Книга Ее настоящая жизнь - Антон Леонтьев

Изучая висящую в шкафу одежду, она поняла: тут кто-то был, причем совсем недавно!

Подойдя к постели, Нина склонилась над ней и увидела длинный каштановый волос – женский.

В то, что он остался со времен старика Франклэнда, дам у себя точно уж не принимавшего, она ни на мгновение не верила.

Значит, у доктора Шеппарда была сообщница, которая снабжала его едой и всем необходимым.

И это была точно не нынешняя миссис Баскервиль, и вовсе не потому, что она всеми фибрами своей загадочной костариканской души ненавидела своего сообщника и бывшего любовника, а потому, что волосы у нее жгуче-черные.

А у миссис Мортимер, другой дамы, с которой Нина успела пообщаться, волосы пепельно-светлые.

Тут же она имела дело с длинными каштановыми локонами…

Обыскав весь дом, Нина убедилась, что пташка улетела – доктора Шеппарда в особняке старого Франклэнда не было. Может, он, заметив, что она движется по направлению к его логову, испугался и бежал?

Ну нет, доктор Шеппард не из тех, кто боится и бежит. Тем более что на кону стояло многомилионное состояние Баскервилей, которое он намеревался заполучить, идя при этом по трупам.

Вернувшись к повозке, где ее ждал явно нервничающий Перкинс, Нина с улыбкой заметила:

– Ну вот, видите, привидение меня не тронуло. И вообще, Перкинс, если бы вы только знали, что страх делает с людьми!

– Что, мисс? – спросил тот, тотчас трогая с места, едва Нина уселась в повозку.

И девушка добавила:

– Погружает их разум в сон и заставляет его рождать чудовищ.

Да, никакого привидения в доме старика Франклэнда не было, хотя это как посмотреть. Не исключено, что доктора Шеппарда, литературного паразита и многоликого оборотня, вполне можно было назвать этим словом.

Уже смеркалось, когда они въехали на территорию довольно большого и оживленного городка: повозка вкатила в каменные ворота Кумби-Треси.

Перкинс, тормозя перед большим старинным зданием с вывеской в виде золотого клюва, произнес:

– Ну, вот мы и на месте, мисс! И разрешите вам сказать, что вы очень смелая! Я всем расскажу, что привидение вас не тронуло! Но это только потому, мисс, что вы засветло туда направились. А ночью бы оно вас растерзало, как баскервильская собака раздирает в клочки тех неосторожных путников, что оказываются на болотах ночью. Поэтому я у сестры, что с мужем вот в том доме напротив живет, заночую…

Нина поняла, что предрассудки сильнее логики, и, поблагодарив Перкинса, вышла из повозки.

Кумби-Треси был милым селением, и Нина посмотрела на вывеску пансиона. Точь-в-точь как в аптеке Захарии Осборна в Кингз-Эббот.

И, резко развернувшись, спросила у Перкинса:

– Скажите, а миссис Лаура Лайонс ведь тут обитает?

Лаура Лайонс, которая была дочерью покойного старика Франклэнда – и унаследовала от него особняк, в котором поселился теперь доктор Шеппард.

В романе Лаура была пособницей Стэплтона, ну, то есть Шеппарда, хотя бы и невольной: соблазненная им, она отправила сэру Чарльзу послание с просьбой о встрече на болотах, где тот и нашел смерть, испугавшись гигантского пса, натравленного на него Стэплтоном.

То есть, конечно, ее другом доктором Шеппардом.

О дальнейшей судьбе Лауры Лайонс в произведении Конан Дойля ничего не говорилось, но в реальности-то жизнь ее продолжалась!

Миссис Лайонс имела доступ к особняку покойного отца, с которым она была на ножах, и с самого начала находилась под влиянием Стэплтона, то есть доктора Шеппарда, состоя с ним, как принято говорить в этих местах, в преступной связи.

Интересно, а какого у нее цвета волосы – отчего-то Нина не сомневалась, что каштанового.

– Да, вот здесь, на соседней улице, мисс, – пояснил всезнающий возница. – Вас туда отвезти?

Поблагодарив Перкинса, который направился к своей сестре, Нина зашагала в указанном возницей направлении.

Дверь ей открыла шмыгающая носом молодая служанка, заявившая, что «миссис никого не принимает». Проигнорировав это заявление, Нина просто мимо нее направилась в гостиную.

Там она заметила сидящую к ней спиной женщину, та что-то быстро писала за столом. Уж не любовное ли послание доктору Шеппарду?

– Миссис Лайонс! – требовательно произнесла Нина, и дама за столом, вздрогнув, отложила перо.

Затем, обернувшись, поднялась, и Нина увидела перед собой облаченную в простое серое платье привлекательную статную, хотя и не первой молодости, женщину с роскошными каштановыми локонами, уложенными в затейливую прическу викторианской эпохи.

Причем женщину, готовящуюся стать матерью, о чем красноречиво свидетельствовал объемный выпирающий живот.

Нина, уставившись на живот Лауры Лайонс, отчего-то подумала, что в среднем на душу населения в здешних заунывных болотных местах уж слишком много беременных дам (точно так же, как и наркоманов в деревушке Кингз-Эббот). То владелица Баскервиль-холла, то дочка старого Франклэнда…

Причем отцом и одного, и другого ребенка был, в чем она не сомневалась, доктор Шеппард.

– Кто вы такая? – произнесла Лаура требовательно. – И что вы вообще тут делаете? Я же велела Энн никого не пускать, потому что я жду гостей!

Интересно, уж не доктора ли Шеппарда?

– Миссис Лайонс, – произнесла Нина не менее требовательно, – мне все известно!

Фраза была далеко не самая оригинальная, однако в данном случае вполне соответствующая действительности. Ну, может, и не все, но многое.

Заметив, как дернулось лицо Лауры, Нина перевела взор на ее пышный живот и решила, что подвергать допросу с пристрастием уже вторую беременную она не будет.

– Что вам известно? – произнесла с вызовом хозяйка, но в ее голосе чувствовалась неуверенность.

Нина охотно пояснила:

– Например, то, что вы регулярно посещаете своего Джеймса в доме вашего покойного отца.

Краска отхлынула от лица Лауры, и та грузно опустилась обратно в кресло.

Значит, локон на подушке принадлежал именно ей, и Нина, чувствуя, что в отличие от хозяйки Баскервиль-холла ей жаль эту особу, добавила:

– Понимаю, вы запутались, он вас соблазнил, потому что он умеет быть чертовки убедительным и гениально манипулирует людьми, в особенности женщинами…

Лаура, взглянув на нее глазами, полными слез, заявила:

– Я сама этого хотела! Потому что любила его и люблю! А он меня, увы, нет!

И заплакала.

Нина, приблизившись к женщине, попыталась ее утешить, та же, отбросив ее руку, сказала: