Книга В ожидании счастья - Джил Грегори

Она подскочила, увидев, что дверь открывается, но в комнату вошел не Джона, а Клара Вентворт с матерью и дедушкой Колина.

Старик с белыми как снег волосами важно восседал в инвалидной коляске, как будто это был трон. Пока Клара подвозила его поближе, Мэгги подметила, что это был невысокий человек с пронзительными, близко поставленными глазами, с острым носом, выдающимся вперед подбородком и с большой родинкой над левой бровью. Его хрупкое, почти высохшее тело было закутано в толстый коричневый халат. Впрочем, физическая немощь не могла погасить огонь, сверкавший в его черных глазах. Он взглянул на Мэгги и, прежде чем она встала и произнесла хоть слово, резко сказал:

– Значит, вот та девушка, на которой должен был жениться Колин. По крайней мере она сумела подарить ему сына. – Садись. Сядь, говорю тебе. И давай рассказывай, зачем приехала.

– Ну, папа… – Мать Колина, Грейс Вентворт, обошла кресло и кивком поздоровалась с Мэгги. – Миссис Блейк может обидеться. Она еще не знает, что ты так обращаешься со всеми.

Она представилась сама, представила Мэгги своего свекра и предложила всем сесть. Поразительно, как похож был Колин на мать – те же светлые волосы и голубые глаза, те же приятные черты лица. Высокая узкоплечая женщина носила свое платье с величием королевы и говорила с выверенной, полной значимости интонацией, как обычно говорят знатные особы.

– С Кларой вы знакомы, – сказала она, откидываясь на спинку полосатого дивана и изучающе вглядываясь в Мэгги. Жена Колина холодно улыбнулась. – Позвольте выразить вам наши соболезнования, – продолжила Грейс. – Мы были очень опечалены, когда узнали о безвременной кончине вашего супруга.

Мэгги ошеломленно смотрела на нее.

– Вам телеграфировал Маркус?

– Да, конечно. Ваш муж был партнером их обоих, и они держали друг друга в курсе того, что происходит. Но, пожалуйста, не волнуйтесь, мы ни слова не сказали Джоне. Мистер Граймс недвусмысленно дал понять, что вы хотите сообщить ему печальное известие лично.

– Очень любезно с его стороны, – произнесла Мэгги сквозь зубы. Она пыталась подавить свое зло на Маркуса и сосредоточилась на трех особах, которые наблюдали за ней с близкого расстояния, сидя в нарядной желтой комнате. В окно, занавешенное белыми шелковыми шторами, барабанил дождь. – В таком случае вам известна причина моего визита, – сказала она своим обычным тихим голосом, обращаясь к мистеру Вентворту. – Я хочу видеть своего сына.

– И это все, чего вы хотите? Да? Вы не думаете забрать его с собой? – Старик выпятил подбородок, его глаза сверкнули. Похоже, он мгновенно оценил ее. – Место мальчика здесь, и клянусь Святым Георгием, здесь он и останется.

Уголки губ Клары изогнулись вверх, изображая приятную улыбку.

– Джона любимец дедушки, – сообщила она Мэгги, – и он совершенно счастлив здесь, в Нью-Йорке. Вы будете просто поражены, узнав, как хорошо он освоился. – Она обвела рукой комнату. – Сейчас это его дом. Но мы собираемся отвезти его в коттедж через месяц.

– В коттедж?

– В Ньюпорт, – улыбнулась она, – на побережье. Летом ему там очень понравится. Соберутся самые известные семейства, кроме того, там очень весело. В городе ведь слишком жарко, чтобы цивилизованный человек оставался здесь на лето.

Мэгги, невольно подумав о том, как Клара отнеслась бы к жгучему техасскому лету, еле удержалась от улыбки. Ей трудно было представить себе сына, ездившего без седла на полудиких жеребцах, среди избалованных отпрысков таких людей, как Клара.

