Книга Сильнее жизни - Виктория Щабельник

* * *

— Кем вы были, до того как я указал вам путь? Его слугами, узниками, заложниками его игры в Создателя? Безмолвными наблюдателями его побед? Я дал вам то, чего никогда не смог бы дать он — свободу! Чего вы добились — изгнанники, жаждущие справедливости? Ваши тела хрупки и уязвимы, но только так можно зацепиться за жизнь, удержаться в этом мире. В Его мире. Но скоро, очень скоро мы создадим свой собственный мир, принадлежащий только нам!

Нас сбросили с Небес, но что там хорошего? Там есть Он? В окружении наших братьев и сестер, выслушивающих благодарственные гимны в свою честь? Мы первые, кто были им сотворены, узрели в нем то, в чем он обвинил нас! Гордыня! Он не мог допустить, чтобы творения стали равными своему Создателю. Но мы это сделали! Мы превзошли Его!

Темная тень промелькнув, скрылась за широкой колонной. Просочиться сюда было нелегко. Но как остаться незамеченным, когда впереди тебя сотни существ, в любую минуту способных учуять присутствие чужака? И там был Он! Тот, чей план без сомнения уж давно претворяется в жизнь. Тень не могла поверить, что Совет пошел на сделку с Падшим. Люцифер даже среди демонов был скорее мифом, легендой. О нем только шептались, боясь произнести вслух имя мятежного ангела. Самого сильного, самого совершенного, даже в изгнании не утратившего своих достоинств. И именно ему сейчас понадобилась помощь тех, кого он считал чем-то, вроде падальщиков. Представители всех наиболее сильных кланов внимали его речам, словно никогда до этого не слышали — что способен сотворить только голос Искусителя, даже с такими, по их мнению, неуязвимыми существами как они. Либо мир перевернулся, и мы все летим в Бездну, либо…

— Пришла пора нам, столько веков отлученными друг от друга, осознать — мы единое целое! Падшие и демоны не враги друг другу. Напротив — мы союзники! Наша битва еще не закончена. Когда-то его цепным псам удалось нас победить. Но война не проиграна. Всего лишь одна единственная битва. И теперь у нас есть шанс все исправить.

Завораживающий тихий голос отражался от стен, касаясь глубоких страхов присутствующих, их скрытых, давно погребенных желаний. Ему верили, потому что хотели, его слушались, потому что его слова были созвучны с их тайными мыслями и желаниями, которые были погребены где-то глубоко внутри них.

— Сегодня настал тот самый день! День Искупления грехов. Но не наших, ибо на нас нет греха. Мы лишь жертвы, которые доверились и были преданы. Его вина перед нами куда больше.

Тень продвигалась к противоположной стене огромной залы, где едва виднелась скрытая гобеленом дверь. Жаль, что нельзя было переместиться прямо туда, это избавило бы его от многих трудностей.

* * *

Я даже не осознавала, что уснула прямо в ванной. Вздрогнув от приснившегося кошмара, я, забывшись, схватилась за бортики, чтобы подняться. Тут же громко вскрикнула, и снова упала в начавшую остывать воду. Боль вернулась, а значит, что бы это ни было: шок, демонская анестезия или что-то еще, оно закончилось. Теперь мне придется каким-то образом поскорее выползти из ванны. Не зовя кого-то на помощь, и оставив себе хоть немного гордости. Приободренная этой мыслью, я оперлась на край и, отталкиваясь ногами и здоровой рукой, смогла, наконец, выбраться, попутно отметив что, кажется, у меня сломана пара ребер. С трудом завернувшись в полотенце, я, наконец, была готова.

Комната была пуста, значит, никто не увидел моих жалких потуг. Но, похоже, пока я отсутствовала, сюда кто-то все-таки заходил. Доказательством являлось прекрасное белое шелковое платье, аккуратно разложенное у меня на кровати. Туфель предусмотрено не было, хотя вряд ли успею из-за этого ощутить неудобства. Подойдя к зеркалу, я снова окинула себя взглядом — уже лучше, по крайней мере, вид не такой жалкий, как был час назад. И все же, мысль о побеге по-прежнему казалась невероятной и довольно глупой. Вот так — и смириться не могу, и бороться не пытаюсь. А может быть, хватит бороться? Может именно так и должна закончиться моя жизнь — в холодном адском пламени?

— Только бы не сдаться! Только бы не принять его! — мысленно попросила я не известно у кого.

— Здравствуй, Регина, — опять этот голос! Как бы я хотела никогда его не слышать. И, в конце концов — что он делает в моей комнате? Неужели я хотя бы перед смертью не могу побыть наедине с собой?

— Я знаю, ты растеряна и напугана. Но скоро все закончится.

А вот тут ты не прав! Напугана? Может быть. Растеряна? Да я зла как дьявол. Ой! Вот в этом я как раз ошиблась. Ты ведь никогда не бываешь зол? Всегда спокоен, вежлив, любезен, даже добр. Это так непохоже на то, что о тебе говорят. В это нельзя поверить, но приходиться принять.

— Ты должна понять, — так же мягко и невозмутимо продолжал Падший, — это было предопределено с момента твоего зачатия. Никто в целом мире не способен предотвратить то, что так глубоко вошло в нить Мирозданья.

— Ты говоришь такие красивые слова, — наконец решилась я, — но все сводиться лишь к моей смерти. Не больше и не меньше. К чему знать, что что-то предопределено, не имея возможности этого избежать? Ты пришел ко мне, чтобы предостеречь. Но зачем? Когда ты и есть тот самый, из-за кого я умру!

— Ты ошибаешься, дитя, — печально произнес Люцифер, — все, к чему я стремился — это свет, не затухающий в людях даже после их смерти. А вы были так совершенны, так беспечны и наивны. Но вы поддались соблазну и потеряли рай. Он отверг вас, не пожелав простить невинной ошибки. Обрек на медленное увядание и смерть. Разве это не жестоко? Разве он не жесток? Он бросил вас в омут скорби и боли, и вы оказались не готовы к этому. Мертвая долина после райского сада, звериная сила против любви и доброты. Вы должны были умереть, но выжили, продолжая выполнять его завет. Вы любили, боролись за жизнь, производили на свет потомство, которое мечтали видеть счастливыми. Но что сделал он? Столкнул вас друг с другом. Разве жертва Каина была не достойна своего Бога? Но он отринул ее, выбрав подношение Авеля — мертвую плоть. Вот какими он хотел вас видеть — существами, отбирающими жизнь у других. И вот какими вы стали.

Твоя вера считает человеческую жизнь пыткой, наказанием за грехи. Создатель осудил людей, и теперь они приговорены к мукам, болезням, страхам и смерти. Они боятся самой смерти, так как и она не сулит им избавления! Праведники получают Рай! Неужели кто-то еще верит в это? Их жизнь полна, терзаний. Создатель выгнал людей, обрек их на муки вечные за что? За непослушание? Непокорность? За стремление к свободе? Они потеряли все, когда поняли, что имеют право выбирать. Но он это право им не давал!

— К чему все эти слова, Люцифер? Ты считаешь — осознание того, что моя смерть не напрасна, облегчит мне последние минуты жизни?

— Я не хочу, чтобы ты боялась! Поверь — то, что тебя ожидает после не идет ни в какое сравнение с тем, к чему ты привыкла.

— А у меня будет «после»? — искренне удивилась я.

— Я дам тебе время подумать, — терпеливо произнес Падший, — мне бы хотелось облегчить твою смерть. Ведь ты дашь мне так много!