Книга Золотая Лисица - Ксения Анатольевна Вавилова

бы так же много — они пересекли рощу. Каждый особняк считал своим долгом огородиться огромным, высоким забором, словно это могло защитить их.

Упершись спиной в кирпичную стену, Зар сложил руки лодочкой. Отступив на шаг, Ниоба, взяв разбег, легко взлетела наверх, едва коснувшись его рук и плеча. Осторожно перебралась через кованые пики и бесшумно приземлилась с другой стороны. Лэрты уже позаботились о собаках, раскидав мясо со снотворным. Мяса пришлось купить побольше, накидать и в те дворы, где они не планировали появляться, чтобы позже их путь сложнее было проследить. Отворив неприметную калитку, что использовали слуги, Ниоба широким жестом пригласила мужчин.

Идти по улицам и не попасться не позволят патрули и фонари. Пройти через катакомбы также не представляется возможным. Под землей нагородили стен, перекрыв даже воздушные шахты. Потому придется идти по дворам. Благо высокие заборы скрывают от фонарей и чужих глаз. Садовники насадили пышных кустов и деревьев, пытаясь скрыть кирпичную кладку забора, облегчив путь даже Вилинарию, у которого уже через сто метров появилась одышка. Когда добрались до особняка, его попросили остаться на стреме.

Зар и Гиндорил провели разведку, а Ниоба тонким ножом вытянула реечки и вытащила стекло на небольшом окне. Гиндорил с сомнением посмотрел на крохотное оконце, а девушка в это время сбросила куртку, ремень и, потянувшись, жестом подозвала Зара.

Без видимых усилий Зар привалился к стене и поддержал ее ноги, пока девушка протискивалась в узкую форточку. Плечи без труда удалось протиснуть через отверстие, с бедрами возникли проблемы.

С улицы донесся насмешливый голос Зара:

— Похоже, кто-то слишком много кушал?

Окно под ней опасно заскрипело. Пришлось в срочном порядке подобраться и, рискуя выдавить все окно, протиснуть в форточку бедра. Перебирая руками по подоконнику, она едва не свалилась на пол, когда проблемная часть тела оказалась на кухне.

Просторная комната, где, должно быть, трудился целый штат поваров, утопала в темноте. Вдоль стен, ловя слабый свет фонарей, что едва дотягивался до окна через кусты и забор, блестела кухонная утварь. Открыв заднюю дверь, Ниоба пустила в дом мужчин, а сама занялась окном. Нужно вернуть стекло на место. Подложив платок, используя деревянную ручку ножа в качестве молотка, прибила рейку обратно. Пока одевалась, вернулся лэрт.

— Я слышу приглушенные голоса, где-то рядом пост охраны, — прошептал он. — Наверху храп. Внизу тихо, но там и перекрытия толще, возможно, я их просто не слышу.

Затворив за собой дверь, они шептались в темной кухне. Чувствуя приятное возбуждение, Ниоба даже не подумала поискать внутри чувство вины от осознания того, что стала преступницей. Ее занимал несколько иной вопрос: зачем Далтон, которая круглые сутки торчит в замке Академии, такой огромный особняк и штат прислуги.

Пост охраны находился недалеко от кухни. Свались Ниоба с подоконника или задень что-то из посуды, медный звон немедля привлек бы внимание картежников. Крохотная комнатка, больше похожая на чулан, не имела даже окна. Двое мужчин сидели на скамейке, которая заменяла стол и кровать. Занятые картами, они не заметили, как полоску света в коридоре кто-то пересек.

Комнаты для слуг ограничивались коморкой охраны, закутком для швабр и кухней. Из всех трех поражала кухня, но ровно до того момента, как они попали в столовую. Обведя огромное помещение взглядом, Ниоба переглянулась с Заром, у которого также не укладывались в голове пропорции зала. Когда она разглядывала комнату на плане, то приняла ее за бальный зал.

Дальше — больше. Музыкальные комнаты, картинные галереи, ответвление кабинетов, бархат, мрамор, позолота, носеранские вазы, мандагарские ковры и лэртский хрусталь. Залы перетекали один в другой, создавая ощущение дворца, построенного четыре века назад, а не современного особняка в стране, презиравшей имперскую роскошь и избыточность.

Вход в кабинет спрятали за фальш-стеной, расписанной птицами. Если бы не острое зрение Гиндорила, то едва ли им без использования Таланта удалось найти дверь. Лэрт показал себя умелым домушником, почуяв грифель карандаша, который засунули между петлями. Если бы они открыли дверь, хрупкий грифель бы сломался, обозначив вторжение.

— Думала, так только фриды могут, — едва слышно проговорила Ниоба и изобразила поклон. — Я в восхищении.

Шутливо раскланявшись в ответ, Гиндорил улыбнулся — впервые за вечер. Оставшись у дверей, он позволил магистрам копаться в чужих секретах. Бумаги тут предостаточно, Далтон вела активную переписку с половиной света.

— Не то, — нахмурился Зар. — Нам и недели не хватит, чтобы все это прочесть. Только время потеряем.

Опустившись на колени, принялся обшаривать паркет, задирая толстый ковер. Ниоба по возможности тихо простукивала стол и полки, хотя и понимала, что толку от этого не много. В таком огромном особняке спрятать журнал — раз плюнуть.

— Здесь должен быть тайный ход, — напомнила девушка, переходя к книжным полкам.

Зар пальцем постучал по полу. На паркете едва заметный след, он ощущался кончиками пальцев, разглядеть что-то в темноте не представлялось возможным.

Тяжелые фолианты в кожаных обложках выглядели так, словно их ни разу никто не трогал. Ожидая увидеть профессиональную литературу, девушка немало удивилась коллекции подарочных изданий классической литературы. Оттого скромно стоящая в самом низу энциклопедия видов привлекла внимание. Энциклопедия, несмотря на внушительный объем, простукивалась. Попыталась толкнуть — ничего, потянула — и полка с тихим щелчком отстала от стены.

За полкой скрывалась каменная лестница, уходящая куда-то вниз. Притворив дверь, Гиндорил приблизился и тоже посмотрел в темноту. Должно быть, долгая жизнь под землей подарила лэртам не только проблемы с кожей, но и зрение, позволяющее видеть в темноте. Спускаясь, он не испытывал каких-либо трудностей.

Дверь в кабинет закрыли. Полку вернули на место. Уже в темноте лестницы зажгли свечу. Голые стены даже не оштукатурили. Лестница привела их в катакомбы, отделенные от общей сети несколькими слоями кирпича.

Обстановка тут попроще. По голым стенам змеилась проводка, лампочки не потрудились спрятать в люстры или хотя бы чехлы из стекла. Небольшой грубый стол из тех, что может унести один человек. Письменные принадлежности не из зеленого мрамора и посеребренного пера, как в предыдущей комнате. Жаровня, труба которой уходила в воздушную шахту. Похоже, Далтон имеет привычку избавляться от компрометирующей ее информации.

Писем тут было всего четыре, а самое главное — журнал. Он лежал на столе, раскрытый на середине, демонстрируя залитые кровью страницы. Рядом тетрадь, куда ректор делала выписки. Осторожно взяв журнал в руки, Ниоба открыла одну из