Книга 66 градусов северной широты - Майкл Ридпат

— Фрикки, несомненно, виновен. Знает, о чем идет речь. Я спрашивала его о Габриэле Орне, Оскаре и Джулиане Листере, и он не выказал никакого удивления. Ему знакомы имена Харпы, Синдри и Бьёрна. И похоже, знает, что попадет в тюрьму.

— Тогда почему молчит?

— Не знаю. Думаю, тут нужен самый мягкий подход. А если и такой не подействует, можно задержать его на ночь.

— Бальдур не будет возражать?

— С ним я это улажу.

— Ночь в камере может творить чудеса. Жаль, что я не могу там присутствовать. Если чего-то добьешься, позвони, ладно?

Магнус вернулся в свою квартиру и стал ждать звонка Вигдис. Она не звонила. Ингилейф тоже. Это было странно. Митинг по поводу «Айссейв» завершился в предвечернее время. Что она делала потом?

Магнус не мог ее понять.

В конце концов он нашел утешение в саге, испытанном лекарстве со времен юности. Через несколько минут он погрузился в мир норвежских поселенцев, Кетиля Плосконосого, Бьярна с Востока, построившего первую ферму в Бьярнархёфне, Арнкеля, Снорри Годи и Торольфа Колченогого. В саге местность возле Бьярнархёфна казалась более близкой и реальной, чем в его памяти.

В одиннадцать часов раздался звонок в дверь. Пришла Ингилейф.

— Привет, — сказала она, целуя его, когда он открыл дверь. — Привет, Катрин, — помахала она рукой домовладелице Магнуса, поднимаясь по лестнице в его комнату. Споткнулась на одной из ступенек. — Тьфу ты, черт.

Когда они вошли в комнату Магнуса, Ингилейф поцеловала его снова.

— Извини, что я так поздно.

— Ничего.

— Я очень пьяная.

Магнус догадался об этом.

— Где ты была? — спросил он, стараясь, чтобы голос не звучал обвиняюще.

— Расследовала твое дело.

— Как это понять?

Ингилейф начала расстегивать его рубашку.

— Потом скажу.

— Ты виделась с Синдри на митинге?

— Да.

Ингилейф улыбнулась. Рубашка Магнуса была уже расстегнута.

— Ты с самого начала планировала увидеться с ним?

— Да.

Магнус ощутил гнев. Он строго наказывал Ингилейф не делать этого.

— Что в этом плохого? — спросила Ингилейф. — Ты должен гордиться мной. Он мне все рассказал.

— Что? Что он рассказал тебе?

Ингилейф села на кровать.

— Все. Как он стрелял в Оскара. И в британского канцлера. Все.

— Он стрелял в канцлера?

— Ну не именно он. Он и его друзья.

Магнус сел рядом с ней на кровать. Хоть он и был зол на Ингилейф, ему очень хотелось узнать, что она выведала.

— Кто его друзья?

— Не знаю. Не спрашивала. Но это группа. Он главный. Они считают, что капитализм насквозь порочен. Могу рассказать тебе все о пороках капитализма. Я слушала о них несколько часов.

Ингилейф закачалась на кровати, едва не упала, потом выпрямилась.

— Я подошла к нему во время митинга на Эйстурвёллюр. Он заговорил со мной. Мы пошли выпить по чашке кофе. Потом он пригласил меня к себе на квартиру. Выпили. Потом еще. Потом еще. И только потом он начал раздевать меня.

— А потом?

Ингилейф хихикнула.

— А потом я пришла к тебе. Синдри был слегка расстроен. Наверное, решил, что я его дурачила.

— Возможно, был прав.

— Слушай! Синдри признал, что они планировали убийства людей, которых считали виновными в креппе. Директора банка. Бывшего британского канцлера казначейства. И других людей.

— Других? Кого? Ты выяснила?

— Ну разумеется, — проговорила Ингилейф заплетающимся языком и хихикнула. — Заставила его сказать. Это некий Ингольфур Арнарсон.

— Кто это такой? Однофамилец открывателя Исландии.

— Не знаю. Советую найти его в телефонном справочнике, а потом позвонить и сказать, чтобы он запирался на все замки. И главное, не забудь арестовать Синдри.

— Я не могу его арестовать, — сказал Магнус.

— Почему? — спросила Ингилейф. — Он признался, разве не так? Я могу выступить в суде, повторить все, что он мне говорил.

— Как доказательство это никуда не годится.

— Как это не годится? Ты просто завидуешь мне.

— Завидую? С какой стати?

— Да, завидуешь. Потому что я за вечер выяснила то, чего ты не смог выяснить за неделю.

— Это чушь! — сказал Магнус. Но его бесило, что в словах Ингилейф была доля правды. Он завидовал. А она использовала незаконные методы: не только нарушила закон, но и обманула его. — Ничто из этого нельзя использовать как доказательство. А если адвокаты прознают о существующей между нами связи, что будет непременно сделано, дело скорее всего сочтут спровоцированным.

Собственно говоря, Магнус не имел представления о том, используется ли в Исландии такая формулировка. Но в Америке это было бы очень серьезной проблемой.

— Как ты можешь на меня сердиться, когда я тебе так помогла? — возмутилась Ингилейф. — Можешь себе представить, как противно разговаривать часами с этим сластолюбивым типом, терпеть его лапанье, но я пошла на это, чтобы помочь тебе?

— Его лапанье? — переспросил Магнус.

— Ага, ты ревнуешь.

— Да, черт возьми, ревную! — воскликнул Магнус. — Я не просил тебя это делать. Не просил соблазнять Синдри.

— Я не соблазняла его в полном смысле слова. И вообще могу разговаривать с кем хочу.

— Разговаривать — да. А все остальное?

— Ты обвиняешь меня в том, что я сплю с другими мужчинами?

— Не знаю, — ответил Магнус. Но этот вопрос не давал ему покоя.

Ингилейф вытаращилась на него.

— Застегни рубашку. Я ухожу.

У Магнуса на миг возникла мысль попросить ее остаться, но лишь на миг. Ингилейф по ее собственным правилам могла приходить и уходить когда захочет. Так тому и быть.

Ингилейф вышла, хлопнув дверью.

Глава тридцать вторая

Среда, 23 сентября 2009 года

Харпа почувствовала запах кофе, открыла глаза и заморгала. Голова у нее была тяжелой от сна. Наверху, невысоко над ней, виднелись деревянные балки и крыша. Она лежала в спальном мешке. Рядом с ней валялся пустой спальный мешок.

Но от него шел знакомый запах Бьёрна: мужской пот с едва уловимой ноткой исландской сельди.

Харпа приподнялась на локте и с удовольствием вдохнула аромат кофе.

Она находилась в какой-то хижине. В верхнюю часть видимого ей окошка просачивался серый утренний свет. Слышно было, как внизу кто-то ходит.