Книга Озорница - Тереза Медейрос

Небрежная поза и развязный вид Джастина не могли обмануть Эмили. Она видела неизбывную грусть в его взоре и понимала, что странное поведение вызвано отнюдь не желанием бросить вызов обществу.

Девушка притронулась к нижней губе, сохранившей память о том, как обожгли ее горячие губы герцога, снова беспокойно заворочалась в постели, легла на живот. Вспомнилось, сколько пустых бокалов из-под шампанского стояло на подносе у ног Джастина. Остается надеяться, что Пенфелд помог хозяину добраться до кровати. А если нет? А что, если в темноте он споткнулся и упал, ударился головой? Да в этом проклятом мавзолее нагорожено столько громоздких предметов, что можно только удивляться, почему здешние обитатели еще не стали сплошь калеками. Эмили припомнила историю, которую рассказывал отец о своем друге. Тот пил джин, позволил себе много лишнего, начал подниматься по лестнице, оступился, упал, скатился вниз и раскроил себе череп. Эмили перевернулась на спину, села в постели и в ужасе уставилась на угольки, тлеющие в камине. Перед мысленным взором встал образ Джастина, его безжизненное тело распростерто на полу у подножия лестницы, белая рубашка обагрена кровью.

Эмили выскочила из кровати, накинула поверх ночной рубашки шерстяной халат и огляделась. После того как из ее комнаты вынесли детские игрушки и красочные книги сказок, произошли чудесные преобразования: на трюмо появился бархатный бювар, элегантная пудреница и дневник в кожаном переплете с тисненными золотом инициалами Эмили. Это были дары, предназначенные не для ребенка, а для взрослого человека, их принесла чья-то заботливая рука. Кто-то постоянно думал об обитательнице комнаты и старался ей угодить, но делал это с умом.

Попрощавшись взглядом с Пудингом, который мирно дремал у камина, положив массивную голову на мощные лапы, Эмили поспешила вниз по лестнице. Вокруг темно, в доме царит мертвая тишина, и девушка подумала вдруг о том, как остро не хватает ей музыки, доносившейся прежде по ночам из гостиной, — не хватает Джастина.

Она толкнула дверь, ведущую в бальный зал, перед глазами открылось огромное пустое помещение, залитое серебристым светом луны, и Эмили поняла, что ведет себя очень глупо. Ну, конечно же, Пенфелд не бросил своего хозяина в беде и сопроводил до спальни. Девушка поежилась, ощутив голыми ступнями холод мраморных плит.

Она уж было собралась вернуться в свою комнату, но ее остановил хрипловатый голос, прозвучавший из темноты у стены, и на миг показалось, что невидимая рука легко тронула ее за плечо.

— А ведь ты мне задолжала танец, Эмили Клэр Скарборо.

24

«Есть вещи, о которых мне неловко с тобой говорить…»

Из тени у возвышения, где не так давно был оркестр, в круг света от луны, заглядывавшей в высокое окно, выступил Джастин, голова понуро опушена, руки в карманах. Чем-то он напоминал провинившегося Пудинга, разве что не мог виновато вилять хвостом.

При виде обычно самоуверенного и хладнокровного герцога, стоявшего перед ней как побитая собака, у Эмили защемило сердце. Она пригладила волосы, плотнее запахнула полы халата и дрогнувшим голосом обронила:

— Какие танцы? Нет же музыки.

Джастин некоторое время молча обозревал потолок, будто искал там ответа, и после паузы несмело спросил.

— Разве ты не слышишь музыки? — Он с надеждой посмотрел в лицо Эмили и добавил: — Каждый раз, когда ты появляешься в комнате, я слышу песню ангелов.

— Скорее это хор демонов, — возразила Эмили с нервным смешком.

В ответ Джастин даже не улыбнулся, он пошел ей навстречу размеренными шагами, глаза его странно поблескивали, что не могло предвещать ничего хорошего. Эмили нелегко далось устоять на месте и не броситься вон из зала в надежде найти убежище в своей комнате.

Герцог остановился перед девушкой и отвесил глубокий поклон. Получилось очень красиво, в его движениях не было и следа выпитого шампанского.

— Смею ли я надеяться, мисс Скарборо, что вы подарите мне этот танец?

Он раскрыл объятия, и, как в ту незабываемую ночь в Новой Зеландии, Эмили не смогла ему отказать, даже если бы ей пришла в голову столь глупая мысль. Джастин подал ей руку, другую положил на талию и повел в вальсе, как настоящий профессионал, легко и непринужденно. Они плавно закружились в полном молчании. Эмили старалась не смотреть на его лицо, вперившись в грудь, помимо воли любуясь игрой мощных мускулов и отдавая должное безупречному чувству ритма и свободному дыханию.

Временами она чувствовала прикосновение его крепкого тела, и каждый раз в этом случае возникало ощущение, будто она на миг зависла над бездной, в любую секунду может свалиться туда и разбиться. Тонкая ткань ночной рубашки немилосердно сдавила набухшие соски.

— Ну а сейчас слышишь? — прошептал ей на ухо Джастин, обдав запахом шампанского, от которого странно закружилась голова. — Неужели не слышишь, как поют скрипки? Переливы струн арфы? Стоны гобоя?

— Нет, только барабанную дробь.

— Барабаны?

— Да, сердце стучит.

Джастин рассмеялся, на мгновение прижал к груди партнершу, затем постепенно замедлил темп, остановился и неохотно отпустил Эмили, как если бы мелодия подошла к концу; но девушка будто еще слышала звуки, замирающие вдали.

— Мне пора, — сказала она, отступив на шаг. — Я спустилась, чтобы убедиться, что у тебя все в порядке, а раз так оно и есть, мне здесь делать нечего. Я пойду наверх? Хорошо? Уже поздно.

— Слишком поздно, — прошелестел герцог, но так тихо, что могло и померещиться. Эмили повернулась к двери, но не успела и шага сделать, как услышала свое имя.

Она обернулась и посмотрела на Джастина, стоявшего на расстоянии вытянутой руки. Достаточно сделать шаг, всего один шаг, и… что потом?

— Сегодня ты была просто великолепна. Жаль, Дэвид не мог тебя увидеть. Я… — Джастии сжал кулаки и глубоко засунул их в карманы брюк. — …Я горжусь тобой.

В горле застрял непрошеный комок, дышать стало трудно. Эмили судорожно сглотнула, развернулась и бросилась к двери, оставив Джастина в полном одиночестве.

На следующее утро, когда Эмили усаживалась за стол, Джастин приветствовал ее вежливой улыбкой. Ее появление за завтраком прервало горячий спор хозяина дома с Гарольдом о достоинствах и недостатках парусных судов и пароходов. Девушка поднесла к губам стакан молока и исподтишка взглянула на герцога. Сегодня на нем были отлично пошитый черный сюртук и безупречно повязанный серый галстук. Ничего общего с растрепанным бродягой, с которым Эмили вальсировала минувшей ночью в пустом бальном зале.

Она подняла глаза к потолку, ожидая услышать хор ангелов, возвещающий ее появление, но сегодняшний Джастин не походил на человека, подверженного романтическим иллюзиям. Хотя никаких последствий вчерашнего неумеренного потребления шампанского по нему не замечалось, вполне можно было допустить, что в памяти его не запечатлелся молчаливый вальс при луне.