Книга Через Сибирь - Фритьоф Нансен

Последний туннель на этом отрезке дороги находится у Ганукана и пробит сквозь гору, вершина которой засыпана гравием, под которым идёт то мелкий песок с глиной, то глина с мелким песком попеременно, неравномерными слоями толщиной в несколько сантиметров. Надо полагать, это речные отложения, и обе гряды, сложенные из тех же пород, идущие по обе стороны широкой долины к западу, по-видимому, одинаковой высоты.

Возможно, эти мощные отложения остались после огромного озера, которое в незапамятные времена было на Зейско-Бурейской долине, в те времена, когда Амур ещё пробивал себя русла чрез горы (Малый Хинган?) на востоке. Отложения эти были возле берегов озера, у устьев впадающих в него рек. Чередование слоёв можно объяснить разными «материалами», которые приносились речными водами, что, в свою очередь, зависело от осадков. Озеро исчезло после того, как Амур пробил себе русло на востоке, а вот отложения остались. В них пробили русла малые реки, они образовали плоские долины, которые мы сейчас и видим. Некоторые горы, как та, через которую мы проехали, сохранились. В отложениях также найдены ракушки.

От Бурей до Забайкалья

Зейско-Бурейская долина

Ещё участок дороги проехали по холмам, но они становились всё ниже и ниже. И вдруг мы поднялись на последнюю вершину — и перед нами открылась Амурская равнина, простирающаяся до самого горизонта к северу и западу, во все стороны, вплоть до синеющих на другом берегу Амура гор в Китае. Мы доехали до Зейско-Бурейской долины. Железная дорога длиной в 250 километров идёт по ней на северо-запад вдоль реки Зеи. Мы ехали час за часом мимо возделанных полей, на некоторых была посеяна пшеница — здесь отличные для земледелия земли.

А потом перед нами вырос утёс — или отвесная базальтовая скала, — возвышавшаяся прямо посреди равнины. Базальт выперло в трещину в земной коре, и в этой горе есть каменоломня, где добывают камень для туннельных работ у Ганукана. Камень, как говорят, тут отличного качества.

После обеда мы доехали до Бурей, большого притока Амура. Здесь нам пришлось расстаться с автомобилем и пересесть в лодку. Мост в 550 метров будет построен в будущем году, а пока мы видели лишь первые ямы для устоев, вырытые в песке. Сейчас тут шумит многолюдный город. Купцы построили свои магазины и лавки, а ведь всего полтора года назад здесь и избушки не было.

Воскресенье, 12 октября.

Мы уже так далеко проехали на запад, что достигли той части железной дороги, которая почти готова. И временами мы даже могли ехать вперёд на поезде — например, мы так и сделали на участке, построенном от Бурей. А затем опять пути не было, потому что не успели подвезти рельсы, и мы вновь пересели на автомобиль и помчались по долине к следующей станции, где нас ждал поезд. Там же попрощались мы с нашими любезными хозяевами из Бурей. Прощание происходило в купе и вышло очень торжественным. Собрались все инженеры, и главный инженер участка, Альфред Августович Кларе, произнёс речь, обращаясь ко мне по-немецки. Он, в частности, сказал, что я после моего путешествия по Приамурью и знакомства со строительством железной дороги добрался наконец до готового участка рельсового пути — за исключением, быть может, двух-трёх мостов, — и, значит, по этой самой дороге я теперь поеду безо всяких задержек и пересадок в Петербург. И в честь моего пребывания на этой станции они решили назвать её моим именем! Это было уж полнейшим сюрпризом для меня — и я мог лишь от всего сердца поблагодарить за оказанную мне большую честь. Это была маленькая прелестная станция, расположенная в самом сердце плодородной и отчасти возделанной равнины.

