Книга Бывших не бывает - Елена Кароль

— Настроиться? — Александр нахмурился. — Не думаю, что это безопасно. Колдун жестко контролирует свои тотемы, и одержимая сразу же доложит ему о стороннем вмешательстве в свой разум.

— А кто сказал, что я буду вмешиваться? — Я со зловещей ухмылкой качнула головой. — Это магия не духа, а крови, Александр. Это не прямое вмешательство, а…

Я не успела закончить, как маг впервые за время нашего знакомства отреагировал настолько бурно, что я от него отшатнулась.

— Ты в своем уме?!

Даже Олаф напрягся, готовый вступиться за меня в любой момент. Некромант же не собирался останавливаться и наставил на меня палец.

— Это безумство! Нет, я понимаю, вы, ведьмы Гекаты, изначально с головой не дружите, но это… Жить надоело?!

— Почему же? — В отличие от некроманта я была само спокойствие, сумев всего за несколько секунд справиться с изначальным недоумением. — Мне очень нравится жить, и я планирую делать это как можно дольше. Не понимаю вашего негодования. Я все продумала, и моему разуму ничего не угрожает.

— А душе? — язвительно выдал Александр, при этом глядя так, словно знал нечто большее, чем остальные люди.

— А душа моя в надежном месте, — отрезала я холодно, сообразив, куда он клонит. — И даже если это не так, то это уже не ваша печаль.

— А вот это ты зря… — произнес Александр уже спокойнее, но с откровенным осуждением. Секунд пять смотрел мне в глаза, выискивая что-то, одно ему ведомое, а затем протяжно выдохнул и качнул головой. — С огнем играешь, Айя. Ни один колдун мира не стоит твоей души. Уничтожить можно любого, вопрос лишь в приложенных силах, но вернуть душу… — Он вновь качнул головой, но развивать тему не стал. Вместо этого засобирался и, уже встав, вдруг добавил: — В любом случае я хочу, чтобы ты знала — ты мне не чужая. И то, что я помогаю тебе, не значит, что стал бы помогать кому-нибудь другому.

С этими странными словами некромант ушел, даже не попрощавшись, я же, раздраженно потерев лоб, поймала на себе требовательный взгляд обеспокоенных серых глаз.

Дерьмо!

— Ничего не хочешь мне сказать? — тихо поинтересовался Олаф, когда я отвела взгляд.

— Не хочу, — хмуро отрезала я. И так же хмуро продолжила: — Но расскажу. Александр беспокоится о том, что любая магия крови влияет на своего творца. Обычно негативно. При этом странным образом портится душа… — Я тяжело вздохнула, поморщилась и вновь встретилась взглядом с викингом. — Те, кто верит в ад, считают, что маг крови никогда не попадет в рай, даже если будет вести праведную жизнь. Те, кто в ад не верит, знают, что после смерти маг крови никогда не уйдет на высшее или хотя бы равнозначное перерождение. Да и сама его смерть будет тяжелой и страшной. Я же… — вздохнула снова и наконец призналась в том, что хотела скрывать как можно дольше: — Я бессмертна.

О том, что душа моя в принципе не может пострадать из-за манипуляций с магией крови, так как находится вне тела, говорить не стала. Это было бы слишком даже для Олафа.

— Мм… — Явно не зная, как реагировать, викинг недоверчиво нахмурился и сомневающимся тоном выдал: — Совсем? Как Виктория?

Сравнение было далеко не равноценным, но я предпочла согласиться и кивнуть.

— Да, что-то вроде того. Один из даров Гекаты.

— Однако… м-да, — растерянно крякнул Олаф, и некоторое время мы просидели в тишине.

Как я и подозревала, это открытие оказалось неприятным для Олафа, и я буквально физически ощутила, как он закрывается и отстраняется от меня. Что ж, значит, не судьба. А заодно и ответ на все мои собственные сомнения. И, пожалуй, пора рубить резко и без сожалений, пока рана не стала гноиться и приносить лишь боль и сожаления нам обоим.

