Книга Лекарь-возлюбленный - Маша Моран

— Все, идите! — Я твердо посмотрел на Ясуо. — Спрячь их хорошенько.

— Слушать, господин! — Ясуо прижал к себе Юнхуа и отвернулся к людям. — Все за мной! Быстро!

Он побежал вперед, и нестройная толпа двинулась следом. Я с удивлением понял, что со мной остались не только все стражники и заключенные, но и мужчины-крестьяне. Даже старики. Кто-то сжимал в руках обычные палки, кто-то — топоры, а некоторые держали мотыги. 

Туман почти добрался до крепости. Нас и серую завесу разделяло не более двух десятков шагов. 

Теперь нам поможет только чудо. 

— Мы должны их задержать и отвлечь от дороги. — Я вышел вперед, оставляя свою потрепанную армию за спиной. 

Белые клочья коснулись ладоней, оставляя неприятное ощущение. 

Внутри бесплотной густоты послышалось шипение. 

Стражник рядом со мной едва слышно прошептал:

— Они уже здесь... 

Если еще и оставалась какая-то надежда, что это всего лишь туман, то она развеялась, когда послышался сиплый смех. 

Но где бы они ни скрывались, показываться не торопились.

Туман становился все гуще, скрывая даже тех, кто стоял рядом. Белые ленты просачивались между нами и опутывали плечи, словно веревки. Он хотел разделить нас!

— Никому не двигаться с места! Спина к спине!

Стражи быстро заняли круговую оборону, и в следующее мгновение один из заключенных рухнул на землю, истошно крича. Какая-то невидимая сила потащила его в белые клубы за ноги. 

Его товарищ успел схватить его за руки, но силы были неравны. 

Вскрикнув, он исчез в тумане, и больше не раздавалось ни звука, кроме сиплого рычания и жутковатого хруста вперемешку с хлюпаньем. А потом туман швырнул в нас половину туловища с залитым кровью лицом и висящими ошметьями кожи, словно его попросту разорвали напополам. 

Не знаю, как сдержал тошноту. Позади кто-то закашлял, и запахло рвотой.

— Они нас не пощадят… — Стражник дрожал и обливался пóтом. 

— Нам в любом случае пришлось бы умирать. — Я вдруг усмехнулся, с уверенностью глядя на него. — Но теперь у них есть шанс спастись. 

Неожиданно из тумана, словно спущенные с тетивы стрелы, вылетели две обугленные черные руки, покрытые растрескавшейся кровавой коркой. 

Они целились мне в лицо, и я едва успел рубануть мечом. Ладони с корявыми, похожими на сломанные сучья пальцами, упали на землю у моих ног.

Истошный визг разорвал туман на части. 

— Видишь, — Су Тхи пнул локтем стражника в бок, — с ними реально справиться. А ты верещишь, как девка. 

Пальцы на отсеченных ладонях дрожали, а я почему-то не мог отвести от них взгляд, осознавая то, что в прошлый раз от меня ускользнуло. Я ведь уже видел это… Видел в поместье графа Виерна.

Кожа, словно вулканическая корка. Сочащаяся из трещин сукровица. 

Те тела в саркофаге… Я сжал рукоять, понимая, что в графском поместье была спрятана часть разгадки, которую мы с Дайске упустили. 

Еще одна рука вырвалась из тумана, нацелившись на Су Тхи. Он едва успел полосонуть по ней ножом, кровь брызнула во все стороны, и из серой завесы выскочили черные монахи. Растерзанная ткань тумана разлеталась в стороны холодными порывами воздуха, обнажая поле. 

Нет, их оказалось ни сто тысяч и даже не десять. Возможно, несколько сотен — сущий пустяк даже для дворцовой стражи. Но смерть для нас. 

Они окружили наш «отряд» непроходимой черной стеной. Даже просвета не было видно. Кто-то из крестьян заплакал, а кто-то зашептал молитву. 

Я мог лишь думать о том, чтобы Ясуо удалось увести людей. Все монахи здесь, и у женщин с детьми есть шанс спастись. 

Была еще одна мысль. О голубых глазах и золотистых прядях. Я сжал зубы, давая себе обещание: если мне все же удастся сегодня выжить, Джеоншин мы проведем вместе. 

Клянусь, что сделаю шаг ему навстречу. 

Эта клятва все еще дрожала на губах, когда монахи начали нападать. 

— Держите строй! Не дайте им разделить нас! — Я едва успел прокричать это, когда сразу несколько монахов бросились прямо на меня. 

Тело действовало само, подбрасывая меня вверх. Все слилось в жуткую черноту, внутри которой вспыхивали алые всполохи глаз. Словно угли из обиталища демонов. Их длинные остроконечные языки тянулись к рукам и ногам. 

Я подпрыгнул, опираясь о головы черных монахов, и побежал вперед, по ним. Под ногами трепыхалось болото, грозящее затянуть вглубь. 

Меч в моих руках еще никогда не двигался так быстро. Я рубил и резал, не различая конечностей этих монстров. 

Их острые когти рвали одежду и царапали кожу, но я даже не думал о том, что внутри ран могут остаться частички проклятой плоти. Нужно просто сражаться. Просто… 

Рядом упало чье-то тело. Старик. Истерзанный, весь в крови. Даже его волосы пропитались ею. Его живот был распорот, и я  мог видеть нутро. 

От этого зрелища внутри что-то сломалось. Будто взрыв пороха уничтожил то, что меня всегда сдерживало.

Пальцы старика, стиснутые вокруг мотыги, разжались. 

Подслеповатые глаза посмотрели прямо на меня, прежде чем взгляд остекленел и навсегда замер. 

Я закричал. Не вслух. Про себя. Но так оглушающе громко, что потемнело перед глазами. Воздуха не хватало — то, что проникали в легкие, пахло людской кровью, пóтом и смрадом обугленной плоти. 

Сорвавшись, я побежал вперед, вытаскивая еще один меч. Я рубил без разбора. Их вонючая кровь брызгала во все стороны и заливала глаза. 

Прямо в воздухе я разворачивался, чувствуя их дыхание за спиной. Все мои навыки, все, чему я обучался, будто было ради лишь этой битвы. Я должен убить их всех! Уничтожить! 

— Они отступают! Они отступают, господин Ван! — Су Тхи вдруг возник слева от меня. Так же как и я, залитый кровью и тяжело дышащий.

Он смотрел на меня с надеждой и почему-то страхом. 

Я перевел взгляд на черных монахов. Они действительно пятились, прячась в тумане. Но не уходили совсем.

Это лишь краткая передышка.

Я обернулся, чтобы посмотреть на остальных. Тела черных монахов покрывали каждый клочок земли. Среди них яркими цветными островками выделялись павшие в битве люди. В основном, крестьянские старики. 

— Они вернутся. — Мой голос хрипел и скрежетал, будто я провел в молчании годы. — И наверняка с подкреплением.

Я не сразу понял, что все смотрят на меня как-то странно. Взгляд Су Тхи читался на каждом лице. Надежда и трепет страха. 

Тот стражник, который не хотел освобождать заключенных, подошел ко мне и вдруг опустился на одно колено: