Книга Добровольная жертва - Наталья Метелева

Привидение на троне синхронно дернуло ладони к рваным, пустым, зияющим глазницам, из которых выплескивался воющий мрак, вибрируя на низкой всепроницающей ноте, заставляя меня цепенеть от омерзения, – отвратительный, хищный, безумный первозданный мрак.

Торжествующий Голос, исходящий уже сзади, из гниющей тьмы, приказал с соответствующей могильной интонацией:

– Яви нам, что видишь, жрица!

Рама начала тускнеть и растворяться, прихватывая края зеркала. Оно таяло с торцов, и отражение словно источалось в пространство, меняясь местами с отраженным.

За моей спиной что-то ухнуло, толкнуло, устремляясь сквозь меня из бездны саркофага навстречу видению. Мое тело сотряслось, затрепыхалось, как перышко на шквальном ветру. Мрак, источаемый чудовищем, и мрак, источаемый из-за спины зевом саркофага, где я была распята уже даже не костью, а мучительно вибрирующей мембраной, устремились друг к другу, торжествующе подвывая, медленно перетекая вовне, охватывая меня свивающимся смерчем. Меня раздирало на части этой неодолимой вибрацией.

Лишенное ограничений отражение заглатывало пространство, подменяя его собой. Не в силах оторваться, я исчезала в этом захватывающем преображении. Я вся стала как вопль, как вой, как зов, и больше ничего от меня не осталось, кроме этого звука, воплощающего ничто в нечто.

Призрак поднялся с трона и поплыл. Пока он медленно приближался, черты его расползались, перетекая и меняясь. А когда ниг приблизился вплотную и глянул мне в зрачки рваными глазницами, опустошая меня до дна, он начал принимать обличье безглазой Твари с белой, как снег, шерстью.

Моя смерть стояла передо мной. Ей осталось сделать шаг и взять мою почти потерянную плоть. Но меня словно подхватила чья-то ладонь, выдирая из разверзтого небытия, и сжала в мощном кулаке, остановив трепыхание уже рвущейся на клочки мембраны. «Не забывай, жизнь моя!» – «Никогда!» Я очнулась. Что это я должна не забыть?

Очертания призрака колыхнулись, как от брошенного камня. Торжествующий звук споткнулся и растерянно замер на одной ноте, кружившейся, как стервятник. Вдруг что-то промелькнуло сбоку, и зеркало разлетелось в мелкие брызги, исцарапав меня до крови. Рев скомкался кратким взвизгом. У ног звякнула железная пластина в форме звезды с чуть изогнутыми лучами.

Карлица не растерялась и мгновенно затворила мне раны, попросту ткнув в мою сторону жезлом. При этом меня обдал такой адский холод, что кожа заиндевела и угрожающе потрескивала. Теперь я боялась пошевелиться, дабы не рассыпаться, как сосулька. А пока я пребывала в переохлажденном состоянии, рассвирепевший Голос нещадно кого-то казнил. Изо всех сил скосив избежавшие замораживания глаза, я попыталась разглядеть, кого убивают на этот раз.

Умирал Ресс.

Костяные балахоны скандировали, покачиваясь:

– Смерть! Смерть!

– Я здес-сь! – свистел Голос. – Здес-сь и сейчас-с-с! Как ему умереть, слуги мои?

Толпа распорядилась.

Ресс умирал. Медленно, бескровно, невидимо и изощренно расчленяемый по косточкам, по волокнам, по каждой капле крови, по мельчайшей частице мощного тела. Руки, ноги, бедра, подергиваясь, превращались в бесформенные мешки, словно кости становились жижей, едва удерживаемой тканями кожи. Когда он уже давно перестал дышать, когда от него осталась только оболочка, постепенно теряющая очертания тела, останки начали отваливаться кусками и распадаться в пыль. Невидимый убийца оставил в целости только обезображенную голову жертвы. По приказу Голоса магистр ал…Краст поднял за волосы голову Ресса, продемонстрировал неиствующим вурдалакам и положил к подножию трона. Тошнотворный тысячезевный вопль экстаза взлетел под купол.

