Книга Ветер одиночества - Роман Пастырь

– Да ладно! – теперь настала моя пора удивляться, – И что, так любого можно врагом назначить?

– Нет, конечно. Сам народ, полностью или большая его часть должна пожелать назначить врагом.

– Ну охренеть теперь.

Даже не знаю, смеяться или плакать. Это что же золотым надо было сделать, чтобы на меня целое государство обозлилось? И сколько осталось времени до того, когда обозлятся остальные?

Суки… Не дают спокойно отдохнуть.

* * *

– Как они легко предают своего, – покачал головой Паоль.

Как будто у нас иначе, – подумал Эмиль.

– А ты, брат, долго ещё собираешься прозябать? Семья вложила в тебя столько сил, а ты…

Эмиль на это ничего не сказал, молча прикладываясь к стакану. Дорогое вино давно кончилось. Сейчас золотой рыцарь надирался дешёвым.

– Позор… – продолжал читать нотации Паоль.

– Брат… Ты чего пришёл? – давя раздражение, прервал его Эмиль, – Либо говори по делу, либо проваливай.

– Лучше бы ты гонор показывал на поле брани. Проиграл сначала магу, а потом ещё и от мертвяков отпор получил! Если бы я не подоспел вовремя, случился бы прорыв!

Конечно-конечно, – думал Эмиль, – Ты специально ждал момента, чтобы выставить себя героем, братец. Но вместо этих слов золотой рыцарь сделал ещё один мощный глоток.

– Отец собирается послать к нам личную гвардию.

– Что? – поднял Эмиль глаза.

– Я сказал, ты услышал. Ему надоели траты. Он послал гвардию, чтобы та навела порядок. Сам знаешь, что стоит на кону. Если бы не этот проклятый маг, мы бы давно возвели алтарь.

– Так помешал бы ему, – не сдержался Эмиль, – Ты же у нас герой, первый наследник, поносишь меня тут. Но правда в том, братец, что ты облажался точно также, как и я.

Два брата уперлись в друг друга взглядами. Желваки Паола напряглись, он сжал кулаки. Эмиль… он ухмылялся, чувствуя, как алкоголь придаёт мужества.

– Может и так, – процедил первый наследник, – Но между нами есть существенное отличие. В отличие от тебя, я имею право отдавать приказы.

– И что же прикажет мой героический брат?

– Закончить начатое. Отправляйся в тот мир, откуда пришёл маг, найди его и убей.

– Лучшие невидимки не смогли это сделать, – фыркнул Эмиль. – Ты купил всех, но все они облажались. Думаю, этот маг будущий князь. Когда он возьмет новое звание, мы ещё пожалеем, что враждовали с ним.

– После ритуала это станет не важным. Не можешь найти, так блокируй грань. По нашим сведениям он вернулся в тот отсталый мир и отсиживается там. Заблокируй проход, делай что хочешь, но он не должен вернуться и сорвать ритуал.

И ты ещё землян подлыми считаешься, брат, – думал Эмиль, поднимаясь из-за стола, – А сам решил от меня избавиться чужими руками.

* * *

Никогда не думал, что всерьез скажу: тучи сгущались. Они не просто сгущались, они собирались во что-то нехорошее, недоброе и очень опасное.

Задранная интуиция несла не только решение проблем, но и порождала новые. Я не мог спокойно спать, чувствуя, как нарастает угроза вокруг. Не прямая опасность, когда кто-то хочет проткнуть тебя мечом, подстрелить стрелой или убить магическим навыком, а та опасность, когда, итить их, тучи сгущаются.

Моделирование не могло помочь с этой проблемой. Это тот навык, который надо развивать постепенно, в реальной жизни, учась отделять обычную реальность от пространства вариантов. Дошло до того, что в некоторые моменты я переставал понимать, где настоящее, а где будущее. Если бы знал, к чему приведет быстрое поднятие интуиции, никогда бы этого не делал.

После того, как меня врагом народа назначили, тучи сгущались с каждым часом всё сильнее. К сожалению, всплыла ещё одна проблема. Из-за отрывочности моих знаний и понимания ситуации, я не мог точно выделить, в чем эта угроза заключается. Я лишь знал, что золотых сейчас прижали, что я внёс в это большой вклад и остаётся небольшой толчок, чтобы армия захватчиков пала вместе с куполом. Но у золотых была своя воля и они что-то задумали. Я лишь обрывочно понимал, что именно. Они зачем-то собирали в главной крепости тонны золота. Я им помешал в этом, но не остановил полностью. Просто заставил залезть в бездонную кубышку и достать запасы, да выиграл пару недель. Которые подходили к концу, а тучи, чтоб их, сгущались.

Если пружину долго-долго натягивать, то рано или поздно она распрямится, спуская лавину на голову тех, кто окажется рядом. Я чувствовал, что если не помешать золотым, ничем хорошим для меня это не кончится. О возвращение домой можно будет забыть как минимум. Золотые окончательно захватят перекресток и укрепят там свою власть.

Поэтому мне нужно вмешаться. Но я чувствовал, что у грани меня будут ждать. Обязательно будут ждать. Об этом говорила как логика, так и интуиция. От того, смогу ли пройти грань и справиться в самом городе зависит моя дальнейшая судьба. А ещё судьба всех миров и земли в том числе…

Так странно ощущать себя причастным к столь масштабным событиям…

– Ты нервничаешь? – ко мне подошла Мария.

Она подошла со спины. Я сидел на камне, возле обрыва, поджав под себя ноги и медитировал. Медитация это тоже тренировка. Способ успокоить ум, раскрыться ощущениям и попытаться разобраться в тех вероятностях, что оплетают меня.

Намерение женщины поговорить я ощутил ещё полчаса назад. Сразу она не решилась подойти. Смотрела издали, пытаясь решить, стоит ли беспокоить меня.

– Как и ты, – ответил я.

– Есть немного. – призналась она.

На самом деле не немного. В нашем лагере гуляла тревога. Борис, чтобы не допустить бражений, гонял бойцов до седьмого пота. Он тоже не решался ко мне подойти и спросить, когда мы отправляемся.

– Мы выйдем сегодня. За пять часов до ночи. – ответил я на невысказанный вопрос.

– Что нас ждет? – спросила она спустя минуту.

– Смерть и сражения. Разве не этого ты искала?

– Нет… С чего ты взял?

Слишком долгая заминка, Мария. Я чувствую внутри тебя червоточину, спрятанное глубоко желание убивать врагов.

– Разве это не так? – ответил я, по прежнему не смотря на неё. – Ты кого-то потеряла?

Оцепенение можно было пощупать руками.

– Да. Мужа. Мы хотели завести детей. Не успели.

– Как это случилось?

– Какая-то тварь залетела к нам в дом и всех убила. Он… он просто вернулся пораньше. Хотел приготовить мне ужин. Я задержалась на работе.

– Соболезную.

– Не надо… Это было так давно, что кажется, будто в прошлой жизни.

Это было всего лишь полгода назад. Я легко мог окунуться в отчаяние и боль женщины. Если залезть в это ещё сильнее, то передо мной вставали образы, как она хоронит мужа, как оплакивает его, как не хочет жить, и как потом случайно узнаёт о перекрестке. Тогда его так не называли. Просто искали ученых, которые готовы будут отправиться в горячую точку с нешуточным риском погибнуть.