Книга Дурман для зверя - Галина Чередий

— Затем, что они мне нужны для того, чтобы все поскорее узнали, что я обрел дочь и отныне намерен окружать ее всей той роскошью, которой она достойна.

Все — в смысле, абсолютно все, или же все-таки некто конкретный?

У Лионеллы чуток дернулся уголок пухлого рта, и улыбка на мгновение отклеилась, но она быстро вернула себе самообладание.

— Имеешь в виду, Я достойна? — не сдержавшись, ухмыльнулась и удостоилась прямого нечитаемого взгляда.

— Безусловно, ты, доченька. Нам обоим еще придется учиться лучше воспринимать друг друга.

Кажись, тебе, папаня, нужно учиться в принципе хоть кого-то воспринимать, хотя я могу быть и несправедлива. Мы ведь, по сути, незнакомцы, чужаки, не скакать же ему вокруг меня с радостными визгами. Может, открытое выражение чувств — это вообще не про… оборотней, оборотней, мать его, привыкай! Кого я знаю из них? Захара? Так он мне и втирал, помнится, что всякие там любовь-дружба-привязанность — сказочки для наивных малолеток, и мне стоит начинать забывать это.

«Ты принадлежишь мне, забыла?»

Пошел ты! Я не вспоминаю ни тебя, ни твоих раскроивших почему-то грудь слов! Я не буду лелеять обиду и резаться опять и опять о твое бесчувствие, проклятый котоволчара! Я не думаю о тебе, всего лишь провожу сравнительный анализ всех чертовых оборотней, к коим теперь принадлежу. Так что там? Его дракономама? Видела ее всего-то пару минут, но, по мне, она на ходячий айсберг запросто тянет. Милютин прям ей под стать — такой же оледеневший. Лионелла — улыбка в тридцать два как гвоздями прибита, нигде фасад не треснет. Да все, кого успела увидеть в этом громадном доме-музее, где заблудиться — раз плюнуть, вот такие вот, как изрядно помороженные. Вежливые со мной до тошноты, но постоянно такое гадкое ощущение, что смотрят сквозь меня.

— Не факт, что у нас получится, — ответила я Федору, отгораживаясь от мыслей, что все равно, сволочи, так и притягивались к околозахаровому пространству, как к черной дыре какой-то, мать его. — Учитывая мой опыт, родственное взаимопонимание не то, в чем мне везет. Да, если быть честной, не слишком уже и нуждаюсь я в нем.

Девушка гулко сглотнула, зыркнув на меня вроде как испуганно, а Федор с полминуты смотрел пристально, повышая и без того приличный уровень неуютности.

— Что же, тогда тебе стоит запомнить, что Я весьма нуждаюсь в том, чтобы все понимали, чего от них хочу. — И улыбнувшись ослепительно, но абсолютно холодно, он поднялся из-за стола. — Заканчивайте с едой, дамы, вас ждет шопинг.

Ого, а не попала ли я еще хуже прежнего? На что подписалась, согласившись на его покровительство?

Выехали за покупками мы в сопровождении аж троих охранников в темных строгих костюмах, одинаковых с лица, прямо как родные братья, и даже выражения на них были одинаковые. Строгие такие, настороженные, как хорошо натасканные псы, так и шарили по толпе цепкими взглядами. В торговом центре один громила пошел впереди, рассекая людской поток ничуть не деликатно, за что нам периодически шипели вслед нечто нелицеприятное, а двое других двигались по бокам от нас с отцовой подружкой. Ну, ей-богу, прямо спецоперация какая-то или прогулка жутко важной особы! Они что, думают, Уваров явится меня отбирать с боем? Да как же.

— Такое чувство, что ожидается как минимум нападение кучи террористов, — пробормотала я себе под нос, ежась. Зато Лионелла сияла и на ходу умудрилась чуть ли не сотню фоток нащелкать, да так, чтобы на них обязательно попала и я, и охрана. Исполняет указание, чего уж.