Только я виновата в его гибели. Я упустила момент, чтобы раскрыть рандр и призвать отца. Еще мгновение – и ниг пожрал бы меня, и я не вспомнила бы, зачем я здесь. Еще чуть-чуть, и видение стало бы безвозвратным, поменявшись местами с реальностью. Ресс должен был убить меня, чтобы не дать исполниться пророчеству. Так зачем телепат пожертвовал собой, если сейчас все повторится сначала?! Ведь нигу ничего не стоит создать еще одно зеркало видений, и начатое завершится. Для этого и зеркало совсем не требуется.

Карлица, продолжавшая заговаривать мои царапины, подобралась совсем близко. И ее слепые глаза пристально смотрели на меня. Через миг они снова подернулись отвратительными бельмами. Или я сошла с ума, или только что они были живыми.

– Что скажешь, Ирс-с-сика? – проскрежетал Голос.

Ведьма отошла, бережно расправляя помятые юбки. То, что она ловко вытащила из складок, так же неприметно спряталось в рукаве. И холодок меж лопаток подсказал мне, что только что я опять смотрела в глаза смерти.

– Госпожа готова к церемонии! – поклонилась горбунья, распределив поклон между троном и мной с точностью аптекаря.

Толпа начала скандировать непонятный гимн и раскачиваться, как единое существо, постепенно наращивая ритм. Взлетали и опускались руки, склонялись и поднимались головы. С цокающим щелчком перед глазами возникло новое зеркало. Я отвернулась. Лучше провалиться мне на этом месте. Меня волчком развернуло обратно, и Голос надавил как снаружи, так и внутри:

– С-смотри, жрица!

Заладил. Я закрыла было глаза, но веки перестали быть препятствием для зрения. Что с открытыми, что с закрытыми глазами, я наблюдала то же зрелище, что и накануне.

– Не противьс-ся, жрица! Или умрешь!

И что кричит?! Поморгать нельзя…

Разница все-таки была: передо мной и вокруг меня не было ничего. Совсем. Пустота без единого проблеска чего-либо внятного. Я тщательно и довольно долго глазела в это зияющее пространство, но ничего не происходило, за исключением того, что Голос разверз пасть и стал меня заглатывать. Под ногти вонзились невидимые иголки, добрались до каждого нерва, впились в позвоночник, и я, осознавая полное свое ничтожество, дрогнула.

Пустота тут же знакомо мигнула, всколыхнулась, и в ее глубине начало сосредоточиваться клубящееся нечто. Настолько жуткое, что не имело права быть. Я не могла допустить этого. Что-то стучало сквозь мою муку, что-то схватило и удержало распадающийся разум: «Рона! Помни!» Дункан! Он везде… Боль выворачивала меня наизнанку. «Рона, помни, кто ты…»

– Щенок! Умри!!! Яви нам, что видишь, жрица!

Что-то вспыхнуло. Кто-то упал. И обрушилась БОЛЬ… Таяли, как дым, все щиты, укрывавшие меня до сих пор. Кто-то умирал совсем рядом. И мука из немыслимой стала невероятной. О-О-О-О-О! Мама-а, ну не должно быть на свете такой боли! Я не могу больше. Не могу!!! «Рона, помни…» Что там гаснет? Нет, подожди! Я должна! Я не умру! Не будет этого! ЭТОГО НЕ БУДЕТ! Будет другое. БЕЗ БОЛИ!!!

И она отхлынула.

Голос взвыл гигантским волком, наткнувшимся на комбинацию из трех пальцев со стороны добычи. О зеркале и видениях все моментально забыли. Карлица направила на саркофаг хлещущий черными искрами жезл. Дункан, который секунду назад свалился было в глубоком обмороке, передумал падать, выгнулся и, слегка пошатываясь, прыгнул на карлицу, пытаясь вырвать оружие.