Книга Милая Роуз Голд - Стефани Вробель

Через несколько минут я дохожу до переулка, где бросила машину, подержанный белый седан от известного производителя, название которого я оставлю при себе. Если верить гуглу, на местных дорогах это самая распространенная модель. Я слилась с потоком. Я могу быть кем угодно. Я не хочу, чтобы меня нашли. А полиция ищет, уж поверьте. Спорим, теперь Винни Кинг из «Сплетника» на коленях умолял бы меня дать ему интервью.

Я открываю машину, сажусь на водительское сиденье и приглаживаю челку своего парика, глядя в зеркало заднего вида. Не скажу, что всегда мечтала об угольно-черных коротких волосах, но с ними я почти неузнаваема. Я снова подношу булку ко рту. В нос тут же ударяет резкий запах пота. Я принюхиваюсь к подмышкам – ну и вонь! В ближайшее время нужно будет помыться ну или хотя бы искупаться в океане. До него рукой подать.

За последние семь дней я проехала больше, чем за всю свою жизнь. Все это часть новой меня. Я хотела начать с чистого листа, поэтому мне нужно было сжечь все мосты.

Утром в прошлый понедельник я, как всегда, собралась на работу. Моя мать высадила меня около «Мира гаджетов» примерно без десяти девять, как обычно. Но на этот раз, вопреки обыкновению, я развернулась и отправилась домой вместо того, чтобы пойти на работу. Я спряталась в заброшенном доме напротив и несколько часов сидела там. Как только мама увезла Люка в парк, я принялась за дело.

Мне нужно было убрать все из шкафа, добавить сироп ипекакуаны в молоко, а потом спрятать свой телефон и маленький коричневый флакончик в сумке для подгузников. Бросив письмо в почтовый ящик, я отправилась в путь.

Я планировала отправить письмо полиции Фэрфилда, но решила, что мама особенно разозлится, если я передам ее судьбу в руки Мэри Стоун. А это приятный бонус. Затем я сделала остановку в Денвере, чтобы забрать из абонентского ящика на почте свои новые документы, любезно изготовленные для меня моим бывшим парнем. Я не боялась, что он меня сдаст, когда увидит мое имя в газетах: за подделку документов можно угодить за решетку на десять лет. Потом я направилась к южной границе.

Я выхожу из машины, открываю заднюю дверь и складываю свое одеяло (старое пляжное полотенце) и подушку (фиолетовая толстовка). На полу валяются обертки от фастфуда и грязное белье. Наверное, надо будет все постирать, когда пойду в душ.

Я завожу машину, думая, куда отправиться. Я совсем не ориентируюсь в этом городе. Мне непривычно повсюду видеть мощеные дороги, горизонтальные светофоры и телефонные провода. Я никогда не видела столько пальм – вживую я вообще ни одной не видела. И горы я тоже раньше не видела, а теперь они окружают меня со всех сторон. Мне хочется побывать везде, но я боюсь свернуть не туда. Приходится постоянно напоминать себе о том, что ошибиться невозможно, ведь у моего путешествия нет конкретной цели.

Я подумываю о том, чтобы устроиться на работу уборщицей или администратором в отель. Можно будет говорить по-английски с гостями – иногда приятно побеседовать, пусть и с незнакомым человеком. Я уже семь дней ни с кем не разговаривала. Мне не хочется уезжать отсюда, но интуиция настойчиво гонит меня вперед.

Где проще спрятаться – в большом городе или в маленьком? Очень большой город находится к востоку отсюда, в одиннадцати часах пути. Мне легко будет затеряться в толпе на улицах миллионника. Впрочем, там, наверное, копов больше. Если я выберу пыльный городишко, то вряд ли встречу много полицейских. Но там я буду сильно выделяться на фоне остальных жителей. Я постукиваю пальцами по рулю, стараясь не смотреть в глаза прохожим. Любой из них может охотиться за мной.

