Книга Путешествия. Дневники. Воспоминания - Христофор Колумб

Но каковы бы ни были подлинные цели экспедиции и причины, побудившие Фердинанда и Изабеллу излагать так неясно свои грамоты и указы, обращенные к широкой публике, необходимо отметить, что атмосфера тайны, окружавшая экспедицию, не содействовала успеху вербовки экипажей.

В материалах судебного процесса, который наследники Колумба вели с испанской короной, имеются свидетельские показания участников первого плавания и жителей Палоса, Могера и Уэльвы, данные спустя 22 года после благополучного возвращения Колумба из первого путешествия. Почти все очевидцы памятных событий лета 1492 г. утверждают, что людьми овладевал страх при мысли о плавании в неведомые воды.

Сам Колумб в момент составления апрельских грамот отлично представлял себе, что набор экипажа окажется нелегким делом. Он убеждал короля и королеву, что необходимо предоставить льготы участникам экспедиции, чтобы более заманчивой казалась перспектива трудного плавания. По его настояниям, 30 апреля 1492 г. Фердинанд и Изабелла подписали указ об отсрочке разбора гражданских и уголовных дел, возбужденных против лиц, отправляющихся в плавание с Колумбом, вплоть до возвращения экспедиции в Кастилию.

Этот указ дал повод некоторым исследователям, без других веских оснований, предположить, что корабельные команды в основном комплектовались преступниками, которые стремились подписать контракт, чтобы спастись от галер и виселицы. Между тем, из всего экипажа флотилии завербовались на корабли, желая воспользоваться привилегией, данной королем и королевой, только приговоренный к смерти за убийство в драке Бартоломе де Торрес и трое его друзей, которых ожидала та же кара за то, что они помогли Торресу бежать из тюрьмы.

Если к июлю комплектование экипажей и удалось закончить, то подобный успех должен быть в значительной мере отнесен на долю спутников адмирала в первом плавании, Мартина Алонсо Пинсона и Пералонсо Ниньо.

Вне зависимости от того, как складывались с самого начала и как сложились впоследствии отношения между Пинсоном и Колумбом, следует подчеркнуть, что Пинсон был заинтересован в экспедиции и прилагал все старания, чтобы быстрее завершить ее подготовку.

Корабли снаряжались в Палосе. А Палос был в то время одним из самых оживленных портов Кастилии. Он лежал в низовье реки Рио-Тинто. На берегах этой реки рассеяны были и другие поселки и городки, жившие морем, – Ривера де Могер, где находились известные верфи, Могер, Лепе.

Близ отмели Сальтес, слева от входа в устье Рио-Тинто, останавливались корабли, идущие из Португалии, Англии и Фландрии в столицу Андалусии – Севилью. Чуть дальше к западу, в низовье реки Одьель, имеющей общее устье с Рио-Тинто, лежит порт Уэльва. Рыбаки, матросы, мастеровые верфей, грузчики, конопатчики, парусники, бондари, кузнецы – люди наследственно связанные с морским делом, составляли население этих небольших городков на берегах Рио-Тинто и Одьеля.

Здесь не было известно имя генуэзца Колумба. Но в Палосе все знали династию потомственных корабельщиков и мореходов Пинсонов. Мартин Алонсо Пинсон и его младший брат, Висенте Яньес, были заслуженные и опытные моряки, люди уважаемые и влиятельные.

В Могере не меньшей славой пользовалась семья Ниньо. Братья Ниньо – старший Пералонсо и два младших, Хуан (владелец «Ниньи») и Франсиско, принимали наряду с Пинсонами активное участие в делах экспедиции.

Материалы судебного процесса против наследников Колумба – единственный (и весьма ненадежный) источник, который позволяет судить о характере деятельности Пинсонов накануне отплытия флотилии, свидетельствует, что Мартин Алонсо и его брат Висенте Яньес усиленно занимались вербовкой охотников.

Остается неясным, показывали ли они при этом таинственную карту с островом Сипанго, которую Мартин Алонсо якобы приобрел в Риме, в папской библиотеке. Тенденциозным заявлениям сына Мартина Алонсо, Ариаса Переса, сделанным последним в 1515 г., вряд ли следует доверять; но так или иначе, у братьев Пинсонов и у братьев Ниньо нашлись достаточно красноречивые и убедительные доводы, чтобы привлечь местных моряков и убедить их записаться в состав корабельных команд экспедиции.

В результате в округе Палоса, а также в Уэльве и Лепе удалось завербовать подавляющее большинство необходимых для флотилии людей.

Выходцы из других андалусских городов – Кадиса, Севильи, Кордовы, Хериса, Пуэрто де Санта Мария – составляли следующую, внушительную по численности группу. Далее шли десять северян: (баски и галисийцы) и пять чужеземцев[162].

Всего отплыло на «Санта Марии», «Нинье» и «Пинте» 90 человек. Имена 87 из них установлены точно, благодаря тому, что сохранились платежные списки – ведомости, по которым выплачивалось жалование законтрактованным морякам.

Не следует думать, что на каравеллах Колумба собралась бесшабашная, не знающая удержу вольница, человеческое отребье из портовых кабаков и притонов. На корабли шли главным образом коренные жители Палоса и других приморских городков. Далеко не все они были опытными моряками. Вспомним, что когда наместник (начальник) португальского острова Санта-Мария задержал на берегу десять человек из экипажа «Ниньи» (а на ней тогда было 40 человек), Колумб сильно обеспокоился, опасаясь, что с тем небольшим количеством сведущих моряков, которые остались на корабле, он не сможет совершить переход от Азорских островов к берегам Кастилии.

Но любой из уроженцев Палоса, Могера или Уэльвы имел профессию, в той или иной степени связанную с морским делом. В судовых экипажах людей, знающих разные виды ремесла, было немало. Поэтому Колумб мог, не лишая себя нужных для обратного плавания работников, оставить на Эспаньоле плотников, конопатчиков, бомбардиров и бондарей.

Но высокой дисциплиной все эти люди, однако, не отличались. Несомненно, в немалой степени расшатали дисциплину раздоры между Колумбом и Пинсонами, из-за которых команды кораблей разделились на два враждебных лагеря.

Особенностью экспедиции было обилие на кораблях людей, связанных узами кровного родства. Фамилии Пинсонов и Ниньо были представлены каждая тремя братьями. На «Нинье» служили отец и сын Арраесы; на «Пинте» дядя и племянник Пересы, братья Медели и братья Кинтеро. Все эти группы родичей либо блокировались между собой, либо люто враждовали, вспоминая давние обиды. Старые, начатые еще где-нибудь в Палосе или Могере, распри продолжались на море и волновали весь экипаж.

Постоянно также возникали ссоры между южанами и выходцами из северных провинций (во главе последних стоял владелец «Санта Марии» – Хуан де ла Коса – однофамилец и тезка известного пилота и картографа).