Книга Во славу русскую - Анатолий Евгеньевич Матвиенко

же касается переменных, офицеры рычажками вводили дистанцию, курс мишени, её скорость. От компаса и корабельного лага умный счётный прибор «знал» собственные курс и скорость. Он же получал сведенья о силе и направлении ветра — на подобных дистанциях боковой воздушный поток может несколько отклонить снаряд. Важны температура и влажность атмосферического воздуха — они влияют на его плотность, оттого требовалась поправка к вертикальному углу наводки. Наконец, направление на вражеский борт машина получала от положения зрительной трубы, её специальный матрос наводил на цель, точно удерживая риску визира на середине силуэта.

Под артиллерийской установкой пряталась целая вереница воздуходувных труб. От расчёта требовалось лишь заряжать и чистить орудие. Наводить руками — только ежели вражеский снаряд нарушил бы хитроумную машинерию. Ствол сам как живой следил за неприятелем. По команде «пли», выкрикиваемой голосом и исполняемой поворотом рубильника, пушки стреляли не сей момент, а когда корпус на волнении выходил на ровный киль.

У британских экипажей имелись столь же совершенные артиллерийские таблицы, позволявшие точно бить на две-три мили, но… Чтобы правильно вычислить углы, тратились драгоценные секунды, потом канониры вручную крутили маховики, а проворные русские пароходы уже в другом месте, им не нужно было долго ждать — прицеливание задавалось несколькими поворотами шестерён, замыканиями гальванических контактов и открыванием клапанов воздуходувной аппаратуры.

Оттого русские сновали меж гейзеров воды, не получая попаданий и словно издеваясь, а сами заколачивали снаряд за снарядом в обречённый «Игл», потом перенесли смертельный ливень на следующий номер.

Паровой железный корабль умирает по-особенному, а не как привычные ранее парусники. Он цел с виду, не сбиты мачты, однако огонь охватил его изнутри. Горит машинное отделение, занимаются угольные ямы, где мелкая чёрная пыль питает языки огня не хуже сухой соломы. За считанные минуты в корпусе поднимается адская жара; пожар тушить некому — команда бежит, а пытающиеся погасить пламя испеклись заживо. Из-под палубы через пробитые снарядами бреши начинает валить пар. Его очень много, потому что протекает котёл, свистит остатками давления пароперегреватель, ему вторят продырявленные и давно остановившиеся машины.

От нестерпимого жара вспучивается краска. Корабль вышел из боя, а на нём вдруг слышна канонада. Это рвутся боеприпасы, поднятые к орудиям. Осталась последняя надежда — покинуть борт, пока огонь не разогрел погреба, где основной запас пороха…

Только в шлюпке, созерцая колоссальный взметнувшийся к небу султан на месте гибели линкора, Старк осознал, что в картине боя неправильно. Русские атакуют слишком малыми силами! Они медленно и аккуратно убивают корабли один за другим, кинув в бой лишь небольшую толику Черноморского флота империи, оттого потери в британских экипажах невелики. Но если тратить по полчаса-час на линкор и даже не получить ни единой прорехи в ответ, избиение займёт непростительно большое время — конвой и охранение придут к Крыму. Да и снаряды закончатся — нужно возвращаться в Севастополь, принимать новые.

Догадка, куда более ужасная, чем досада от утраты двух новейших линкоров, стиснула сердце. Это даже не избиение — демонстрация. Нарочная, рассчитанная на понимание. За отказ послушаться наступит кара. Но что ещё придумали восточные дикари?

Повредив третий номер, русские отвернули на север. Эскадра чуть замедлилась, принимая спасённых из шлюпок. Мокрый и злой Битти, не желающий слушать никаких увещеваний, поднялся на борт следующего линкора. Брейд-вымпел командующего эскадрой взвился над четвёртым кораблём за сутки, а генеральное столкновение с русскими даже не началось! Но адмирал отдал приказ продолжать.

Второй акт ужасной пьесы наступил в двух десятках миль от крымского побережья. Под высокими облаками английские офицеры увидели странного вида птицу, парящую с далеко распростёртыми крыльями. В подзорных трубах она выглядела ещё удивительнее, изрыгая клубы дыма по сторонам своего тела.

— Главного механика на мостик! — рявкнул Старк, первым догадавшийся, что парит в небесах создание рук человеческих.

С такого расстояния птица не казалась ни большой, ни скоростной. Однако когда поравнялась с головой эскадры, моряки с ужасом осознали, что летучий змей огромен, пятьдесят или сто ярдов в размахе крыльев. Таинство его полёта пугало не меньше, чем дьявольская точность русских канониров. Нигде не видно было аэростата, несущего конструкцию. Крылья не взмахивали. Несмотря на то, что изобилующий научными изобретениями и невероятными открытиями девятнадцатый век перевалил на вторую половину, многие начали креститься и поминать чудеса.

Наконец, Старк сунул трубу самому технически просвещённому человеку на борту. Тот с минуту всматривался в зенит.

— Сэр, мой ответ неутешителен. Наверху — несомненно машина, созданная человеческим гением. По бокам четыре патрубка, похожие на малые дымовые трубы. Позволю высказать предположение, сэр, у неё не меньше четырёх топок и котлов. Далее, паровые машины, размещённые на крыльях, вращают, по моему разумению, большие роторы наподобие мельничных. Только не ветер их крутит, а они создают ветер. Возможно, аппарат удерживается в воздухе по тем же законам, что и воздушные змеи, о чём говорит подобная им коробка. Но тут, сэр, простите, я не специалист.

Слова поэта Струйского «И я молю благое провиденье, чтоб воздух был на вечность недоступен» от всяких там чумазых пароходов, не услышали не только англичане, но и само провиденье. Случилось обратное; место встречи с воздушным монстром да триколор на нижнем крыле не оставили сомнений в принадлежности к державе, породившей его.

— Мистер Ривз, как его уничтожить? — задал Старк главный вопрос.

— Не могу знать, сэр! Ни одно орудие не способно стрелять вверх. Из ружей, даже если удастся попасть, невозможно вывести из строя сразу все котлы и машины. Скорость у него… — механик снова поднял трубу. — Не скажу точно, не менее пятидесяти узлов.

Иными словами — быстрее самого быстрого английского локомотива. После этого предположение о возможности попасть в летучую цель показалось излишне самонадеянным.

— И так, нам его нечем достать. А чем вооружён русский?

Экипаж паролёта не стал мучить адмирала Старка долгим ожиданием. Он описал плавный круг, снижаясь, и понёсся над водой на высоте не более сотни ярдов, поражая своим огромным размером. Он приближался быстро и неотвратимо — пересекающимся курсом. Нет, скорее рассчитывал пройти перед носом линкора. Вдруг из-под его днища в воду свалился продолговатый дымящийся предмет.

Летательный аппарат повернул в сторону и вверх, самые оптимистичные на борту решили, что от монстра отвалилась важная часть; теперь он удирает к берегу. Самые смелые наивно попробовали выстрелить вслед, сильно задрав орудийный ствол. Наверное, очень рассмешили русских.

Потом в месте падения показался дым, и дымная полоса поплыла к линкору. Возможно, что-то двигалось под водой, а бурлящие газы над волнами и выглядели