Таскаясь со мной по магазинам, хотя правильнее будет сказать, таская меня, она без конца притворно сюсюкала, практически навязывая мне выбор вещей по своему вкусу, что руководствовался, похоже, принципом «покажи все и сразу», но так и давилась желчью, и запаха все нарастающего с каждой покупкой раздражения не скрывал ее мощный парфюм. И все фоткала и фоткала меня. В примерочной в каждой новой тряпке, между рядами вешалок, но особенно много в ювелирном магазине, хотя саму чуть ли не крючило, когда приходилось цеплять побрякушки на меня, а не на себя. И хоть я и видела на входе во многих местах знаки, запрещающие съемку, нам никто и слова не сказал. Скажешь тут, когда следом за вздорными девками таскаются три мрачных амбала.

Уже через несколько часов я себя ощущала измотанной и обществом этой женщины с ее невыносимым притворством, алчным сглатыванием и бесконечными «посмотри-улыбнись-помаши». И от того, что все вокруг пялились с завистью и ненавистью. Так-то некоторым и на самое насущное не хватает, а тут таскаются дуры с сопровождающими, у которых пакетов из дорогих магазинов только в зубах разве что нет.

— Может, уже закруглимся на сегодня? — сквозь зубы спросила пассию Милютина, что буквально отлипнуть от витрины со серьгами не могла уже минут двадцать.

— Мы еще не потратили и половину суммы, которую дал Федя, — вертя головой перед зеркалом, ответила Лионелла.

— И что?

— Нельзя, чтобы мужчина подумал, что он дает тебе больше, чем нужно или даже достаточно, — прощебетала она.

Ну да, поучи меня на бабки разводить.

— Милютин не мой мужчина, а отец. — Ну типа того.

— Никакой разницы. Сейчас отец, потом будет муж или любовник. Мужчины хотят чего-то от тебя, особенно пока ты молода и красива, а ведь вечно так не будет, так что они не должны получать это даром. К тому же чем больше он на тебя тратит, тем жальче ему тебя потерять.

Охерительная логика.

— Лионелла, не забывайся, — неожиданно пробасил один из близнецов-охранников, что молчали до сих пор, как немые. — Ты не с одной из своих подружек говоришь.

Девушка, которая казалась до этого чуть ли не завороженной блеском напяленных драгоценностей, вздрогнула, как опомнившись, стрельнула на меня испуганным взглядом и стала торопливо снимать с себя украшения.

— Я же это просто к тому, что раз Федя сказал купить все, что нужно, то мы должны его слушаться, — затараторила она, прикрываясь опять маской беспечной пустышки.

— Того, что уже есть, мне год не переносить, — я кивнула на кучу пакетов у ног секьюрити.

— Ты не понимаешь сути своего нового статуса, Аяна. Дочь Милютина не может появляться в одном и том же слишком часто. Он ведь не нищеган какой-нибудь. И к тебе в ближайшее время будет приковано очень много внимания, так что нет права опозорить его всякими плебейскими замашками типа «я хожу в чем мне удобно».

— А мне так казалось, что в том и прикол быть богатым, чтобы ни в чем себе не отказывать, в том числе и жить, и одеваться как хочется тебе.

— Ты ошибаешься.

На пару секунд мне захотелось продолжить препираться с ней, ведь запах ее злости стал резким и отчетливым и показалось: возрази я Лионелле еще пару раз — ее прорвет и все дерьмо ее отношения ко мне попадет в вентилятор. Но в этот момент я глянула сквозь идеально прозрачное стекло внешней витрины магазина, и дыхание пресеклось, будто мне кто пинок отвесил в живот. У противоположной стеклянной преграды спиной ко мне стоял Захар. Прилив жара был таким внезапным и мощным, что меня даже качнуло вперед. К нему. Сердце как раздулось, загрохотало в тяжком бешеном ритме, в голове зашумело, все звуки, кроме этого, исчезли, во рту высохло.