Книга Место, где живёт счастье - Оксана Чекменёва

– Джинни… – хрипло выдохнул один из них, словно не веря своим глазам.

– Морган, что с Арти?

– В порядке, – тяжело сглотнув, Морган протянул руку и, словно не веря своим глазам, прикоснулся к моей щеке. Зачарованно глядя на меня, он продолжил. – Спит. Пришлось дать ему снотворное. Прости, но он был слишком напуган.

– Он не пострадал? – я села, и мужчины дружно отвели глаза. Морган стянул с себя футболку и, не глядя, протянул мне.

– Вот, надень.

Я удивилась, потом оглядела себя и, ахнув, схватила футболку. Я была совершенно обнажена, и прикрыта лишь лёгкой простынкой. То есть, я была прикрыта, пока лежала, а когда села… К тому же, я была жутко грязной, перепачканной в чём-то чёрном, в саже, что ли?

Быстро натянув футболку, которая вполне сошла бы мне за платье, я огляделась и поняла, почему мне было так тесно на моей «кровати». Потому что это был гроб. Я лежала в гробу, металлическом гробу, с которого, как с консервной банки, сорвали крышку.

Я умерла? В том взрыве невозможно было выжить. И это меня Морган опознал только по кольцу…

Меня затрясло. Что происходит? Если я мертва, то почему я целая и… живая? Может, я стала привидением? Или мы все умерли? Морган ведь был неподалёку, и Арти тоже. И Винсент здесь – он мог пойти следом за нами и тоже погибнуть. Но третий? Я его никогда не видела, хотя точно знаю, что он – гаргулья. Его назвали Логаном – это он ждал нас возле аэропорта.

Мы все умерли?

Стоп! Они же все бессмертные. Тогда что происходит?

– Что происходит, – озвучила я свой вопрос. – Я умерла?

Мужчины переглянулись. Потом Морган вновь тяжело сглотнул.

– Да, Джинни, ты умерла. И была мертва два дня. Я не понимаю, что происходит, и почему ты сейчас жива, но я безумно рад этому.

– Может... Может, я просто в коме была? Или это... как его… летаргический сон? И казалось, что я мёртвая? – я цеплялась за соломинку, мой мозг отказывался понимать происходящее. Я же человек, просто человек. Хрупкий, уязвимый, смертный. Как же я могла умереть, а потом ожить? – Или... Или я стала зомби? Ходячим трупом? Господи, я же опасна! Не подпускайте меня к Арти, пожалуйста! Не подпускайте!

– Джинни, Джинни, успокойся! – Морган обхватил моё лицо руками и заглянул в глаза. – Ты не зомби. Ты тёплая, живая, твоё сердце бьётся. Всё хорошо, Джинни, всё хорошо. Я тоже не понимаю, как это произошло, но ты жива, ты к нам вернулась, и это главное. Джеффри потом выяснит, что и как, он умный, очень умный, он разберётся. А пока, просто поверь – всё хорошо.

Я слушала его, кивала, верила. Начинающаяся было истерика отступила. Действительно, я жива, это главное. И если я жива, то не хочу больше сидеть в гробу.

Я попыталась встать, для чего схватилась за край гроба и, вскрикнув от боли, отдёрнула руку. Металл на самом деле был разорван, и я порезалась об острый край.

– Винсент, аптечка в туалете за зеркалом, – крикнул Логан, в то время как Морган схватил мою руку и прижал носовой платок к порезу на ладони.

– Ох, Джинни, ну как же ты так? – укоризненно говорил он, вынимая меня из гроба и аккуратно усаживая в кресло. – Только-только исцелилась, уж не знаю, каким чудом, и снова себя ранишь!

– Я не подумала... – виновато пробормотала я, осматриваясь. Мы снова были в частном самолёте, только в другом, намного меньше. Шесть кресел, по одному у каждого иллюминатора, в одном из них спал Арти. Выглядел он нормально, никаких видимых повреждений я не заметила, так что успокоилась, решив чуть позже провести более тщательный осмотр.

В проходе между креслами стоял гроб, и с него, действительно, сорвали крышку, которая, похоже, была приварена. Я слышала, что в таких гробах хоронят тела, которые... которые нельзя никому показывать. Господи, как же я выглядела?

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Морган с тревогой.

Я прислушалась к себе.

– Слабость. Голова кружится. И палец болит. В остальном – нормально.

– Палец? – уточнил Морган. – Не ладонь?

– Нет, палец. – Я протянула Моргану правую руку, безымянный палец на которой сильно ныл, и сама пригляделась к нему внимательнее. Палец, на котором находилось обручальное кольцо, которое туда надел Кристиан, сняв с левой руки, освобождая место для венчального, распух и посинел, само кольцо выглядело каким-то помятым. Нахмурившись, Морган ногтями, словно кусачками, перерубил ободок и, раздвинув его, снял кольцо с пальца.

– Извини, Джинни, его потом починят и тебе вернут, сейчас его носить просто невозможно.

А я в ужасе смотрела на смятое, перекошенное кольцо, и до меня окончательно начинало доходить, в каком аду побывало моё тело. Палец болеть перестал, опухоль и синева спадали буквально на глазах.

– Держи, – рядом появился Винсент, протягивая Моргану открытую аптечку. Тот убрал окровавленный носовой платок с моей левой руки, и мы втроём уставились на измазанную кровью, но совершенно целую ладонь.

– Ну, ничего себе! – присвистнул Винсент.

– Регенерация, – над его плечом показалась голова Логана. – Теперь всё понятно. Хотя, нифига мне не понятно! Регенерируют живые, а Джинни была...

– Да какая разница, какая она была?! – воскликнул Морган. – Главное – сейчас она жива, остальное – детали.

– Я так понимаю – кровь тебе уже не понадобится? – Логан поднял руку со стаканом, до половины наполненным знакомой красной жидкостью. Я замотала головой. Логан пожал плечами и отставил стакан куда-то в сторону, а потом протянул мне телефон. – Поговори с мужем. Дед уже сказал ему, что ты жива, но он не верит. Думает, мы его обманываем.

– Кристиан! – воскликнула я, хватая трубку. Господи, он же, наверное, с ума сходит. – Кристиан! – крикнула я уже в трубку.

Пауза, лишь звук тяжёлого дыхания, потом такой родной голос, задыхаясь, выдохнул.

– Дж... Джинни?

– Это я, Кристиан.

– Джинни… Ты жива… Это, правда, ты? Это не сон? Господи, но как?.. Джинни, хорошая моя, ты жива!

– Я жива, Кристиан, я жива! Я ничего не понимаю. Был взрыв, там нельзя было выжить, понимаешь. А я жива. И очнулась в гр... в гробууу... – И я разрыдалась. Нервы всё же сдали.

– Джинни, хорошая моя, любимая, не плачь, не надо. Не важно – как, но ты жива. Это главное. Жива, жива! Я никогда тебя больше не отпущу, никуда! Моя Джинни, моя маленькая, я... Не плачь, ну, пожалуйста, не надо.

– Мне страшно, – всхлипывала я. – Я ничего не понимаю. Как, почему? Я порезала руку, и она зажила. Сразу же. Такого раньше не было, никогда не было. Я была обычной, нормальной. Кристиан, я не знаю, кто я такая, я боюсь!

– Все хорошо, маленькая, всё теперь будет хорошо. Ты – это ты, я люблю тебя, Джинни, что бы ни случилось. И хорошо, что ты регенерируешь, не нужно этого бояться, я тоже теперь регенерирую, мы с тобой теперь одинаковые, не нужно плакать, маленькая, всё хорошо. Господи, жива, жива...