Итак, мы поехали дальше на поезде. Я видел проплывающие мимо пшеничные поля, тянувшиеся до самого горизонта. Количество сжатых снопов лучше всего говорило о плодородности земли — и я надеялся, что в будущем результаты будут ещё лучше. Видели мы и деревни, но расположены они были друг от друга на большом расстоянии, а поля находились от домов за шесть-семь километров, так что людям приходилось много времени тратить на ходьбу на участки и обратно. Мне кажется, это абсолютно бессмысленная трата времени. Однако местные жители могут придерживаться того мнения, что более безопасно селиться общиной, а не жить в одиночестве посреди долины. Во всяком случае, отдельно стоявших хуторов нам практически не попадалось.

Инженеры рассказали мне об одном очень ярком примере действия мороза зимой. Они строили новый деревянный мост на сваях, которые забивались в ил. Однако там оказалось глубоко — и сваи надставили. Когда же приехали проинспектировать мост весной, то сваи выперло из земли, а мост перекосило. Сваи выперло аж на 31 сантиметр из земли. Когда же их достали, то обнаружилось, что в том месте, где они были надставлены, намерз лёд, который и распёр бревна, а уж затем там намёрзли настоящие ледяные столбики — как раз длиной в 31 сантиметр. Стало понятно, что брёвна не очень плотно подогнали друг к другу, и в образовавшиеся пустоты натекла вода, а затем она замёрзла и расширилась, вытолкнула болты и раздвинула брёвна. Затем лёд, при дальнейшем усилении мороза, сжался, образовались новые пустоты, куда опять просочилась вода и ещё более раздвинула брёвна при замерзании. И так повторялось несколько раз…

Мы поехали по боковой ветке на Благовещенск. Это самый большой город Амурской области, расположенный на левом берегу Амура, при впадении в него реки Зеи. До города мы не доехали, потому что должны были проинспектировать мост через Зею, который тут строился. По дороге туда загорелся наш вагон от искр, летящих фонтаном из трубы паровоза, отапливаемого берёзовыми поленьями. Пришлось ломать стенки вагона и заливать водой двойную обшивку.

Наконец мы доехали до красивой широкой Зеи…

На пароходе должны были подняться вверх по реке до станции главной линии. Но сначала предстояло запастись дровами. Я понял, что на Зее большое движение, потому что за короткое время, что мы стояли у пристани, мимо нас прошло как минимум три больших парохода, два вниз и один вверх по реке. Последний тащил большую баржу. Они прошли мимо нас, сверкая освещёнными иллюминаторами, изрыгая клубы дыма и подмигивая отражающимися в воде сигнальными огнями, — и это было почти фантастическим зрелищем для нас, прибывших из почти необитаемых мест, практически пустыни. Капитан сказал, что по Амуру и его притокам бегает 300 пароходов.

Понедельник, 13 октября.

Мы плывём по богатой реке вверх по течению, тут по обоим берегам месторождения золотоносного песка. Доктор Русаковский сказал мне, что тут в результате простой промывки песка можно в день заработать три-четыре рубля. Но такое случается редко — как правило, искатели золота с трудом могут прокормиться. Я сам видел таких людей — чуть выше по реке возле Алексеевска они на берегу мыли песок.

Попадались нам и деревни, внешне очень даже богатые. Тут вдоль реки люди живут давно. Надо полагать, что первыми пришли сюда китайцы.

Но вот мы подошли к недавно отстроенному городу Алексеевску, где через Зею построен мост. Ещё издалека увидели мы возвышающиеся над долиной и золотистые в лучах солнца устои моста. Мы обогнали пароход, тащивший баржу, затем ещё один пароход, проплыли мимо землечерпалки. Вокруг нас всё было в движении. Видели мы и сплавлявшийся вниз по течению плот из больших брёвен. На нём были люди, которые плыли куда-то по своим делам вместе со скарбом и лошадьми. Это старый способ передвижения по здешним рекам. Пароходы, железная дорога и землечерпалка — приметы нового времени. Как и устои моста, которые, как мне показалось, были уже совсем готовы. Возле моста мы видели удивительный паром, полный людей. Передвигают его две лошади, которые ходят по кругу и вертят ворот.