Книга Мигрант, или Brevi Finietur - Марина и Сергей Дяченко

— Почему? Как это возможно?

— Стабильность материи нарушена, — Аира закинул руки за голову. — Не первый и не последний случай. На Раа по-прежнему мирно и тихо, журчит вода, зеленеет трава. Даже там, где ее вытоптали, через час зазеленеет. И эти в высшей степени достойные люди, которые входят в малый круг Стратегического совета, — эти носители мудрости и опыта опять станут доказывать, что я — взбесившееся охранное устройство…

Крокодил узнал слова Шаны о Махайроде.

— Но ведь это не вчера началось? — Крокодил старался спрашивать как можно более неназойливо. Готовность Аиры отвечать на вопросы была редким и ценным явлением, Крокодил боялся спугнуть удачу.

— Не вчера. Изменения нарастают постепенно. Сперва мы ничего не замечаем. Потом начинаются тревожные звоночки — там оживший кошмар, здесь массовый психоз, там эпидемия психических расстройств… Вот на Соленом Озере три года назад ни с того ни с сего — эпидемия, каких раньше не было. Все отработали, все проанализировали, но возбудителя не нашли. Не было возбудителя. Зато люди, узнавшие об эпидемии, сразу валились с ног, причем симптомы проявлялись именно те, о которых люди точно знали… Тогда мы поняли, что имеем дело с расслоением реальности, и вместо карантина устроили информационную блокаду.

— И это было возможно?

— Да! Это работало и давало результаты пять дней, а потом даже те, кто ничего не знал о болезни, начали валиться как домино. Такое впечатление, что мозг давал организму команду «умереть» и каждый исполнял приказ, как умел… Не было материальных носителей болезни, никаких, но люди умирали. Это было как прореха, расползавшаяся по миру. Притом что стабилизаторы работали в штатном режиме.

Аира замолчал.

— И что? — осторожно спросил Крокодил.

— Мы синтезировали лекарство, — Аира снова глубоко вздохнул.

— Ты синтезировал, — вдруг сказал Крокодил.

Аира покосился на него, но ничего не сказал.

— Ты, — сказал Крокодил увереннее. — Вот почему у тебя такой индекс.

— Не только поэтому, — сказал Аира. — Я… да, то, что я придумал, не имело носителя.

— Не бывает.

— Я Дестаби. Воскресить мальчика, у которого полчерепа расплющено, невозможно в материальном мире. Поэтому я сделал так, чтобы материальный мир расступился немножко, оставил мне место для вздоха… — Аира втянул воздух шумно, глубоко, ртом. — И на Соленом Озере тоже. Я совершил… ну, допустим, чудо. Я синтезировал лекарство, невозможное в материальном мире.

— Плацебо, — пробормотал Крокодил. — Больному дают пустышку и обещают, что теперь-то он будет здоров.

— Нет. Эта… штука разрушала механизм болезни у тех, кто знал о лекарстве, и у тех, кто понятия не имел. Это не была микстура или пилюля. Говорю тебе: это не имело носителя. Это была… идея.

— Не понимаю, — сказал Крокодил.

Аира провел рукой по воздуху перед собой. Раскрылся объемный световой экран. Аира щелкнул пальцами; Крокодил увидел женщину лет тридцати, круглощекую, с тревожными темными глазами и очень коротко остриженными черными волосами.

— Вот она, — сказал Аира. — Мать двух метисов-близнецов, мальчика и девочки. Первая заболевшая. Автор болезни. Талантливый автор.

— Она придумала болезнь? И от вымышленной болезни началась эпидемия?

— Да… Сегодня хотя бы обошлось без жертв.

И Аира снова уставился в небо; все, что у него есть, это работа, подумал Крокодил. Он живет только этим. Как будто Раа — его младенец… Или его печень. Или возлюбленная.

Он вспомнил, как Шана рыдала и била Аиру по лицу. И тот ухмылялся с невозмутимой снисходительностью. Как будто Шана — не государственный чиновник высшего ранга, а маленький напуганный ребенок.

Аира поймал его взгляд и криво улыбнулся:

— Что?

— И на этом фоне — с жертвами — почему они считают тебя взбесившимся охранным устройством?

— Им страшно. Если ты сидишь у озера, и на коленях у тебя играет внук, и все так тихо, спокойно, и вдруг является гонец с известием, что завтра — вторая Смерть Раа… Конечно, ты говоришь ему, что он дурак и ошибается. И прогоняешь его. И злишься.

— А может так быть, чтобы ты ошибался?

Айра посмотрел вниз, туда, где краснели раскаленные камни под решеткой очага, где валялась на траве брошенная циновка Шаны.

— Хотел бы я, — пробормотал с грустью. — Теоретически — да, может быть. Но опыт подсказывает… «Интуиция Махайрода — достояние Раа», — как сказал один старый советник.

— Но у тебя, кроме интуиции, есть аргументы. Ответ на твой запрос из Бюро…

— Я и забыл, что Шана развлекала тебя закрытыми материалами.

— Наоборот, надо сделать их открытыми. Пусть люди знают.

— Андрей, мы не знаем, что такое Бюро и чем продиктованы их решения. Люди сперва придут в ужас, а потом скажут себе: ничего, проживем и без мигрантов, лишь бы нам оставили стабилизаторы… Участились случаи расслоения? И раньше так бывало, скажут люди. Все когда-нибудь случалось, и все заканчивалось благополучно, не устраивайте паники, Консул…

Он замолчал и огорченно покачал головой:

— Да я ведь могу это сбросить с себя, Андрей. Я запросто соберу завтра большой совет, проведу широкую консультацию по Сети — и наберется суммарный индекс полтора против моей единицы, все эти люди ответственно выскажутся, что ничего не нужно сейчас предпринимать, а надо просто выждать. Раньше-то все само собой успокаивалось?

— Но ты не соберешь большой совет.

— Нет, потому что я хозяин себе, — Айра жестко улыбнулся. — Я сделаю, что считаю нужным. Или вторая Смерть Раа затмит первую.

— Не пугай.

— Я не пугаю. Мембрана уже прорвалась, и дыра все шире. На пороге всеобщее сумасшествие, конфликт идеи и носителя, расщепление, распад…

Крокодил посмотрел в небо. Спутники, станции, неразличимые среди прочих небесных тел стабилизаторы, звезды, планеты; где-то там находят приют изгнанники — несущие ответственность за свои поступки полноправные граждане…

— Аира?

— Да?

— Куда изгоняют… их?

— Есть несколько баз на пустых планетах, это дальше от светила, чем Раа, атмосфера скудная, условия трудные, но кое-как можно жить. Беженцам с Лоа никак не лучше приходится.

— Лоа… это те, у которых взорвалась планета?

— Да.

— Тогда им, по крайней мере, не в чем себя винить.

— Есть в чем, — сказал Аира. — Они винят себя, что не мигрировали, пока была такая возможность, на Раа или в другой обитаемый мир. Они ждали, ждали до последнего, что все образуется… И дождались.

— А я виню себя, что мигрировал, — сказал Крокодил. — Они, по крайней мере, вместе. Они друг друга поддерживают. Их дом остался в общей памяти, а значит, он существует как… как идея. А я один. И мой дом мне снится почти каждую ночь, Аира. Я помню каждую царапину на паркете и каждую складку портьеры.