– Где Джона? – спросила она Грейс Вентворт. – Когда он вернется?

– Они с Колином отправились покататься верхом. Скоро должны вернуться. Я могу предложить вам чашечку чая?

Мэгги отказалась. При других обстоятельствах она с удовольствием выпила бы чаю в такой холодный день, но она не хотела пользоваться гостеприимством Вентвортов. Что-то в этом доме и в этих людях внушало ей недоверие. В шикарной комнате царили притворство, алчность и хитрость. Она знала, что Колин, Клара и Грейс многие годы мечтали отвоевать наследство старика у дочери Эмброза. Для них Джона оказался решением всех проблем. Даже этот старик, помешанный на наследнике, использовал ее сына! Ведь он не любил ее мальчика. Джона был лишь ключом к достижению их замыслов. Поскольку он был мужского пола и появился на свет от семени Колина, значит, он был одним из них. Но они не знали его душу, не заглядывали в его сердце, не ценили его характера. Их это не интересовало. Мэгги охватило жгучее желание скорее забрать отсюда сына, вернуть его домой, в Тэнглвуд. Но она тут же вспомнила, что сейчас для Джоны там небезопасно, и ничто, даже притворство и жадность, царившие в этом доме, не заставят ее увезти мальчика в Техас. Он поедет в Ньюпорт с Вентвортами.

В тот самый миг, когда она укрепилась в этой мысли, она услышала, как открылась входная дверь и в холле раздались голоса. В дверях появились Колин и Джона.

– Мэгги! – Колин быстро пошел к ней, протянув руки, но она отступила в сторону, устремив взгляд на сына. Джона застыл у входа в гостиную.

– Джона! – Голос Мэгги дрожал. Но мальчик не двигался. Она подбежала к сыну, обняла его. Он поморщился и отстранился. – Джона, пожалуйста, – прошептала она, чувствуя, что ее сердце разрывается от его холодности после многих месяцев разлуки. Семья Вентвортов внимательно следила за каждым ее движением.

– Не будете ли вы столь любезны оставить меня на несколько минут наедине с сыном? – спросила она, плохо контролируя свой тон и окидывая их сердитым взглядом.

Колин открыл рот, чтобы возразить, но тут же закрыл его, увидев, как вспыхнули глаза Мэгги. Неожиданно поменяв тактику, он взялся за ручки инвалидной коляски своего дедушки.

– Я буду в библиотеке на случай, если понадоблюсь тебе, – сказал он Мэгги.

– Приходи навестить меня, когда твоя мать уйдет, – сказал старик Джоне, когда Колин увозил его из комнаты. – Помнишь, нас ждет партия в шахматы? Я снова выиграю, это точно. И не говори, что я не дал тебе отыграться.

Грейс и Клара молча вышли, и Мэгги подвела Джону к дивану. Она села рядом с ним, взяла его вялую руку и крепко сжала его пальцы.

Он изменился с тех пор, как она видела его в последний раз: побледнел, подрос и похудел. В бриджах на восточный манер и жакете для верховой езды он был очень похож на юного Колина Вентворта, в которого она влюбилась в Канзасе. Но, с отчаянием глядя в его отстраненные глаза, она напомнила себе, что он принадлежал и ей тоже, был ее плотью и кровью. Этот самый мальчик всюду следовал за Сойером, как щенок, мог укротить любого пони на ранчо, знал каждый дюйм земли Блейка.

– Джона, Джона, – тихо сказала она, охваченная смешанным чувством любви и потери. – Неужели ты до сих пор сердишься на меня? Неужели до сих пор не знаешь, что папы и мамы – тоже человеческие существа? Мы совершаем ошибки, порой ужасные ошибки. Но никогда ни я, ни… – ее голос дрогнул, – ни твой отец не сделали тебе ничего дурного. Я люблю тебя, Джона. В глубине души ты ведь знаешь, как я люблю тебя.