Баррета.

Офицеры переглянулись.

– Пожалуй, нет. Если уж не хочешь спать, составь нам компанию до подъёма Баррета, – решительно произнёс Вадим. – А мы тебе кое-что расскажем…

Джеральд Вильямс

Звонок Буранова поднял в шесть утра, а в шесть двадцать, наскоро приведя себя в порядок и перехватив кусок пудинга, я выскочил из дома. Холостая жизнь имеет по крайней мере то преимущество, что не надо никому объяснять, куда и зачем убегаешь ни свет ни заря. Во всём прочем одиночество дело тоскливое.

До «Красного Льва» всего минут десять быстрого шага, поэтому выгонять свою престарелую малолитражку я не стал: прогревать дольше. Утро стояло холодное, на домах висели клочья тумана, и улица была пуста. Казалось, деревня ещё не пришла в себя от вчерашнего ужаса, люди забились в норы и силились понять, что же с ними произошло накануне. Мне и самому было паршиво: одолевали мрачные мысли. Хотелось позвонить в графство, выпросить у начальства внеочередной отпуск и рвануть из Эйвбери, куда глаза глядят. Впервые в жизни я боялся родного места. Я не знал, чего ждать ещё. А ранний звонок Буранова с просьбой срочно прийти в гостиницу означал только одно: вновь что-то произошло… Да ещё новости, которые услышал по радиофону, пока собирался…

Раздался негромкий возглас:

– Эй, Джерри, сынок!

Я остановился. Из калитки своего дома выглядывал и призывно махал рукой деревенский мэр Дилан. В другой руке была зажата бутылка. Я нехотя подошёл. От старика, несмотря на ранний час, разило виски и он заметно покачивался.

– Доброе утро, мистер Дилан, – холодно сказал я. Головой-то я понимал, что во вчерашних событиях Дилан не виноват – был заколдован, как и все остальные. Но перед глазами стоял горбатый монстр с оплывшим мучнисто-белым лицом, обещающий меня сожрать…

Дилан хихикнул:

– Доброе? Кой чёрт доброе… Выпить хочешь?

– По утрам не пью, – отрезал я. – Что вы хотели?

Дилан бережно поставил бутылку на землю и наклонился ко мне.

– Джерри, что это вчера с нами было?

Если бы я знал…

– Наваждение это было, мистер Дилан, – нехотя сказал я. – Морок. Деревню заколдовали. Старуха Дженет постаралась, гореть ей в аду. Забудьте.

Дилан схватился за голову и тихо взвыл:

– Какое наваждение?! Какой морок? Что ты мелешь, парень? Всё было по-настоящему. – Он закрыл лицо руками. Из-под ладоней донеслось рыдание. – Я уже был там, понимаешь? Я вдруг умер, а потом воскрес, и меня заставили напасть на руссофранков. Кто? Зачем?.. Потом вроде бы пришёл в себя, но жутко, жутко… Пью вот…

Боюсь, я посмотрел на старика с ненавистью. Надеюсь, этого взгляда он не увидел. Что ему сказать? Что я, как и он, как и сотни жителей Эйвбери, вчера переступили черту, за которой багровеет адское пламя? Что все мы обречены?

– Молитесь, мистер Дилан, – с трудом выговорил я пошёл дальше.

Я действовал автоматически. И, может быть, впервые радовался тому, что одинок.

Буранов ждал у входа в «Красный Лев».

– Как дела? – спросил я, пожимая крепкую ладонь. При всём внешнем изяществе Буранов был человеком сильным и тренированным. Вчера вон монстров уложил добрый десяток, не меньше.

– Как дела? Хм… Развлекаемся помаленьку.

Тяжёлый тон резко контрастировал с легкомыслием реплики.

Мы прошли в холл, уселись в кресла, и я выслушал отчёт о ночных событиях. И чем дальше слушал, тем сильнее одолевала трусливая подленькая радость: как хорошо, что ночью меня здесь не было. Я стыдился этой радости, но ничего не мог с собой поделать. Слишком страшно звучал рассказ о столкновении с ожившими мертвецами. А при мысли, что в гостинице вновь появился и пытался расстрелять юного Энтони лже-Вильямс, я чуть не взвыл от бессильной ярости. Да что же это!.. Какая-то колдовская сволочь оседлала честный облик полицейского лейтенанта и в самых чёрных целях штампует биокуклы с моим лицом. Будет ли этому конец? Будет ли конец шабашу, утопившему деревню в ужасе?

Должно быть, эти мысли отразились на лице, потому что Буранов наклонился и положил руку на колено.

– Не переживайте, Джеральд, – произнёс он сочувственно. – Эк вы побледнели… Не