Книга Великая русская революция. 1905-1922 - Дмитрий Лысков

Советское правительство, получив известия с фронта, вновь обратилось к странам Антанты. В обращении СНК, озаглавленном «К правительствам и народам союзных с Россией стран», было сказано:

«В ответ на наше предложение о немедленном перемирии на всех фронтах, в целях заключения демократического мира, без аннексий и контрибуций, с гарантией права на национальное самоопределение, германский главнокомандующий ответил согласием на ведение мирных переговоров. Верховный главнокомандующий армий Республики… предложил отсрочить начатие переговоров о перемирии на 5 дней до 18 ноября (1 декабря), дабы снова предложить союзным правительствам определить свое отношение к делу мирных переговоров. Военные действия на русском фронте по обоюдному согласию приостановлены. Никаких перемещений войск за эти пять дней, само собой разумеется, ни с той, ни с другой стороны не должно быть».

Далее нота гласила: «Сейчас все партии всех воюющих стран призваны ответить категорически на вопрос: согласны ли они вместе с нами приступить 18 ноября (1 декабря) к переговорам о немедленном перемирии и всеобщем мире…

Мы спрашиваем пред лицом их собственных народов, пред лицом всего мира: согласны ли они приступить вместе с нами 1 декабря к мирным переговорам?

Мы… обращаемся к союзным народам, и прежде всего, к их трудящимся массам, согласны ли они и дальше тянуть эту бойню без смысла и цели… Мы требуем, чтобы рабочие партии союзных стран немедленно дали ответ на вопрос: хотят ли они открытия мирных переговоров 1 декабря.

Вопрос поставлен ребром. Солдаты, пролетарии, трудящиеся, крестьяне, хотите ли вы вместе с нами сделать решительный шаг к миру народов?»[433]

Правительства стран Антанты это обращение проигнорировали. Тогда СНК предпринял еще одну попытку. 17 (30) ноября 1917 года Троцкий направил дипломатическим представителям союзников ноту, в которой говорилось: «К сведению дипломатических представительств союзных с Россией стран.

…Военные действия на русском фронте приостановлены. Прелиминарные переговоры начнутся 19 ноября (2 декабря). Совет Народных Комиссаров как раньше, так и теперь считает необходимым единовременное ведение переговоров со всеми союзниками в целях достижения скорейшего перемирия на всех фронтах и обеспечения всеобщего демократического мира.

Союзные правительства и их дипломатические представители в России соблаговолят ответить, желают ли они принять участие в переговорах, открывающихся 2 декабря в 5 часов дня»[434].

Несмотря на дипломатическую изоляцию, советские мирные инициативы просачивались на Запад. Внимание иностранной прессы было приковано к внешней политике России еще с момента опубликования Наркоминделом сборников тайных документов царского правительства. Договоры о разделе мира, заключенные в преддверии Первой мировой войны, перепечатали вначале издания нейтральных стран, затем они стали появляться и в печати стран воюющих. Во Франции документы вызвали политический скандал, Палата депутатов заслушала специальное сообщение по этому вопросу министра иностранных дел[435].

Активно освещала советскую мирную политику пресса социал-демократических партий Европы. Опубликование тайных договоров приветствовала австрийская социал-демократическая партия, отметив, что они срывают демократическую маску как с империалистов Антанты, так и с австро-германского империализма[436]. Советские шаги приветствовала конференция французской Всеобщей конфедерации труда. Британская социалистическая партия указывала, что опубликование советским правительством тайных договоров разоблачает империалистов, а советское требование открытого ведения мирных переговоров заставляет германских империалистов выдать свои замыслы[437].

Новая внешняя политика советского государства спровоцировала брожение умов. Важным фактором в предложениях Советов являлось отсутствие какого либо ущерба интересам Антанты. Это подчеркивалось постоянно — войска оставались на своих позициях, что означало стабильность фронта, предотвращало переброску Германией сил с восточного театра военных действий на западный. Желание и необходимость всеобщих мирных переговоров и скорейшего окончания Мировой войны было выражено в каждом документе.

Апелляции к общественному мнению в начале XX века не были широко распространены. Советы использовали этот необычный для своего времени инструмент, выставляя ситуацию вокруг переговоров в выгодном для себя свете. Напротив, правительства стран Антанты оказывались в неудобном положении, игнорируя многочисленные приглашения сесть за стол мирных переговоров при самых справедливых, с точки зрения общественного мнения, условиях.

Троцкий, отчитываясь перед ВЦИК о работе Наркоминдела, так говорил об этой черте советской внешней политики: «Все правительства находятся под давлением народов, и наша политика является силой, которая увеличивает это давление. Это — единственная гарантия, что мы получим мир, что этот мир будет честным миром, миром не разгрома России, а братского сожительства ее с соседними народами Западной Европы»[438].

Тактика большевиков вынуждала дипломатических представителей Антанты как-то объяснить свое бездействие. Посол Великобритании счел необходимым вступить в переписку с Наркоминделом: «Письмо г-на Троцкого послу с предложением всеобщего перемирия поступило в посольство через девятнадцать часов после получения русским главнокомандующим приказа об открытии немедленных переговоров о перемирии с неприятелем. Союзники, таким образом, были поставлены перед уже совершившимся фактом, в предварительное обсуждение которого с ними не вступали…»[439]

Британский представитель совершенно явно ссылался на нарушение Советами договора от 5 сентября 1914 года. Ответ последовал не по линии Наркоминдела, а от лица Совета народных комиссаров. Он был направлен как по дипломатическим каналам, так и распространен через прессу: «По поводу полученного нами сообщения Великобританского посольства, мы, на основании сведений, полученных нами в Народном Комиссариате по иностранным делам, считаем нужным сделать следующие разъяснения.

Открытое предложение немедленного перемирия всем народам — союзным и враждебным — было сделано 2 Всероссийским Съездом Советов Рабочих и Солдатских Депутатов 26 октября. Таким образом уже за три дня до посылки ноты Народным Комиссаром по иностранным делам союзные правительства и посольства были совершенно безошибочно осведомлены о предстоящих шагах Советской власти. Ясно, стало быть, что у Народного Комиссара не могло быть решительно никакого интереса в том, чтобы свою ноту довести до сведения немецких властей раньше, чем до сведения союзных посольств. Нота, адресованная союзникам, и радиотелеграфный приказ генералу Духонину редактировались и посылались одновременно. Если верно, что посольства получили ноту позже Духонина, то это объясняется всецело и исключительно второстепенными техническими причинами, не стоящими ни в какой связи с политикой Совета Народных Комиссаров.