Книга Бетанкур - Дмитрий Кузнецов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Далее Бетанкур писал, что его дочь Каролина нарисовала четыре букета цветов на белом плюше, для двух стульев, и подарила матери-императрице Марии Фёдоровне. Весь двор пришел в умиление и долго восхищался таким рукоделием. Сама же императрица осталась очень довольна изысканным подарком. В письмо была также вложена записка, датированная 25 февраля 1811 года и написанная по-французски рукой императора Александра I, следующего содержания:
«Сегодня вечером, Генерал, у меня много дел. И, не желая заставлять Вас ждать, я прошу Вас прийти завтра в восемь вечера.
Весь Ваш (подпись)».
Летом 1813 года, когда торговые связи России и Англии постепенно стали восстанавливаться, в Лондоне побывала Анна Джордейн с двумя старшими дочерьми — Каролиной и Адели-ной; они встретились в Сити с родным племянником Бетанкура Августином, сыном его старшего брата Хосе. Между сестрами и двоюродным братом завязалась тесная дружба. Через год, весной 1814 года, Лондон посетила великая княгиня Екатерина Павловна. Именно там, в Англии, был решён вопрос и о её втором замужестве. Её супругом должен был стать двоюродный брат, наследный принц Вильгельм Вюртембергский, прибывший в Лондон в составе свиты Александра I и короля Фридриха-Вильгельма III.
Ирония судьбы заключалась в том, что ещё в 1808 году князь Александр Куракин, занимавшийся в Европе подбором женихов для Екатерины Павловны, о племяннике вдовствующей императрицы Марии Фёдоровны в своём послании в Петербург написал следующее: «Принц Вильгельм имеет красивую наружность, очень умён и любезен, но сердца его не хвалят; он проходит такую школу, видит перед собой такие примеры жестокосердия, которые заставляют ожидать от него поведения, подобного отцовскому: он не отличается свежестью чувств, и нравы его всегда были нравами века. Его связь с девицей Абель, от которой, как говорят, у него двое детей, не есть единственная, которую за ним знают…»
Однако в 1814 году о такой оценке принца Вильгельма Вюртембергского пришлось забыть. Из Европы Екатерина Павловна вела интенсивную переписку с Францем Павловичем де Волланом, главноуправляющим путями сообщения Российской империи: он ей в своих письмах сообщал о последних событиях, среди них значилось принятое решение о возвращении из сибирской ссылки французских инженеров Базена, Дестрема, Потье и Фабра.
А Бетанкуру в связи с этим де Воллан писал следующее: «Милостивый Государь Августин Августович. Долгом поставляю уведомить Ваше Превосх., что как прибывшие сюда французские инженеры изъявили желание своё служить отныне всеавгустей-шему Монарху нашему, оставя совершенно службу первого отечества, то я, не предвидя никакого препятствия удовлетворить столь похвальному желанию, командировал их к Ваш. Прев., где употребить их по вверенному вам, Милостивый Государь мой, Институту сообразно способностям и познаниям их, совершенно от вас зависеть будет. Между тем полагаю при первой возможности испросить об оставлении офицеров сих в российской службе Высочайшее разрешение. Что касается до жалованья их, то они будут оным довольствуемы по-прежнему от Главного управления».
Таким образом, французские преподаватели, приехавшие в Санкт-Петербург по личному указанию Наполеона, в декабре 1814 года полностью отказались от иностранной службы и дали, при сохранении французского подданства, присягу Государю Императору Александру Павловичу. Бетанкур был очень рад, что они вернулись в стены родного института, так как квалифицированных преподавателей катастрофически не хватало.
В 1814 году Бетанкур очень много времени уделял выпуску новых ассигнаций. Перед самой войной с Россией Наполеон наводнил её фальшивыми денежными знаками. Поэтому ещё в конце 1813 года министр финансов граф Дмитрий Александрович Гурьев представил Александру I доклад о необходимости денежной реформы, срочном снижении инфляционных процессов (ассигнационный рубль стоил двадцать копеек) и строительстве новой, современной ассигнационной фабрики. Требовалось заменить ассигнации образца 1802 года новыми купюрами, защищенными от подделок. Кроме того, Александр I одним ударом собирался решить и застарелую проблему голландского займа в 215 миллионов рублей, сделанного ещё его бабкой Екатериной II в конце своего правления. Да и Павел Петрович, отец Александра I, не гнушался часто включать печатный станок, что в конечном счёте привело к огромному внутреннему долгу перед казначейством.
Перед Бетанкуром была поставлена задача «по изысканию всех способов, наиболее подходящих для того, чтобы, насколько это возможно, защитить бумажные деньги от попыток подделки», а для этого требовалось создать в Санкт-Петербурге Экспедицию заготовления государственных бумаг и начать выпуск новых, более защищенных купюр. Первым делом Августин Августович ознакомился с технологическими особенностями изготовления бумажных денег в России. Он обследовал все соответствующие фабричные заведения в Красном Селе, Ропше, Царском Селе, а также на территории Петропавловской крепости в Петербурге. В Красном и Царском Селе производилась бумага для изготовления ассигнаций, а в Петропавловской крепости размещались печатные станки, проводилась нумерация и штемпелевание денежных купюр.
Печатать бумажные деньги в России начали с 1769 года. В том же году в Санкт-Петербурге открылся и первый Ассигнационный банк, обменивавший бумажные купюры на золотые и серебряные монеты. Материал, употребляемый для бумажных денег, всегда отличался белизной, прочностью, тонкостью и мягкостью. Для изготовления специальной ассигнационной бумаги применялись прессы, привезённые из Голландии. До вмешательства в этот процесс Бетанкура в России использовался так называемый «черпальный» способ, то есть изготовление бумаги было ручным, а не машинным. После тщательного исследования производства бумаги для печатания денег Бетанкур отметил в своём докладе на имя министра финансов графа Гурьева: «Надо заново строить Учреждение, чтобы на одном и том же месте вырабатывалась ценная бумага и печатались бы ассигнации».
До Бетанкура деньги в России всегда печатали иностранные мастера, приглашенные из-за границы. Фабрика ассигнаций, или, как её ещё называли, Бумажная мельница, работала в секретном режиме: правительство боялось, что не только деньги, но и саму бумагу могут разворовывать. Все работы проводились при «закрытых» дверях и под строгим наблюдением чиновников. Предложение Бетанкура — сосредоточить в одном центре производство бумаги и печатание ассигнаций — было с пониманием встречено министром финансов.
В 1815 году на левом берегу Фонтанки казна выкупила у бывших владельцев — купца Чеблокова и мещан Сакова, Егашевского и Родионова — участок земли общей площадью двадцать два гектара и поручила Бетанкуру вместе с инженером Вильгельмом фон Треттером разработать проект и построить фабрику для производства бумажных денег.
Вильгельм фон Треттер, или, как ласково называли его в России, Василий Карлович, был выходцем из Германии и в Санкт-Петербурге оказался в 1814 году. Он приехал из Бадена, когда окончательно убедился, что в безденежной Европе, разорённой войной с Наполеоном, мосты и городские строения начнут строить не скоро. В 1815 году фон Треттер вместе с Бетанкуром приступил к созданию «нового заведения для делания ассигнаций». Работа настолько захватила его, что, размышляя над усовершенствованием печатного оборудования, он в 1816 году напечатал в России первую литографию.
