Книга Магия разума - Галина Гончарова

– А сейчас? – подковырнула я болячку, уловив неуверенность в голосе.

– Не знаю. Лес – он чудесный, он самое замечательное место на свете, но столько всего хочется посмотреть, повидать…

– Может, тебе караваны водить захочется?

– Не знаю. Шань, я правда пока не знаю.

– Значит, будем определяться.

* * *

На следующий день я побеседовала об этом с соседкой. Тетушка Лана подумала минут двадцать – и изрекла:

– Почему бы вашего брата и в школу не отдать?

– Куда? – искренне удивилась я.

– В школу.

– А это как?

Тетушка Лана принялась рассказывать.

Оказывается, идея с занятостью детей пришла не мне первой в голову. И даже не нынешнему королю Раденора. Примерно – позапрошлому.

Лет так сто назад король подумал, что править необразованным быдлом – ниже его достоинства, и организовал школы. Правда, сделал он это своеобразно.

Что такое школа?

Туда приходят дети в возрасте от пяти до десяти лет. Можно и старше, конечно, мало ли у кого какие обстоятельства. Их учат письму, чтению и счету – в обязательном порядке. Не нравится – не учись, топай, гуляй на улицу.

Никого не уговаривают, не заставляют, не упрашивают, просто у грамотных-то в жизни шансов больше. И не обманут, и не обсчитают. Так что учителей уважают, а профессия достаточно почетная. И оплачивается неплохо.

Далее идет разброс.

Дело в том, что склонности у детей разные. Кому-то интересно кожевником быть, кто-то стекла лить хочет, кто-то посуду делать…

В школу приходят мастера.

Приглашают детей к себе, тех, кому это интересно, показывают свое дело, а там постепенно и подмастерьев себе выбирают. Но это только после того, как дети обучатся основам.

В итоге ребенок из школы уходит, но по улице без дела все равно не болтается – переходит в обучение к мастеру. Заключается договор, вот так, постепенно все и улаживается.

– А туда могут все дети прийти?

Тетушка Лана покачала головой:

– Могут все. А приходят далеко не все. К примеру, хочется человеку быть рыбаком, как его отец и дед, и прадед… ну и что ему та школа? Он с малолетства науку у моря осваивает. Или землю пахать… или те же травники – им вообще школа не нужна, они из леса и поля не вылезают, почитай, постоянно на промысле. И учеников с собой таскают.

Я кивнула.

Что ж, это справедливо. Хочешь узнавать нечто новое – учись. Нет? Твое право, кто ж за уши к хорошему-то тянет? Чай, не кролики.

– А школа – она одна?

– Да ты что, детка. Их штук шесть по Алетару, по три в городе. В Зеленом и в Желтом, аристократы-то своим детям учителей нанимают на дому.

Я поглядела на Корса:

– Сходишь?

Взрослый и самостоятельный мужчина подумал и кивнул:

– Пожалуй, что и схожу. Посмотрю, чему там учат.

– Это надо идти со взрослым, – предупредила тетушка Лана. – Можем по дороге и зайти…

– Давайте тогда по дороге от купца, – предложила я. – Там-то проще, а в школе мы не знаем, сколько провозимся. А если кто хочет дальше учиться, сам учителем стать?

– Пусть идет подмастерьем к учителю, – пожала плечами тетушка Лана. – Шанс будет, а там уж как сам пожелает.

Мне стало интересно. Но сначала – купец.

* * *

Лавка располагалась в Зеленом городе, несколькими улицами повыше. Основательная такая, с вывеской «Кожи и изделия».

Внутри было тихо и приятно пахло выделанной кожей. Навстречу гостям поднялся мальчишка лет четырнадцати – явно приказчик в лавке.

– Добрый день, господа. Чем я могу быть вам полезен?

– А господин Варош у себя?

– У себя.

– Позови. Скажи, госпожа Алана Райс пришла.

– Слушаюсь, госпожа.

Паренек ненадолго скрылся в глубине лавки, чтобы появиться вновь в сопровождении осанистого мужчины лет пятидесяти. Невысокого, коренастого, с окладистой бородой и волосами, уложенными «скобкой». Одет он был очень просто – белая рубаха, кожаный жилет и кожаные же штаны. Я подумала, что жилет хорошо бы расшить дубовыми листьями, а может, и на спине что-то такое вышить. Душевно бы смотрелось.

При виде нашей компании мужчина расплылся в улыбке:

– Лана, день добрый.

Я посмотрела на розовые тона, окрасившие их ауры, и подумала, что когда-то у них были не только дружеские отношения. Но не все ли равно?

– Вар, рада тебя видеть. Знакомься, это и есть моя мастерица. Шайна Истар.

– Рад знакомству, – прогудел мужчина. – Варош Элдот, к вашим услугам.

– Шайна Истар, рада знакомству, – вежливо ответила я. Про услуги, правда, не добавила, девице не подобает такими словами раскидываться.

– Лана мне показала кошелек. Неуж правда вы сами расшили?

Я кивнула и выложила на прилавок свои изделия.

Перчатки с отворотами, расшитыми сложным геометрическим рисунком. Кошелек с осенними мотивами. Пояс Корса – тоже сама расшивала волками.

– Больше у меня с собой нет, но могу и что-то большое расшить.

– Хм-м…

Варош внимательно осмотрел все вещи. Расшито было хорошо, качественно, чувствовалась любящая рука. С душой вышивалось.

Это-то да, но одно дело для своих, а другое – на поток. Для всех подряд.

С другой стороны, а что он теряет?

– Материал мой, заказы мои, ваши двадцать процентов.

– Сколько? – вознегодовала я. – Шестьдесят, и ни процентом меньше!

И с кем собирался торговаться этот тип? С магом разума?

Сорок пять процентов я выгрызла буквально зубами. Больше он мне не дал бы никогда, да и нитки мои, но эта цена была справедливой. Мне спину гнуть, мне глаза портить и пальцы колоть – и двадцать процентов?

Заелись вы, господин купец.

Мы подписали договор в присутствии нескольких независимых свидетелей (позвали для такого дела пару человек с улицы), и я ушла из лавки с первым заказом.

Кожаная куртка.

Выделка замечательная, но – не повезло. При перевозке товара деранули ее по груди, а кому продашь с ошкрябками? Товар дорогой, за копейки спихивать не хочется, а вот если чего вышить на том месте…

Что ж. Можем и вышить.

А теперь – в школу.

Глава 12

Школа мне понравилась.

Большое здание из белого тесаного камня приветливо распахивало миру свои окна. Кстати – застекленные. По меркам Риолона – безумная роскошь, там обходились бычьими пузырями, или рыбьими, кто жил поближе к морю. А здесь – стекла. Видно, что не слишком хорошие, явно брак, но стекло. Несколько больших кабинетов, внутри столы и лавки, на столах грифельные доски. Отдельно столы для учителей. Учителя занимают какой-то определенный кабинет, а ученики переходят из класса в класс.