Книга Утраченная реликвия... - Андрей Воронин

Столь очевидная слабость вызывала у Юрия рефлекторное стремление броситься на помощь, поддержать, защитить и уберечь, но он вспомнил манеру Гангрены выражаться и своеобразно вести себя, и его рыцарский пыл сам собой угас.

Скучавший на крыльце и незнакомый с манерами Гангрены Рыжий что-то сказал, обращаясь к ней. На его обезображенной страшным кровоподтеком физиономии при этом появилась блудливая ухмылочка. Вопреки ожиданиям Юрия, Гангрена ответила – коротко и, судя по изменившемуся выражению лица Рыжего, исчерпывающе. С очень недовольным видом Рыжий протянул руку, намереваясь схватить Гангрену за рукав потертого кожаного плаща. Филатов опять напрягся, но Гангрена справилась с затруднением сама – просто увернулась, дала по протянутой руке и, не оборачиваясь, пошла к машине. Рыжий что-то проворчал, плюнул и потерял к Гангрене интерес.

Гангрена приблизилась к машине с самым что ни на есть независимым видом. Юрий воткнул первую передачу, до пола выжал сцепление и взялся за головку ключа зажигания. Хакерша распахнула дверцу и плюхнулась на сиденье. Она еще хлопала заедающей дверцей, а Филатов уже запустил двигатель, дал газ и медленно, аккуратно отпустил сцепление. Джип стартовал стремительно и плавно, как баллистическая ракета, дверца захлопнулась сама собой, и Гангрену бросило на спинку сиденья.

Старательно путая следы в перпендикулярных улицах и переулках, Юрий краем глаза косился на свою пассажирку, которая с независимым видом курила длинную тонкую сигарету, привычно положив ногу на ногу. Принять в тесном салоне столь непринужденную позу могла только такая пигалица, как она – полтора метра в прыжке, сорок кило живого веса плюс пять килограммов стальных заклепок, застежек, пряжек, цепочек, потертой телячьей кожи и еще более потертой джинсовой ткани. Ну, и плюс очки – просто выпуклая полоска темного стекла, пересекающая лицо от виска до виска, как смотровая щель танка. Но уж очки-то наверняка мешали ей в самую последнюю очередь: создавалось впечатление, что Гангрена не расстается с ними даже ночью.

Очки Гангрены напомнили Юрию о его собственных очках, и он с облегчением снял их и сунул в нагрудный карман. Сразу стало легче, и даже ноющая боль в ушибленном бейсбольной битой затылке, казалось, поутихла, сделалась терпимее. Мир обрел нормальные цвета, и колено Гангрены, вызывающе торчавшее из широкой прорехи обтрепанных джинсов, оказалось не грязно-серым, а чистым, обтянутым телесного цвета колготками и вполне аппетитным на вид. Эти колготки, поддетые под джинсы, неожиданно тронули Юрия. Эта чума в заклепках, эта ходячая катастрофа в темных очках, словно целиком состоявшая из острых углов и колючек, оказывается, была обычной живой девушкой и, чтобы не мерзнуть на сыром мартовском ветру, поддевала под драные джинсы колготки – целые, чистые колготки, совсем как у обычной женщины, каждое утро едущей в метро на работу и стремящейся сохранить женственность.

Он смотрел на девичье колено не больше секунды, но Гангрена ухитрилась перехватить его взгляд и, не переставая курить и смотреть прямо перед собой на несущуюся навстречу дорогу, резким движением прикрыла колено полой плаща. Плащ на ней тоже был потрепанный, местами вытертый добела, особенно на швах.

– Как сходила? – спросил сзади Светлов, и Юрий услышал, как тихо стукнули сложенные дужки его темных очков. – Нашла, что искала?

Гангрена молча изогнулась на сиденье, отыскала на боку карман плаща, вынула оттуда черный пластмассовый квадратик дискеты и так же молча передала его назад, Дмитрию.

– Что здесь? – спросил тот.

– Список пациентов кожно-венерологического диспансера, не окончивших курс лечения от сифилиса, – ответила Гангрена, точным движением сбивая пепел с сигареты в щель приоткрытого окна.

Это была самая длинная и, увы, бессодержательная фраза, которую Юрий от нее услышал. Впрочем, каков вопрос, таков ответ, подумал он и тоже закурил.

Светлов не обиделся. Было слышно, как он возится на заднем сиденье с ноутбуком, потом раздался мягкий щелчок вставленной в дисковод дискеты.

– Езжай потише, – сказал Светлов Юрию. – Я пальцами по клавишам не попадаю. Трудно было? – спросил он у Гангрены.

– Раз плюнуть, – ответила та. – Охранное предприятие могло бы поставить себе нормальную защиту.

А у них все на уровне чайника, который нечаянно обнаружил, что стандартная компьютерная программа дает ему возможность ставить пароль и прятать от жены файл с адресами своих баб.

Юрий притормозил и через плечо оглянулся на Светлова. Тот ответил ему долгим понимающим взглядом.

– Хитро придумано, – сказал журналист. – Выходит, они ждали от нас такого хода и загодя расставили ловушку.

– Тогда я бы не стал особенно доверять данным, полученным таким образом, – сказал Юрий, паркуя машину у бровки тротуара. – Выходит, все было напрасно?

Гангрена презрительно фыркнула и закурила новую сигарету.

– Здесь досье на восемьдесят три человека, – сказал с заднего сиденья Светлов. – Вряд ли это фальшивая база данных. Кстати, вот и твой рыжий. Смотри, Павлюченко Игорь Викторович, семьдесят пятого года рождения, уроженец Москвы, срочную службу проходил в спецназе… Так… Тут и домашний адрес, и даже фотография… Не желаешь полюбопытствовать?

Юрий выключил двигатель и обернулся. Светлов развернул к нему ноутбук так, чтобы он мог видеть монитор. С плоского, с металлическим отливом экрана смотрело знакомое лицо.

– Все-таки мы их обштопали, – радостно потирая руки, сказал Светлов. – Они сами себя перехитрили, впустив нас в свою базу данных. А теперь им крышка – если, конечно, ты сумеешь сработать так же чисто, как Гангрена.

Юрий закурил и посмотрел на часы.

– Час, – сказал он. – Этого должно хватить, чтобы вычислить остальных, а после этого я не хочу вас видеть – обоих, и особенно тебя, Димочка. Вас, сударыня, это касается в меньшей степени, да и то лишь потому, что вы сами уйдете, не заставляя себя просить.

Гангрена снова фыркнула, точь-в-точь как рассерженная кошка, а Светлов нахмурился и открыл рот, чтобы возразить.

– Дима, все, – сказал Юрий. – Шутки кончились.

– Кончились так кончились, – сказал Светлов. – Тяжелый ты человек, Иван Иванович. Грубый и категоричный.

– Да, – согласился Юрий. – И не забудь выбросить мобильник. Ну, или хотя бы отключи его от греха, пока вся эта бодяга не закончится.

Глава 13

Серый ездил на потрепанном десятилетнем «черкане», выглядевшем старше, чем он был на самом деле.

Происходило это не из-за отсутствия денег на кузовной ремонт, а по той простой причине, что Серый считал автомобиль средством передвижения, а вовсе не приспособлением для пускания пыли в глаза. Ходовая часть его машины содержалась в идеальном состоянии, движок работал, как швейцарские часы, а сколы и царапины на темно-зеленых бортах и крыльях джипа оставляли Серого абсолютно равнодушным, равно как и пятна ржавчины, которыми основательно побило хромированную защитную дугу перед радиатором.