Книга Милый дом - Тилли Коул

однажды получишь все, о чем мечтаешь.

Ромео медленно кивнул.

– Но я мечтаю только о тебе. Все, чего я хочу, – быть с тобой. Ты – мое «однажды».

Я сунула руку в задний карман и вытащила письмо.

– Твое «однажды» наступило, – объявила я, и на лице Ромео появилось замешательство.

Выхватив письмо из моих рук, он вскрыл его. Я наблюдала, как страницы выскакивают из конверта со словами «принята» и «Университет Вашингтона, Сиэтл».

Его руки практически разорвали бумагу надвое. Когда Ромео поднял глаза, его вопросительный взгляд прожигал меня насквозь.

– Ты… Это правда?.. Как?

Я забрала письмо из его рук, сунула обратно в карман и обхватила ладонями щеки Ромео.

– Еще я подала заявление в Сиэтл. Когда доктор Адамс несколько месяцев назад упомянул, что тебя могут отобрать туда, я изучила все о том, как происходит драфт, поэтому решила рискнуть в Сиэтле. Я просто не хотела говорить, на случай если ничего не получится. Но все сложилось. Я еду с тобой в Сиэтл, милый. Перед тобой новый кандидат наук. Минут двадцать назад я отправила подтверждение по электронной почте.

Ромео широко улыбнулся полной улыбкой, которой мог бы гордиться мой отец, а затем приник губами к моим.

Когда он наконец отстранился и прижал меня к стене, выражение его лица было абсолютно серьезным. Я знала этот взгляд; его дикая, командирская сторона вырывалась на поверхность.

Ромео несколько секунд смотрел на меня, а потом вдруг выпалил:

– Выходи за меня.

От шока я оступилась на шпильках.

– Ч-что???

Ромео пленил мое лицо руками, владея мной, умоляя меня, желая меня.

– Выходи за меня. Выходи за меня завтра, сегодня… как можно скорее! Просто… выходи за меня замуж, Шекспир. Позволь мне официально сделать тебя моей.

– Но… Но…

Его руки обхватили меня в кольцо и прижали к стене.

– Я люблю тебя. Я люблю тебя больше всего на свете. Я не могу без тебя и больше никогда без тебя не буду. Я хочу дать тебе все, что только возможно. Я хочу подарить тебе счастье… Я хочу когда-нибудь подарить тебе детей. – Наши лбы соприкасались, когда Ромео прошептал: – Выходи за меня замуж. Будь со мной. Вечность… со мной.

Я потеряла способность дышать в ответ на отчаянную потребность в его взгляде, в моей голове не было абсолютно никаких вопросов.

Ромео был для меня всем.

У нас с ним было то же, что у моих мамы с папой. Наши с ним души составляли единое целое… Ромео Принс был моим домом, милым домом.

– Да! – выпалила я, и он облегченно выдохнул через губы.

– Повтори еще раз, – потребовал он.

– Да. Конечно, я выйду за тебя замуж!

Ромео набросился на меня, его мягкие губы скрепили клятву нашего союза, и я растаяла от его прикосновения. Мы поженимся и будем любить друг друга сильнее, чем кто-либо в истории человечества.

Влюбленные, предназначенные друг другу судьбой. Я не смогла сдержать хихиканье, сорвавшееся с моих губ при этой мысли.

– Над чем, черт возьми, ты сейчас смеешься, Шекспир? – спросил Ромео, и его широкая улыбка излучала чистое счастье.

Я положила руку ему на сердце, глядя на любовь всей своей жизни.

– Что в нашей истории двое несчастных влюбленных нашли способ быть вместе, несмотря ни на что, несмотря на все препятствия, и в итоге обрели свое счастье.

Роум с обожанием наклонил голову, притянул меня к себе и прошептал:

– И нет истории правдивее на свете, чем повесть о победивших горе Ромео и его Молли Джульетте.

Конец

Бонусная глава

Ромео

– Мама, – безжизненно поздоровался я, увидев, как ее имя вспыхнуло на экране моего айфона.

– Ты должен прийти сегодня на ужин, – приказала она.

Я стиснул зубы от ее злобного тона.

– Извини, у меня планы, – огрызнулся я.

– Тогда измени свои чертовы планы! Мы позвали Блэров, и ты обязан быть там, чтобы обсудить помолвку, все детали, и раз и навсегда покончить со всем этим.

– У меня тренировки. Мы занимаемся дважды в день. – Тишина встретила меня на другом конце провода.

– Ты придешь сегодня вечером, Ромео, – наконец ответила мать, ее слова сочились ядом.

Я остановился как вкопанный на пути к гуманитарному блоку. Я уже опаздывал на эту дурацкую вводную лекцию из-за командного собрания, а тут еще эта сучка выносит мой мозг тупой помолвкой и называет этим ублюдочным именем… снова. Я чувствовал, что мое терпение к ее поведению вот-вот лопнет.

Ущипнув себя за переносицу, я сосредоточился на расслабляющем ощущении жгучих летних солнечных лучей, согревающих мою спину.

Но успокоиться не получилось. Ничто не поможет.

– Слушай, я иду на тренировку. На ужин не жди.

Я ударил пальцем по кнопке отбоя, сунул телефон в карман джинсов и направился внутрь здания, позволяя потоку воздуха из кондиционера охладить бурлящую внутри меня злость, остужая ее от адской неистовой до просто адской. Моя кровь подобно расплавленной магме растекалась по мышцам… с непреодолимой силой. Я смирился с этим, даже приветствовал. Это стало постоянным напоминанием о том, что мне нужно убраться подальше от этих выродков.

Я распахнул двери, услышав, как дерево ударилось о стену, и помчался по пустым коридорам, чувствуя, что с каждым шагом все сильнее сдавливает грудь при мысли о том, что меня могут связать с Шелли.

Чертова Шелли Блэр.

Господи, в старшей школе я трахнул ее дважды и один раз на первом курсе, по глупости, а она ведет себя так, словно мы родственные души, влюбленные. Я даже не был уверен, что в принципе обладал способностью любить кого-то. Из меня выбили эти глупости давным-давно.

Мой телефон снова завибрировал. Я не смотрел. И без того знал, что это отец собирался требовать моего присутствия. Мамочка подключила тяжелую артиллерию.

Долбаного мудака.

Если бы я ответил и сообщил о своей позиции, получил бы стандартное: «Неприемлемо, мальчишка!» Потом посыпались бы угрозы, шантаж, и, разумеется, он бы не забыл упомянуть, как они с мамой ненавидят меня и сожалеют о моем появлении на свет.

Каждый день одна и та же ерунда.

Я свернул за угол и сжал кулаки, думая о том, что мне придется сидеть рядом с Шел следующие полчаса, в одном помещении, не имея возможности освободиться из ее когтистой хватки. Я был чертовски зол. Я просто не мог сидеть рядом с этой сучкой, которая тискала меня как тупую ручную собачку, касалась моих ног, надеясь сделать меня достаточно твердым, чтобы я сдался и поимел ее