Книга В плену отражения - Татьяна Рябинина

Учитывая мой дерганый способ перемещения, когда я пропускала Тони вперед, а потом мгновенно догоняла его, разговаривать мы с ним могли только во время привалов. По ночам он спал, а мне оставалось только думать и вспоминать. Конечно, я делала это и раньше, в телах Маргарет и Мартина, но теперь, когда ничто телесное мне не мешало, воспоминания стали необыкновенно яркими и отчетливыми.

Надо сказать, как только мы оказались во Франции, у меня появилось смутное ощущение, что когда-то я здесь уже была. Ну да, была, с Федькой — но лишь в Париже. Нет, это было совсем не то. Знакомой казалась именно провинция, которую я не могла знать даже по фотографиям из интернета. Почему-то Франция, в отличие от Англии, меня никогда особо не интересовала.

Мы были уже близко от Оверни, когда нам встретилась вооруженная охрана какого-то вельможи. Что-то такое шевельнулось в памяти, когда я смотрела на французских солдат. И вдруг…

«Забил снаряд я в пушку туго. И думал: угощу я друга…»

Баба Клава! Так вот оно что! И вот почему меня отдали в школу с французским! Но почему-то эта тема у нас дома никогда не всплывала, не удивительно, что я обо всем забыла.

— Тони, я знаю, как мои предки оказались в России, — сказала я, когда мы устроились на ночлег в очередном богатом доме (с картой необходимость выслеживать на постоялых дворах попутчиков отпала).

— И как? — пробормотал он уже в полудреме.

— Не спи, слушай! Я вспомнила. Моя бабушка, папина мама, умерла еще до моего рождения, но у нее была сестра, баба Клава. И меня к ней отправляли на лето в деревню.

— Да, ты рассказывала, я помню. И что?

— А то, что у нее девичья фамилия — французская. Корбье. Я нашла какую-то старую-старую открытку, адресованную Клавдии Корбье, и спросила, кто это. По мужу-то она была Дроздова. Мне тогда шесть было. Или семь. Она рассказала, что наш предок был французским офицером и остался в России после войны 1812 года. Тогда много французов осталось. И мы с ней, с бабой Клавой, учили стихотворение про Бородино. Ну а потом я все благополучно забыла. И только сегодня вспомнила. Ну, а от Франции до Англии вообще рукой подать.

— Ну вот паззл и сошелся, — сказал Тони и укрылся одеялом с головой.

От нечего делать я хотела полетать по дому, рассмотреть картины и мебель, но тут Тони снова вынырнул из-под одеяла.

— Ты здесь? — спросил он. — Я уже засыпал, и вдруг в голову пришла одна очень странная мысль. Ты школьную физику помнишь?

— Глупый вопрос! Конечно, нет. Ну, если только что-то нужное архитектору. Сопротивление материалов и тому подобное. Только это не школьное.

— Если этот мир — отражение, значит, должен быть какой-то особый источник света.

— Да? А зеркало тогда где? — не поняла я.

— Какое зеркало? Мы видим предмет только потому, что свет падает на него и отражается нам в глаза. А зеркало — это уже двойное отражение: от предмета на зеркало и от зеркала в глаза.

— То есть выходит, если рядом с предметом нет человека с глазами, нет и отражения?

— Ну, формально — да, — согласился Тони. — Но не обязательно глаза. Может быть какой-то светочувствительный материал. Как фотопленка, например.

— Кажется, начинаю понимать. Ты хочешь сказать, что должен быть какой-то источник света, или, точнее, источник энергии, который обеспечивает существование Отражения. От него падают лучи на наш мир… на оба наших мира, отражаются и фиксируются… не знаю, на чем. На чем-то в пространстве. Может, это Бог? Ну, источник энергии?

— Не знаю, может быть. Но как с этим связаны кольца и драконы? А я уверен, связь должна быть.

Непонятно почему, я вдруг разозлилась.

— Давай лучше ты будешь спать! — буркнула я и мгновенно перенесла себя в другую часть дома.

[1] (англ.) «Я узнаю твои секреты, когда ты разговариваешь во сне» — слова из песни «Talking In Your Sleep» (1983) группы The Romantics

[2] Numerus clausus (лат.) — ограниченное количество, квота

[3] 1291 г.

[4] Подобная посадка описана в книге И.Ефремова «Таис Афинская»

33. Ловушка

— Она приезжала в прошлом году, — всхлипывая, рассказывала Лора. — Сказала, что когда-то давно тут был ее дедушка, когда Присцилла была еще маленькой. Что Присси рассказала ему про кольцо. И что ей с тех пор очень хотелось сюда попасть, увидеть Джереми. И кольцо тоже.

— На самом деле это был мой дедушка, — мрачно сказал Питер. — И что, ты ей рассказала про кольцо?

— Но я же не знала! Я сказала, что кольцо это приносит несчастье, и поэтому мы его зарыли под драконом. Что Джереми его стережет.

— И все? Больше ничего? Не рассказывала, как его можно добыть?

— Нет. А как? Я и сама не знаю. Я думала, раз дракон стережет кольцо, его никто не сможет выкопать.

Питер взял лопату, вошел в грот, засыпал яму и разровнял землю. Джереми забрался в пещеру, тяжело вздохнул и лег на привычное место.

— Вчера она была у Джереми? — спросил Питер, выбравшись наружу. — Чешую брала на память?

— Не помню, — наморщила лоб Лора. — То есть да, была. А вот чешую… Ирвин утром как раз все вычистил. Но, может быть, на земле нашла? Видишь, как с него сыплется? Осень же.

На земле валялось несколько синих чешуек — темных и светлых. Питер подобрал светлые, положил в карман.

— Если у тебя есть что-то от дракона: чешуя, зуб или коготь — он тебя не тронет. Можно просто согнать его с места, он отойдет и будет рядом стоять. Если она подобрала чешую, то запросто могла вернуться ночью и выкопать кольцо. И где мы теперь ее будем искать?

— Да кто она такая? — не выдержал Ирвин. — И зачем ей понадобилось это кольцо?

— Моя бывшая жена, — нехотя буркнул Питер. — Она ненормальная. По-настоящему. Сумасшедшая.

— И почему она не в лечебнице, если сумасшедшая?

— Потому что ее никто не может поймать, вот почему.

Они вернулись в дом и устроились в гостиной — Лора и Ирвин на диване, Питер и Джонсон в креслах. Не вдаваясь особо в подробности, Питер рассказал, как Хлоя год назад украла другое кольцо из склепа, как пыталась добыть драконью чешую из шкатулки лорда Колина, как похитила Люси и Джина.

— Бред какой-то, — пробормотал Ирвин.

— А дракон не бред? — подал голос молчавший до сих пор Джонсон.

— А что не так с драконом? — удивилась Лора. — Ну да, конечно, они не на каждом шагу попадаются, но ничего удивительного в них нет.

Ну да, конечно, подумал Питер, если ты выросла в компании дракона, то, разумеется, ничего удивительного. Интересно, они вообще догадываются, что рядышком, через стеночку, живет себе еще один мир, в котором драконы — как раз нечто очень даже удивительное? Спросить — или лучше не стоит?