Книга Бабье царство - Игорь Осипов

А когда шериффа ушла, купчиха снова начала орать на работниц, мол, те криво мешки кладут. Она даже не заметила, как выбиравший рубаху мужчина вежливо отказался от покупки по быстро пошёл по улицам, сперва свернув на одну. Потом нырнув через переулок на другую. Он часто оборачивался. Тогда его цепкие глаза выискивали малейшие признаки погони. Лишь когда надолго притаился в тени узкой подворотни и убедился, что погони нет, ещё прибавил шаг. В конце пути он зашёл в старый дом, где коротала остаток жизни слепая старуха, непонятно как ещё подохшая с голоду. Впрочем, её нарочно подкармливали для таких вот случаев. Ведь в доме сейчас она была не одна.

— Барбара, — тихо произнёс мужчина, оглядев тесное помещение с покрытым паутиной копчёным потолком и едва-едва горящим очагом. Это даже не камин. А просто обложенный из камней костёр на полу у кирпичной стены. Дым поднимался и уходил в узкую дымовую щель. На полу сидел пяток женщин, окружив лежащую на подстилках Джинджер. И над ней хлопотала совсем ещё молодая девчонка. Она омывала раны чистой тряпкой, смоченной смесью воды и уксуса. Такая же тряпка лежала на лбу скрипящей зубами рыжей.

А та, кого он звал, сейчас сидела на единственной в помещении скамье.

— Что? — оторвавшись от размышлений, спросила разбойница.

— Барбара, они на послезавтра договорились уехать в Таркос.

— Джек, ты хоть осторожно расспрашивал купцов? Они же двусловными оказаться могут. Слово тебе, слово шериффе.

— Я слышал сам разговор. Купчихе денег дали много. Они по рукам ударили.

Барбара кивнула, а слово взяла седовласая нанимательница.

— Атаковать надо, как стемнеет, пока эти выкидыши гиены зализывают дерьмо со своих ран. Мы им показали мельничные жернова, осталось только добить — морщась и шипя заговорила Джинджер, а глянув на помощницу, проронила. — Повязку туже. Не жалей меня. Жилы не задеты, мясо нарастёт.

В помещении повисла тишина, и лишь кашляющая Барбара начала цедить едкие слова.

— И как ты это себе представляешь? Нас совсем мало. Ты даже стоять не можешь, и по твоей же глупости упустили шанс взять их в норе, столкнувшись прямо на улице. Не получится уже и в дороге взять.

Джинджер оттолкнула юную целительницу и попыталась встать, но не получилось. Рана на ноге заставила разбойницу прикусить губу и остановиться. Ей удалось только сесть, прислонившись к стене.

— У нас есть клубок со слёзной травой. Кинем в камин через трубу. Таверна наполнится дымом. А когда попрут наружу, перебьём как перепёлок.

Рыжая потянулась за ножом, и вытянула его перед собой здоровой рукой, стискивая рукоять в побелевших пальцах. Из горла рвалось клокотание, как у собаки, которая над костью рычит.

— Я вырву им кишки. А потом на них же повешаю, — выдавила из себя она.

— Много болтаешь, — ответила Барбара и закашлялась в кулак. Когда приступ закончился, продолжила, не обращая внимания на разъярённый взгляд Джинджер.

— Ты потратила все силы огненного ключа. Больше запереть искры в камне и железе не получится. А раз так, халумари даже не даст тебе приблизиться. Ты сама будешь, как стреляная перепёлка.

— Дурацкий ключ. Откуда он у тебя, вообще, взялся? Магистрат никогда не даст оружие колдовской стражи в руки простым смертным. Украла?

— Нанимательница дала, — после недолго раздумья ответила Барбара. — И все богини в свидетельницы, мне всё равно, откуда он у неё.

— А вот мне нет, — рыжая поглядела на юную целительницу и сорвалась на неё. — Что сидишь, вылупив глаза? Грей воду.

— Не ор… — Барбара закашлялась, и только отдышавшись, продолжила. — Не ори. Стража сбежится.

— Плевать на стражу. Надо нанять ещё баб, пусть нападут на этого выродка и его ручных гиен, — резко ответила Джинджер и со всей силы воткнула нож в лежащее неподалёку полено. Остальные разбойницы начали старательно отводить взгляды от бешеной волчицы. Даже целительница опустила голову так, чтоб под упавшей со лба чёлкой не было видно глаз.

— Никто с тобой больше не пойдёт, — встав с единственной в помещении лавки, произнесла Барбара. Она сделала несколько шагов, а потом присела на корточки перед рыжей. — Отложи месть на потом. Денег нам больше не дадут. Нанимательница больше не захочет с нами иметь дело. И даже если наскребёшь серебра в карманах, этот городишка — не столица, в нём нет больше ночного сестринства. Кончилось.

— Не отговаривай! — прокричала Джинджер, снова попытавшись приподняться, а Барбара неспешно взяла из рук целительницы мокрую, пахнущую уксусом тряпку и положила на раненую ногу волчицы.

— Если нападёшь сейчас, снова потерпишь неудачу. Тогда, вообще, никто не будет с тобой заключать сделки. Решат, что двуликая от тебя отвернулась. Но ты не переживай, он же не человек. С человеком бы ты совладала.

Рыжая с обидой поджала губы и несколько раз со всей силы стукнулась затылком о стену. На карих волчьих глазах проступили слёзы. Наверное, это единственный раз в жизни, когда кто-то видел, как она плачет. Но эти слёзы значили, что изгнанная за буйный нрав из волчьего дозора девушка сдалась, и стоило подумать о бегстве из города. А это уже проще, чем нападать на принадлежащий шерифыне трактир с халумари и волшебницей внутри.

Барбара окунула тряпку в подставленную целительницей чашку, отжала, положила на лоб Джинджер и улыбнулась. А остальные разбойницы с облегчением выдохнули. Ибо сегодня никто больше не умрёт.

* * *

— Вот жопа жадная! — громко прокричала Урсула, идя рядом с телегой и в который раз вспоминая наше убытие из Седых Холмов. — Я ей эта… дай фургон! А она упёрлась, мол, нет самой надо. Я ей, мы же за тебя всю работу сделали! Псоглавых порубили, разбойниц покрошили, словечко перед баронессой и главным халумари замолвить обещали! Но нет же, как была скрягой, та и осталась!

Я опустил глаза на новенькие обутки. Похожие на туфли-чешки из плотной ткани и с толстой кожаной подошвой. Пусть не модные туфли-пулены, зато по удобству во сто крат лучше. Нет этих уродских длинных носов, нужных только для понта. Да и свежий дублет из чёрной шерсти с подкладкой из тонкого льна всё лучше порванной и забрызганной кровью старой куртки.

— Может, она не жадная, а деньги считать умеет? — усмехнулся я, поймав взгляд Катарины, лежащей на мешках с соломой, брошенных поверх тюков с сыромятной кожей. После стычки промыли раны девушки кипячёной водой, а потом по указке системы зашил их. Всё время шутил, что у кошек по земному поверью девять жизней, и ничего страшного не случилось. Катарина тогда ухмыльнулась, что штучки три точно уже потрачено.

— Я тоже считать умею! — громко ответила Урсула на мои слова. Даже погонщица, вёдшая тяглового бычка за продетую в медное кольцо в носу, с любопытством обернулась. Всего телег было десять. По местным меркам это богатый караван. Из этих повозок, крытых только три, словно купчиха не переживала за товар. Хотя дождя не предвиделось.