Книга Власов: восхождение на эшафот - Богдан Сушинский

Солидную папку, которую ему вручили через десять минут, начинали «облагораживать» своими донесениями еще агенты абвера. Однако с тех пор, как в марте 1944 года диверсионный сектор военной секретной службы «Абвер II» отдела «Абвер – Заграница» перешел в непосредственное подчинение Скорцени, его диверсионному отделу управления зарубежной разведки СД Главного управления имперской безопасности, – папка стала одной из величайших ценностей «домашнего» архива обер-диверсанта.

Теперь это «приданое» оказалось как нельзя кстати. Скорцени понимал: как бы долго он и его люди ни занимались итальянскими, югославскими, венгерскими «интересами рейха», все равно главные события должны будут развиваться на Восточном фронте. И все основные «диверсионные атаки» фюрер обязан будет сконцентрировать на этом направлении. Встреча у Гиммлера, в присутствии генерала Власова, еще раз утвердила его в этой мысли.

Скорцени бегло просмотрел агентурные донесения разведки о действиях, настроениях и связях генерала Власова еще в те времена, когда, защищая Москву, он командовал 20-й армией. Первый диверсант империи уже знал, что Сталин считал Власова одним из наиболее талантливых своих генералов, и даже собирался назначить его командующим Сталинградским фронтом.

Этой информации Скорцени особенно долго не доверял, пока ее прямо или косвенно не подтвердили три пленных русских генерала. Да и донесения агентов, имеющиеся в этой папке, тоже каким-то образом подтверждали сию версию. Впрочем, теперь это уже не имело никакого значения: все равно ведь сталинградскую кампанию рейх сокрушительно проиграл.

Поэтому более основательно оберштурмбаннфюрер задержал взгляд на донесении разведотдела 18-й армии вермахта. В нем сообщалось, что 12 июля, в районе расположения немецких частей, у деревни Туховежи Оредежского района Ленинградской области, добровольно сдался в плен командующий 2-й Ударной армией русских, генерал-лейтенант Власов.

«С ним не было даже адъютанта? – обратил внимание Скорцени. – Только, как утверждают, личный повар? Ах, повар Мария… Мария Воротова. Ничего не скажешь, эскорт, достойный командующего ударной армией. Не много же нашлось в этой армии людей, готовых разделить взгляды своего командующего и пойти за ним в эти решающие часы».

Конечно же, сдача в плен была бы воспринята немецким командованием с куда большим доверием, если бы Власов привел с собой хотя бы нескольких офицеров штаба. Тогда, по крайней мере, можно было бы считать, что он действительно готовился к переходу на сторону вермахта, к совместной борьбе с большевизмом.

Но генерал этого не учел. Потому что на самом деле к переходу не готовился, а сдача в плен была продиктована обстоятельствами.

«Да, все верно, – согласился Скорцени, прочитав очередное донесение. – Он и не готовился переходить. Почти три недели бродил по лесам, а потом сдался офицеру разведки капитану фон Шверднеру, который к тому времени уже знал о блужданиях генерала Власова и шел по его следу. В любом случае, Власов не мог не сдаться. Вернись он к своим, Сталин бы его не пощадил».

Пробежав взглядом текст послания Власова, которое офицеры РОА передали в канцелярию Гитлера через гросс-адмирала Деница, Скорцени перевернул сразу целую кипу донесений и, немного полистав бумажки, наткнулся наконец на фамилию женщины, ради которой он, собственно, и затребовал «исповедальник» генерала Власова.

Это была Биленберг. Фрау Адель, она же Хейди фон Биленберг, вдова эсэсовского офицера.

21

Да, сколь ни странным это могло бы показаться, но во всем увесистом, разбухшем деле русского генерала Власова обер-диверсанта заинтересовали, прежде всего, донесения, связанные с немкой, истинной арийкой, вдовой погибшего на фронте офицера СС Аделью (Хейди) Биленберг. Причем заинтересовали значительно больше, чем донесения, связанные с деятельностью капитана Штрик-Штрикфельдта.

Самым странным и почти неестественным в этой амурной истории оказалось то, что фрау Адель не была «подставлена» русскому генералу ни гестапо, ни абвером. Никому из тех людей, что работали с Власовым, рассчитывали и ставили на него, просто в голову не пришло подсунуть ему какую-то разбитную немку, которая и решила бы проблему организации его личной жизни, и проблему постоянного влияния на него. А среди прочего, еще и подучила бы языку.

В санатории для офицеров СС, которым заведовала вдова Биленберг, побывали тысячи красавцев из отборных частей. Однако своенравная саксонка предпочла их всех русскому генералу. Причем самое удивительное, что инициатива этого сближения исходила от нее.

«А вообще-то, вся эта любовная интрига чем-то напоминает историю знакомства папы римского Пия XII со своей медсестрой, – вдруг открыл для себя Скорцени, вспомнив подготовку к несостоявшейся операции по похищению папы и связанные с нею „итальянские изыскания“».

– Ну что ж, для вдовы фронтового офицера, равно как и для жены русского генерала, выглядит она довольно сносно, – пробормотал оберштурмбаннфюрер, рассматривая фотографию худощавой белокурой женщины лет тридцати пяти. Прямой нос, пухлые губы, голубоватые глаза…

В конце концов, рассуждал дальше Скорцени, генерал не так уж и стар, всего сорок три года. И нет ничего удивительного в том, что он решил серьезно подумать о создании новой семьи, уже здесь, в Германии.

В этом действительно не было бы ничего такого, что могло бы заинтересовать службу безопасности, если бы не одно обстоятельство: брат белокурой Адели, штандартенфюрер СС, являлся одним из приближенных людей Гиммлера. Не столько по службе, сколько лично приближенных. Мало того, сама эта фрау была какой-то дальней родственницей… Гиммлера! Что само по себе крайне любопытно. И кто после этого поверит, что появление на арене этой белокурой арийки не являлось разработкой людей из штаба Гиммлера?

Скорцени вновь просмотрел все три донесения, в которых агенты – с разных позиций, разными суждениями – отмечали одно и то же: Фридрих фон Биленберг близко знаком с Гиммлером! Если допустить, что это действительно так, то следует признать, что операция проведена блестяще.

«А что, недурно! – подытожил Скорцени. – Хотелось бы, правда, знать, как этот роман с эсэсовской вдовой был воспринят соратниками Власова. Ведь далеко не все из них в восторге от фашистов-эсэсовцев, хотя и бредят единой и неделимой Россией без большевиков».

Тем временем Хейди вела свою «партию» без какого-либо понуждения со стороны, на свой страх и риск. Бывает же! Даже для капитана Штрик-Штрикфельдта, делившего с Власовым приятные дни санаторного блаженства, ее привязанность к русскому генералу оказалась полной неожиданностью. Мать Хейди, и та была сражена Власовым и сама настаивала на их браке. Что ж, теще всегда виднее.

– Родль, – обратился Скорцени к адъютанту, когда тот, заслышав звонок, появился в кабинете. – Вам известно что-либо о семейных делах нашего мятежного генерала?

– Если вы имеете в виду женитьбу, – почти мгновенно отреагировал Родль, – то от знакомого гестаповца мне стало известно, что на прошлой неделе состоялась помолвка.