— Спасибо за обед. Скоро шесть, я пойду. Вещи заберу чуть позже, хорошо?

— А вот сейчас обидно было. — На меня посмотрели так, словно я у него на глазах зарезала любимого щенка. — Или думаешь, что откажусь от своих слов? А может, вообще надеешься, что откажусь от тебя? — С каждым словом рычание становилось все ниже, а градус кипения викинга, наоборот, выше. — Так вот, дорогая моя ведьма! Заруби себе на носу — то, что мое, не отдам никому. Поняла? Ни богам, ни смерти, ни кому-то еще!

И таким проникновенным взглядом сопровождалось все сказанное, таким угрожающим тоном, что я даже не сразу поняла конечный смысл прозвучавших слов. А уж когда поняла, то и вовсе непонимающе моргнула, не зная, что сказать в ответ. Лишь через несколько секунд сумела взять себя в руки и ворчливо поинтересовалась:

— Про «мое» поподробнее, пожалуйста. Что-то не припомню такого. Где и когда произошла передача права собственности?

— А вот буквально на днях, — самоуверенно заявил Олаф, поднимаясь с места и приближаясь ко мне. — Конкретный час не назову, но точно знаю, что было. Вот только давай без этих ваших женских штучек: не знаю, не помню, ой, все и отстань, противный, я еще подумаю. — Он так неправдоподобно изобразил женское жеманное кривляние, что я мигом возмутилась, однако ничего сказать не успела. Меня бесцеремонно выдернули из-за стола, крепко прижали к себе, требовательно заглянули в глаза и, будучи полностью уверенным в своей правоте, информировали: — Потому что ты не такая. И все знаешь сама. И о себе, и обо мне. Правда, почему-то сомневаешься. Но это ерунда, потому что моей уверенности хватит на двоих. Поняла?

— Э…

Напор ошеломил, и я поняла, что чувствуют блондинки после вопроса — умная она или красивая.

Мыслей — ноль. Желаний — не ноль, но все не те. Действий… критичный минимум. Сейчас я только и могла, что стоять ровно, и то только потому, что меня крепко держали. Мой привычный мир не то чтобы рушился, но весьма существенно менял очертания. Это что ж теперь получается-то, а?

Логическое мышление буксовало в районе губ Олафа, потому что именно на них я опустила взгляд, когда не вынесла пронзительных глаз викинга. Красивые губы… Не пухлые и не узкие, не большие и не маленькие, не кривые и не прямые. Точно такие, на которые так и тянет полюбоваться.

— Вижу — поняла.

Тем временем вновь все решили за меня и одобрительно погладили почему-то по ягодицам. И когда его руки успели переместиться ниже талии? Вот кто настоящий колдун!

— Поняла, но…

— Никаких «но»! — жестко отрезал Олаф, заставляя меня взвиться вновь. Я вздернула подбородок, готовая показать и свой характер, но он вновь меня опередил — обнял лицо ладонью, умудрившись положить большой палец на мои губы. — Тшш. Тихо. Не говори ничего. Я все помню и все знаю. И теперь понимаю намного больше, но это ничего не меняет.

Хотелось бы верить, но…

— Тогда почему ты так напряжен? — прошептала я едва слышно. — Почему в твоих глазах шторм, а тело каменное? Почему я слышу в голосе неуверенность, а лоб разрезала морщина? Не скажешь?

— Потому что не представляю, что творится в голове самой красивой женщины и какое решение примут ее кровожадные тараканы, — тихо признались мне в ответ, склоняясь практически к губам. — Можно быть в ответе за себя, но сложно решать за других. А за тебя — и вовсе невозможно, ведь это именно ты, а не кто-то другой. Но спроси себя: хочешь ли ты сейчас уйти? Не от проблем, а именно от меня.