Я думала, что когда проверну свое дело, то буду абсолютно свободна. Я не понимала, что придется и дальше продумывать каждый свой шаг, и черт его знает, на сколько все это затянется. Вывернув с парковочного места, я решаю направиться к шоссе. Всегда можно вернуться, а пока не стоит нигде задерживаться надолго.

Такое ощущение, что всех волнует только ребенок. С Люком все в порядке. Он вернулся к папе и Ким. В каждую бутылочку я добавила всего несколько капель ипекакуаны. К необратимым последствиям это привести не могло. Я бы не стала убивать родного брата. Я же не сумасшедшая.

Украсть его оказалось очень легко. В сентябре я принялась тщательно следить за аккаунтами Софи в соцсетях. И вот в один прекрасный день – бах, готово – он пришел в этот мир. Все Гиллеспи поделились его фотографией из роддома: малыш здоров, мама здорова, бла-бла-бла. Я подождала несколько недель, потом поехала в Индиану в свой выходной и припарковала фургон на автовокзале. Потом прошла пару километров пешком до дома семейства Гиллеспи, дождалась, пока папа увезет детей в школу и сам отправится на работу, и стала прислушиваться. Многого можно добиться, если просто слушать.

Увидев, что Ким пошла на второй этаж, я пробралась в дом через заднюю дверь и спряталась в кладовке с сезонными украшениями, куда, по словам папы, никто никогда не заглядывает. Как только наверху зашумел душ, я скользнула в гостевую спальню, которая должна была стать моей комнатой. Ее снова превратили в детскую. На стенах, как и тогда, когда я здесь ночевала, были нарисованы дурацкие утята. А в детской кроватке спал он – месячный малыш. Я осторожно взяла его на руки, стараясь не потревожить сладкие сны о щеночках или о пожарных машинках. Малыш прижался ко мне, и меня переполнило чувство огромной любви.

– Я твоя старшая сестра, – шепнула я. – С тобой все будет в порядке.

Разумеется, подставить мою мать можно было бы, украв ребенка из родильного отделения или даже из парка. Но этот малыш позволил мне убить двух зайцев. Оба моих родителя заслуживали наказания за свою жестокость.

Эти два месяца дались мне нелегко. Приехав с Люком домой, я какое-то время с ума сходила от страха, мне казалось, что я совершила ошибку и теперь Гиллеспи меня поймают. Да, прошло уже два года с тех пор, как отец вышвырнул меня из своей жизни, и я не давала ему повода заподозрить, что я желаю его семье зла. Я не пыталась связаться с ними, а в тот день на футбольном поле лишь лепетала жалкие извинения. Однако я боялась, что оставила в доме отпечаток ботинка или еще какую-то улику, по которой меня смогут вычислить.

Вечером того дня, когда я забрала маму из тюрьмы, мне позвонил папа, и я чуть сознание не потеряла от паники. Но я зря волновалась. Он просто обзванивал весь список контактов и просил каждого быть повнимательнее: вдруг появится какая-то информация о его пропавшем малыше. Папа мямлил, ему явно было неловко, и я поняла, что он ни о чем не догадывается. Я с облегчением опустилась на пол и умудрилась сказать как раз то, что было нужно, как раз тогда, когда следовало это сделать. Я даже предложила приехать и помочь с поисками. Разумеется, он тут же отказался. Даже в трудную минуту папа не желал подпускать меня к своей семье. На следующее утро, когда мама спросила: «Это был отец Адама?», я даже не соврала, ответив «да».

Вы хоть представляете, как трудно притворяться матерью маленького ребенка? В сравнении с этим костюм беременной – в наше время на «Амазоне» можно купить что угодно – это так, ерунда. Мне приходилось прятать в спальне огромное количество детской смеси. Я даже пропускала эту жидкость через молокоотсос трижды в день, чтобы все выглядело так, будто им и впрямь пользуются. Ипекакуану я добавила только в самом конце. Если забыть об этой мелочи, в остальном я была образцовой матерью. В сравнении со мной Люк очень легко отделался.