Книга Рузвельт - Дилан Лост

Что бы он падал. Падал. Падал. И, приземлившись, превратился в то же неуклюжее месиво, что и я.

Но в какую бы лепешку он ни превратился, ему было запрещено переставать целовать меня. Я прижимала его ближе и ближе, и трогала его везде, где только доставала. Я целовала его так сильно и так глубоко, как только могла.

Когда он оторвался от меня, чтобы набрать немного воздуха в легкие, он приподнялся на локти и посмотрел на меня так, словно видел в первый раз. Словно целое столетие жил в мокрой пещере с летучими мышами и наконец-то выбрался наружу, чтобы застать самый чистый и ясный рассвет.

Его прическа превратилась в полнейший беспорядок, нижняя губа была прикушена, глаза поволоклись дымкой. Я все в нем разворошила, растрясла. В глубинах зрачка, где прятался кедровый лес, начался пожар. Но он, кто бы мог сомневаться, все равно остался самым красивым человеком, которого я видела в жизни.

Он снова поцеловал меня, атаковал своим ртом и вернул меня куда-то на тысячи лет назад в эволюции, превратил в жалкое, одноклеточное, туго соображающее ничто.

Когда во мне мелькнул какой-то проблеск сознания, я поняла, что мои пижамные шорты с цыплятами уже не на мне, а где-то далеко. Наверно, их сожрала чёрная дыра или что похуже. Если честно, то мне было плевать. Они выглядели слишком по-дурацки, да и чувствовать прикосновения Артура голой кожей было гораздо, гораздо приятнее.

Его губы все ещё на мне. Пальцы впивались в кожу на задней поверхности бедра. Тазовыми косточками я чувствовала грубую кожу его ремня и складки передних карманов брюк. Сила трения теперь — официально, мой самый любимый раздел в физике.

Я простонала что-то непонятное. Кажется, какое-то ругательство на несуществующем языке помешанных шизофреников. Пойманный в капкан моих конечностей, Артур прижался ещё ближе. Так восхитительно близко, что я чуть не заплакала от счастья.

Его рубашку через какое-то время тоже поглотила чёрная дыра. Я была круглой дурой, когда боготворила эти рубашки. Потому что без них Артур представляет из себя зрелище гораздо более впечатляющее и невероятное.

Мне было нечем дышать. Артур шептал что-то, прикасаясь ко мне губами, а я не могла разобрать ни слова из-за стука сердца, отдающегося в висках.

И словно читая мои мысли, он все-таки перестал шептать. Должно быть, догадался, что в его объятиях я — недалёкая балбеска. Но я быстро научилась понимать его через прикосновения.

Поцелуй в висок — доверься мне, Рузвельт.

Его рука на голой спине у меня под футболкой — прижмись ближе, Рузвельт.

Ещё ближе.

Его язык, раздвигающий мои губы — я на грани, Рузвельт, я совсем чокнулся.

Сойди с ума вместе со мной.

Боже. Мой. Святая Мария Луиза Елизавета Орлеанская и все ее любовники.

Фейрверки взрывались где-то на обратной стороне моих век, доводя до контузии.

Шекспир ничего не знает о любви. Розы и праздники — это полная чушь. Любовь — это здесь и сейчас. Вот этот самый момент. Неописуемый, невероятный.

Любовь — это я, до краев переполненная самыми странными чувствами на свете. Застрявшая где-то между дьявольской бездной и раем.

Любовь — это Артур. Дикий и горячий во всех местах, до которых я доставала.

Кто бы знал? Под личиной Артура Кемминга, джентельмена из Лондона, скрывается тот ещё необузданный неандерталец, в тисках сжимающий края моей пижамы.

— Артур, — почти проплакала я.

Меня всю выворачивало наизнанку, рвало на куски. Мне словно всего было недостаточно. Я хотела еще больше. Больше Артура.

— Боже, Тэдди, — прошептал он. — Боже.

Его лицо уткнулось мне в плечо. Я так часто дышала, что легкие горели, покрываясь угольной корочкой.

Нам понадобилось пять минут тайм-аута, чтобы успокоиться. Снова нависнув надо мной, Артур посмотрел чуть ниже и, обнаружив мои голые ноги, усмехнулся.

У его лба болталась закрученная прядь волос. Самый настоящий идеальный суперменский локон. Поверить не могу, что он торчит у него просто так — без тонны геля для волос и трех часов перед зеркалом.

Я поймала висящую прядь и намотала себе на указательный палец.

Артур снова улыбнулся.

— У меня через неделю школьный бал. Я бы очень хотел, чтобы ты пришла, Тэдди.

— Почему?

— Потому что ты дорога мне. И я хочу разделить как можно больше важных моментов в моей жизни именно с тобой.

Я смотрела Артуру в глаза и вспоминала те тысячи, миллионы советов, которые получала изо дня в день.

Не ведись, Тэдди, не смей. Не верь никому. Все они получают, что хотят, а потом уходят.

Все всегда уходят. Остаёшься только ты со своими разбитыми надеждами.

Но я словно любитель понаступать на одни и те же грабли, впечатываться в те же косяки, набивать себе там шишки и синяки. Я, должно быть, жду, когда на мне больше не останется живого места, чтобы уже никогда в жизни не согласиться ни на одну авантюру, в которую можно было бы вляпнуть из-за своего дурацкого сердца.

— Да, — выдохнула я, едва соображая, что вообще говорю.

И прежде, чем я осознала случившееся, дверь в мою комнату неожиданно распахнулась.

— Тэдди, вставай немедленно! Там…Ой!

В разъедающем роговицу пятне света стояла до боли знакомая худая фигура.

— Хайд?! — встрепенулась я. — Какого черта ты тут делаешь?!

— Извините, я же не знал, что у вас тут контент для взрослых! Мне позвонила Мэгги.

— Зачем?

— Да тут уже весь дом на ушах, между прочим! Ты что, не слышала? Тони рожает!

— Что?! — на этот раз была очередь Артура удивляться.

Тони не может рожать. Тони был котом, его потолок — выплюнуть огромный комок шерсти.

Но так как все действительно уже проснулись, нам с Артуром оставалось только одно — нырнуть в происходящее безумие с головой.

Глава 20

— Гладкий корсет с полукруглой проймой и прозрачной вставкой с бисером. Прямая шелковая юбка в завышенной талией и разрезом от бедра. — сказала Кара.

— Фу, нет. — Хайд скривился. — Это будет изысканное платье из атласа цвета слоновой кости. Гипюровый лиф с декольте и ажурными узорами. Юбка будет пышной, со шлейфом из нескольких слоёв прозрачного шифона и блестящим напылением. — друг так замечтался, что зрачки у него расширились раза в два. — Ее под хупу поведут двое отцов, она обойдёт вокруг жениха три раза и…

— Она же не еврейка, дубина.

— Ну и что теперь? Никому теперь нельзя наступить на чертов стакан и закричать «Мазаль Тов»?!

Эти двое планировали мою свадьбу. Точнее нашу с Артуром свадьбу, и получалось у них так ладно и складно, что даже пугало.