Книга Легенды московского застолья. Заметки о вкусной, не очень вкусной, здоровой и не совсем здоровой, но все равно удивительно интересной жизни - Николай Ямской

Ну как же, как же! И небо было голубее. И зимой за минус 25 заворачивало. Но хоть и утеплялись не бог весть чем, простуд не боялись. Закаленный был народ, небалованный. Мороженое в самую студеную пору трескали. И ничего — только пар изо рта вырывался…

Молодые, заметил, всё это слушают — и тоже как-то просветляются…

«Не смешите мои тапочки!»

Ой, ребята, «фильтруйте» эти «мемуары»! Уж очень неоднозначны были те наши «праздники детства». Особенно в послевоенной стране. Потому что если про закалку, то — что на воле, что в сталинской зоне — «утеплялось» большинство знаменитой русской телогрейкой.

Про мороженое — тоже все прозаичнее. Полакомиться им в кафе — это даже у взрослых случалось далеко не каждый день. Чаще угощались в киношке, перед сеансом. Мы же, ребятня, понятное дело, покупали мороженое на улице, у бойких, голосистых теточек в не очень свежих белых куртках, надетых прямо на пальто. Свой товар эти видавшие виды «снегурочки» держали в обыкновенных картонных коробках или, реже, деревянных сундучках. У нас на Сретенке в фаворе была лоточница, которая торговала около уже давным-давно не существующего кинотеатра «Уран». Мороженое она извлекала из стеклянного ящика, установленного на деревянных распорках. Но такое было большой редкостью, что, как известно, только усиливает впечатление.

Песня о гармонии между ценой и качеством

Про вкус мороженого в духе ретро разрешите чуть позже. А вот про ценообразование уточню. До отмены продуктовых карточек в 1947 году его продавали эдакими брикетиками. Целый стоил 30 рублей. Большинство по бедности покупало лишь половинку за 15 рублей. Да и то в основном по красным датам на отрывном календаре. Почему так скромно? Да потому, что полулитровая кружка молока стоила на базаре 40 рублей. Поэтому в такой обыкновенной семье, как у нас, молоко покупали лишь для меня, малолетки. Соответственно, старшему брату долгое время приходилось поглядывать на мороженое лишь издали.

Сегодня некоторые бодрячки-«мемуаристы» о той калькуляции не вспоминают. А все больше вздыхают о пломбире по 48 копейки за штуку или эскимо на палочке за 22 копейки.

Туфта ностальгическая

На самом деле такие цены существовали уже много позже — где-то между их тогдашней боевой дворовой юностью и началом нынешнего прогрессирующего склероза. Но тогда, кстати, многие из нас уже не мороженому приоритет отдавали. А красному портвейну № 14 в почти литровой емкости с надписью на этикеточке «цена без посуды 2 рубля 10 коп.». Так что при средней ежемесячной зарплате по стране в 86 рублей (см. архивы Росстата) портвейн главным образом закусывали «мануфактуркой» (скоро эту роль принял на себя изобретенный при Хрущеве плавленый сырок «Дружба»), А пломбиром, присовокупив к нему пару чашечек кофе, угощались с любимой девушкой, пригласив ее в недорогое, с трех сторон застекленное кафе.

Таких «стекляшек» в конце 1960-х — начале 1970-х в Москве понастроили видимо-невидимо.

Хоть попой жуй!

Это в смысле того, что и уличная торговля мороженым тогда сильно пошла в гору. Решающую роль в этом сыграла контора под названием «Автоматторг», которая ведала централизованной торговлей данным продуктом. Под этим логотипом пять-шесть сортов продавали в раскиданных по всему городу фирменных ларьках, стационарных киосках, а также с передвижных, установленных на двухколесную тележку лотков. Поскольку спрос — как и тяга к культурному отдыху в «общепитовских стационарах» — рос, уличная торговля мороженым клиентов у профильных кафешек не отбивала. Эти заведения чувствовали себя уверенно даже в перестройку, когда прилавки в магазинах оголились донельзя. И нисколько не стушевались в период повального увлечения фастфудом. Стоило, помнится, в 1990 году появиться на углу Пушкинской площади первому в Москве «Макдоналдсу», как почти одновременно с ним на Тверской-Ямской открылось замечательное кафе-мороженое «Пингвин».

Вроде бы o’key. Но оказалось good bye!

В «Пингвине» холодные шарики раскладывали по хрустящим рожкам. С начала нулевых эти рожки уже стали предлагать в каждом супермаркете. Наполнитель, естественно, предлагался в ассортименте, где клубника в общем-то пахла клубникой и шоколад сохранял вкус какао-бобов.

И все же — после спада первой волны ажиотажного спроса на весь приплывший с Запада «секонд-хенд» — стало «царапать». Первыми нос начали воротить как раз те, кто в свое время вырос на советском эскимо с пломбиром. Однако «нашенское» тогда уже в общем-то сказало good bye. Потому что примерно из 400 тонн мороженого, которые в те годы производились в Москве, львиная доля падала на разные «дав», «баскин-робинсы» и прочие замороженные приветы от корпорации «Нестле», которая, как известно, контролирует около 49 процентов мирового производства и продажи данного продукта.

Неужели оно возвращается?

Пришлось ради ответа на этот вопрос себя не пожалеть. И еще в конце прошлого века взяться за изучение лично. Тем более что случай подвернулся. В 1997 году — если с запуска первой в отечестве производственной линии считать — столичному мороженому исполнилось ровно шестьдесят. А тут еще и самой Москве 850 лет шарахнуло. По такому случаю столичные кулинары изготовили к двойному юбилею целую серию новых сортов. Названия у них почему-то были сплошь монархические: «Шапка Мономаха», «Царь-пушка», «Царь-колокол», «Корона Российской империи». Но главное, что вкус оказался просто сказочный. Специалисты тайны из этого не делали: все ингредиенты — и молоко, и сахар, и шоколад, и ягоды, и орехи — все только натуральное.

Даже, прости меня Господи, стабилизатор!

Лекарство против распада

В отличие от зарубежных образцов в отечественном продукте этот самый стабилизатор всегда был естественного происхождения. Называется пектин. Он, по авторитетному мнению ученых, весьма способствует выведению из наших невероятно сегодня зашлакованных организмов холестерина, солей тяжелых металлов и даже радионуклидов. Отсюда получается, что правы были в чем-то дорогие мои бывшие мальчишки из послевоенной поры. Ну, хотя бы в том, что и мороженое, которому они тогда радовались, и телогрейки, что спасали их от переохлаждения, были без всякого намека на химию и синтетику…

А в результате натуральное оказалось лучшим средством от распада…

Побольше бы такого отечественного!

А еще главное — любить потребителя. Пусть за наличные. Но не так, как власти предержащие, у которых бюджетных (читай — «наших») денег и так куры не клюют. А те, кто за эти «бабки» реально готов постараться. Тогда, уверен, будет как на специализированной выставке профессиональной одежды «Телогрейка-2001», куда случайно довелось попасть в начале нынешнего века. Помню, как там кругами ходили парочки вокруг новейшего образца «ватника для двоих», то есть для влюбленных. Он был страстного, ярко-красного цвета, влезть в него можно было только крепко обнявшись. А еще поразила модель утепленного стеганого фрака под названием «Ночная бабочка». Образец легко снимался, хотя и без этого в нем было столько прорех, что красота женских ног и так хорошо отслеживалась. Словом, лучшее воплощение рабочего девиза времен «развитого социализма» «От каждого по способностям — каждому по труду» сложно было вообразить.