Книга Сердце Сапфо - Эрика Джонг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Далеко за морями…
Плохо, слишком банально.
Принесем жертву Афродите,
Непостоянной, постоянной богине,
Свяжем наши локоны укропом
И всеми ароматными травами
И вознесем хвалу власти Афродиты
И ее воробушкам, трепыхающим крылышками,
Которые даруют нам плодородие и любовь!
Святая мать Киприда
И нереиды,
Разбудите многообразными звуками
Поникший ветер желания
И пошлите Эроса,
Чтобы наполнил наши сердца любовью,
Наши чресла — вожделением и
Осыпал нас…
В этот момент в комнату вихрем ворвалась моя невестка Родопис.
— Сапфо! Ты знаешь, что две твои ученицы беременны? А отец — Фаон?
Не могу сказать, что я удивилась. Есть вещи, которые ты знаешь и не зная их. А я с самого начала знала, кто такой Фаон. Нужно было только немного подождать, чтобы он проявил себя.
— Лиса в курятнике! — сказала Родопис так, словно сама была невинной девушкой. — Какой позор! Какой скандал! Теперь твоя школа уничтожена, и боюсь, что ты вместе с нею!
Я оставалась спокойной, хотя бы только для того, чтобы не доставить Родопис удовольствия своим смятением.
— Я уверена, мы сможем решить эту проблему, — сказала я. — Кто эти девушки? И кому об этом известно?
Последний вопрос был глупым, поскольку если об этом знала Родопис, то знал и весь Лесбос.
— Дика и Анактория. Но возможно, и Аттида тоже!
— Весь курятник! Ну и хитрая же он лиса!
— А еще говорят, что и Артемисия — его любовница. Хотя у нее ребенка уже не предвидится — не тот возраст! Как и у тебя!
Родопис посмотрела мне в глаза с наглой ухмылкой; хотя она и заявляла, что моложе меня, но на самом деле была старше. У нее и Харакса где-то был сын, но я сомневаюсь, что он родился из этих бесстыдных чресл.
Родопис не понравилось, что я сохраняла спокойствие. Она думала, я расстроюсь. Она думала, я впаду в отчаяние.
— Успокойся, невестка, — сказала я (впервые признав ее таковой). — Я уверена, мы придумаем, что делать с девушками. У Артемисии есть снадобья для выкидышей, и у нее не будет выбора — только помочь нам, если она сама пользовалась услугами Фаона.
— Очень, надо сказать, забористыми услугами.
— Ты, я смотрю, тоже ими попользовалась, дорогая сестренка?
— Как ты смеешь оскорблять меня подозрениями в измене твоему брату?! Я честная женщина! Какая клевета!
— Ах, прости меня, Родопис, я забыла, что ты была девственницей, когда мы познакомились.
Родопис скорчила гримасу. Оно переписала свою историю на Лесбосе, но меня-то ей было не провести, и она знала это. Прежняя ее красота осталась в прошлом, теперь она была одутловатой и толстой, с тройным подбородком, а потому людям легко было поверить в ее добродетельность. Но я помнила прежнюю Родопис. В Навкратисе она была отнюдь не девственницей, а ей тогда уже перевалило за тридцать. Седая древность. Одним богам известно, какая она теперь старая.
— Я вернусь в Эрес — посмотрю, что там с моими девушками, а там мы решим, как поступить.
— Сапфо, я глазам своим не верю — откуда такое спокойствие?!
— А что пользы впадать в панику? Разве это прервет беременности? Или отвратит Фаона от моего курятника? Сомневаюсь.
— Но неужели тебе все равно? Я думала, он твой любовник. Я думала, ты бросишься в море со скалы, если он тебя обманет!
— Ну это вряд ли. Он был игрушкой на месяц, неделю, день. Брось, Родопис, неужели ты думала, что я покончу с собой из-за резвого члена?! Ну, может быть, в молодости. Но теперь? Есть вещи куда более важные. И жизнь продолжается. Она не долгая, но достаточно долгая, чтобы узнать мужскую глупость. Наслаждение — вещь хорошая, но это не вся жизнь. Любовники вроде Фаона редки, но они есть. Если не он, так другой. Первая любовь у девушки — единственная, и она готова умереть за нее. Ты, как ты уже сказала, не девушка.
— Но как же твои девушки? И как быть с их родителями? Их отцы потребуют твою голову.
— Точнее, тебе этого хочется. Родопис, избавь меня от твоих притворных забот. Я сама со всем этим разберусь. После моих путешествий — не говоря уже о возвращении домой — все это кажется мне такой мелочью. Если потребуется, я сама воспитаю маленьких. Мне всегда хотелось иметь больше детей. Иди — скажи Хараксу, что мне нужна его помощь и пусть он приедет ко мне в Эрес. Ты можешь остаться здесь и рассказать всей Митилене о моих неприятностях.
— Я бы никогда не стала это делать!
— Вероятно, ты это уже сделала!
— Никогда, Сапфо. Я так предана тебе.
— Родопис, я знаю тебя, а ты знаешь меня. Давай не будем обманывать друг друга.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь!
— Прекрасно понимаешь. Иди — иди к своему глупому мужу и скажи, что я готова принять его благодарность за мою щедрость в Навкратисе. Он поймет, что это значит. Иди!
Родопис побежала прочь, как крыса, застигнутая в амбаре.
Глупая девчонка, не хвастайся колечком!
Сапфо или Алкей
Несмотря на яростный ветер, я направилась назад в Эрес разобраться с моими ученицами и лисицей в курятнике. Что делать с Фаоном? Вышвырнуть его не мудрствуя лукаво? Сделать вид, что мне ничего не известно, — пусть потомится немного? Моя месть будет слаще, если ее отсрочить. Этот мальчик зашел слишком далеко. Одно дело — соблазнить Артемисию. (Возможно, она сама его соблазнила!) Ну эту проблему можно было бы решить без лишнего шума, хотя Родопис уже раструбила об этом на весь Лесбос. Но соблазнить юных девушек в детородном возрасте? Вот ведь наглый мальчишка! Правильно я его подозревала. Обманщик и подлец. По-настоящему ему так никогда и не удалось провести меня… разве что в постели. Неудивительно, что мудрейшие из философов считали любовь разновидностью помешательства. Когда в чреслах пожар, в голове туман, когда вагина томится — разум отдыхает.
Фаон, конечно, уже поведал мне невероятную и нелепую историю о том, как он встретил Афродиту и она наградила его даром неотразимости.
— Сапфо, — сказал он мне тогда, — я как-то встретил одну высохшую старую каргу. Такой она казалась, по крайней мере. Я отвез ее на Большую землю и не взял денег. Когда мы причалили к берегу Лидии — а она направлялась в Эфес, — она дала мне алабастрон, наполненный волшебной мазью. И вот с тех самых пор женщины, молодые и старые, смотрят на меня с вожделением. Но я не хотел ни одну из них, пока не встретил тебя.
— Невероятная история, — сказала я тогда.
