Книга Крылья Руси - Галина Гончарова

Георг был слабым, мягким, но – не глупцом, вовсе нет. И отлично понимал, что правитель из него… он может красоваться на праздниках – и не более того.

Как сказал спустя триста лет один мудрый человек: «Сидеть на троне может, а стоять во главе страны – нет». *

* Михаил Иванович Драгомиров сказал о Николае Втором «Сидеть на троне может, стоять у руля государства не способен». Прим. авт.

Хватит ли ума и решимости у Анны? У Уильяма?

Георг этого не знал, но надеялся.

Он не замечал, как отрешенно смотрит на него жена.

Анна любила своего супруга. Да, вот такого – слабого, полубеспомощного, бестолкового временами и не способного на многое. Но…

Вспоминалось ей другое.

Глаза русского адмирала. Решительные, ясные, его голос, улыбка… не любовь, нет, даже не увлечение. В жизни принцесса не легла бы с ним в постель, даже не поцеловала.

Анна просто поняла в какой-то момент, как хорошо быть слабой. Когда за тебя заступятся, помогут, поддержат. Все чаще Анна думала, что рядом с ней должен быть такой мужчина.

Георгу об этом знать не обязательно, она все равно будет его любить. Но править должны другие.

Одна она не справится, она не Елизавета.

Что же делать, что делать?

Найти рядом с собой мужчин, на которых может положиться слабая женщина. Попросить Кристиана проверить их.

И – править.

Осторожно, шаг за шагом собирая англию, чтобы Уильяму досталась хорошая страна.

Кстати…

Анна ужаснулась своей мысли, но…

От Георга у нее либо мертворожденные дети, либо дети, которые умирают через год-два. Может, стоит попробовать завести ребенка от кого-то другого?

Или даже нескольких детей?

Анна мечтала о детях, но пока у нее были пара дочерей, которые ни на что не повлияют, а из мальчиков – один Уильям. А это так мало, слишком мало для престолонаследия.

Но предать мужа? А это предательство…

А может, стоит попробовать? Например, сэр Эдвард Рассел прекрасный моряк, предан своей стране…

* * *

– Черт знает что такое!

Михайла швырнул донесение в угол, и пергамент завернулся там трубочкой. Марфа подобрала его, поморщилась.

– Станислав Лещинский. Откуда они только выползают?

Красивые губы кривились, синие глаза недобро блестели.

Да, польская шляхта далеко не вся смирилась с урезанием вольностей. А где есть недовольные, там возникают и бунты.

– Потоцкие…

Старинный и богатый род Потоцких, известный чуть ли не с тех времен, когда и Москвы-то не было, особенно отрицательно относился к политике Михаила. Но раньше, вроде бы, они терпели? Или просто готовились? Собирали силы?

– Если вспыхнет бунт – соседи не упустят шанса.

– Европе не до нас.

– Но Леопольд нам Венгрию не забудет.

– Думаешь, он помог?

– Уверен.

Михайла провел рукой по волосам, в которых уже поселилась седина и улыбнулся жене.

– Но ты не беспокойся…

– Миша…!

Марфа была так хороша, когда возмущалась, что он не мог отказать себе в удовольствии – и поддразнить ее.

– Да-да, хрупким женщинам не стоит волноваться. А то вы в обморок падать начнете…

Ответом ему было возмущенное шипение. Да, сколько уж лет они вместе, а все равно – оона самая красивая. И умная. И просто – любимая.

– Сам по себе Лещинский – просто сопляк. Он ничего из себя не представляет, но знатности у него на троих хватит. А я – первый король из династии Корибутов. Тот, кто скинет меня, будет таким же законным. Ну, по крайней мере, прав у него будет не меньше. Твоему деду повезло, у него получилось удержаться. Повезет ли так моим детям? Я боюсь, что если твой брат их не поддержит, от Польши начнут отгрызать куски после моей смерти.

– Алексей поможет. Я знаю.

– И все же мне тревожно.

– Враги будут всегда. Но хватит ли у них сил? Войск? Денег?

– Нет.

– Тогда на что они рассчитывают?

Михайла задумался.

– Сталь? Яд?

– Вполне возможно. Но я надеюсь, что ты будешь осторожен? Ради нас всех?

– Не волнуйся, я понимаю, что Ежи еще слишком молод для трона. И поберегусь.

Марфа кивнула, подумав, что надо бы попросить у сестрички еще людей. Молодец все-таки Соня. Еще тогда сестра поняла, что без специально обученых людей не выжить…

– Поберегись. Имре Текели все-таки достали…

Марфа умолчала, что Имре был намного моложе и лучше подготовлен, но Михайла сам все понял и покачал головой.

– Леопольд сам себе могилу роет. Ему этого не простят, ты же понимаешь. Ни Илона, ни Ферек…

– Пусть не простят. Но и не достанут ведь…

– Я поберегусь.

Время шло.

1693 год

– Она не мучилась. Просто закрыла глаза – и все.

Софья вытерла слезы.

Утром ушла из жизни тетушка Анна.* Ушла, будучи шестидесяти трех лет от роду. Просто заснула – и не проснулась. И Софья думала, что это не худшая смерть. Просто заснуть – и открыть глаза уже там. Где нет ни тревог, ни забот, где ее наверняка встретят брат с сестрой и родители.

* В РИ она умерла на год раньше. Прим. авт.

Воин Афанасьевич смотрел пустыми глазами.

За одну ночь мужчина постарел лет на двадцать – и Софья отчетливо понимала, что без жены он тоже долго здесь не задержится. Они с Анной срослись, сжились, слились настолько, что временами ей казалось – у них одно сердце на двоих. И вот сейчас половинка этого сердца разбилась.

Софья смотрела на спокойное бледное лицо, в котором уже не было чего-то неуловимого… Кукла. Просто большая восковая кукла.

Уже не та тетушка, которая подхватила на руки маленькую Сонечку – и безоглядно приняла ее сторону. Не та, которая до конца отстаивала ее интересы перед грозным братцем, которая поддерживала, утешала, всегда принимала ее сторону… Любила, черт возьми!

Любила…

Господи, ну почему они уходят!? Не так давно, года не прошло, от воспаления легких умерла боярыня Морозова, но тогда Софье так тяжело не было. Все же отношения свекровь-невестка никогда идеальными не были, будь ты хоть золотой от ушей до пяток, а все одно – сыночку платиновую нужно! Или бриллиантовую! Тогда Софья утешала мужа, а сейчас, вот, страдала сама. И позарез ей нужно было выплакаться… а она царевна, ей невместно…