Книга Игра без правил - Василий Веденеев

У Михаила Павловича едва хватило сил дождаться конца рабочего дня. Конечно, можно уйти пораньше, но отпрашиваться не хотелось. Да и что делать дома, если Лида еще не вернулась из милиции? Сомневаться в сказанном Тамарой нет оснований — известно ее любопытство и привычка совать нос в чужие дела. Теперь наверняка распустит сплетню по тресту, но, как говорится, на чужой роток не накинешь платок.

Ехать к Александриди? А что ему сказать, когда не знаешь существа разговора милиционеров с твоей женой. Сейчас, после того что узнал по телефону от Тамары, утренний визит рослого сыщика представлялся в ином свете — не обкладывают ли его оперативники? Вон как повернули дело, успели жену отыскать и утянуть обманом или хитростью к себе, надеясь выпотрошить. Хотя начали потрошить уже на работе. Иначе откуда бы Тамаре знать про жуликов, приходивших к Котеневым? Черт знает что творится вокруг, даже жена начала ломаться и предавать его, а остальные и подавно не подумают рисковать собственным задом ради интересов Михаила Павловича.

Одна надежда на хитроумного грека — пленка с записью разговора с Бондаревым лежит в кармане пиджака. Вечером из жены придется выжать все, что она сообщила операм, а потом скорее к Александриди — за помощью и поддержкой. Раз уж обещались спасать и сохранять, то пусть отрабатывают дань, которую он им платит.

Наконец-то на табло часов выскочили заветные циферки. Секретарша ушла, хлопнув дверью приемной и забыв попрощаться с начальником. Зачем он только держит у себя в приемной эту дуру? Тот, кто за нее просил, уже отправлен на заслуженный отдых, и давно пора подумать о замене. Если, конечно, сам останешься сидеть в начальственном кресле.

Выждав немного — не хотелось столкнуться нос к носу около лифта с руководством или собственной секретаршей, — Михаил Павлович вышел из кабинета. Спустившись вниз, сел в машину и, не прогрев мотора, сразу тронул с места, торопясь домой. Бросив машину во дворе, не дожидаясь лифта, взбежал к дверям квартиры и позвонил, надеясь, что Лида уже вернулась. О, как он страстно желал, чтобы жена оказалась дома — тогда конец мучениям, не нужно более ждать и можно сразу приступить к выяснению отношений. Но за дверями квартиры царила немая тишина.

Достав ключи, он вошел, разулся и, не обувая тапочек, прошел по всем комнатам, вглядываясь в предметы обстановки, — на душе было тревожно, и свербила мысль, что в отсутствие хозяина в квартире мог кто-то побывать. Однако ничего вызывающего подозрение не обнаружилось: вещи стояли на своих местах, никто не двигал мебель, и чужих запахов нос не улавливал.

Усевшись в кресло, Михаил Павлович закурил и начал ждать, поминутно бросая взгляд на каминные часы, стоявшие на серванте.

Время тянулось до безобразия медленно, а внутреннее нервное напряжение все подстегивало и подстегивало, заставляя вскакивать с кресла, метаться по пустым комнатам, подбегать к окнам, выглядывать во двор, прислушиваться к хлопкам дверей лифта на площадке, бестолково включать и выключать свет. Устав, Котенев скинул пиджак и завалился на диван — может быть, ему удастся хоть чуть-чуть вздремнуть? Какой там, всегда такой уютный и мягкий диван показался жестким и страшно неудобным, а кресло, в которое он вновь перебрался, словно валилось набок и больно врезалось в спину.

Тогда он пошел на кухню и залпом выпил полстакана коньяка. Спиртное немного сняло напряжение, приглушило возникшую головную боль, мысли прекратили бешено скакать, и Михаил Павлович сумел взять себя в руки — чего он, собственно, так распсиховался? Вдруг это и есть последняя капля, которой ему так не хватало для окончательного решения? Сколько можно пытаться сидеть на двух стульях сразу, сколько еще он сможет жить на два дома? Пора, пора поставить точку!

Ухмыльнувшись, он направился в спальню и открыл шкаф. Так, где чемодан? Откроем и покидаем в его жадное нутро костюмы, рубашки, бритву, носки, белье, галстуки. Вскоре чемодан распух и с трудом закрылся — пришлось даже надавить коленом на крышку. Все!

Услышав, как заскрежетал в передней ключ, вставленный в замок, Котенев быстро пробежал в комнату и уселся напротив часов, придав лицу озабоченное выражение. С каким-то злорадным чувством он чутко прислушивался, как Лида скидывала туфли, влезая в домашние тапочки, как она поднимала с пола поставленные сумки. Что, голубушка, явилась? Думаешь, ты одна способна делать подарочки? Нет, милая, тебе тоже приготовили нечто, о чем ты пока и думать не думала!

Тем не менее, когда жена отнесла сумки на кухню и заглянула в комнату, он встретил ее, оставаясь внешне абсолютно спокойным.

— Заждался? — поправляя волосы, ласково спросила Лида. — Щас я быстренько ужин приготовлю. Потерпишь?

— Пора бы уже, — Михаил Павлович выразительно поглядел на часы, — где ты так задерживаешься?

— Миша, в магазинах очереди. — Она тоже взглянула на циферблат, но тут же отвернулась, подумав, что он задерживается чаще и не любит давать объяснений своим опозданиям к семейному ужину. Сейчас надо постараться не позволить разгореться его подозрениям, не превратить начавшийся разговор в очередную сцену, которые, к сожалению, стали все чаще. — Ты же знаешь, каково бегать за проклятыми продуктами. Что ты будешь есть? Я сосиски достала.

— Ты так и не ответила, где была. — По поводу скандалов и сцен у Михаила Павловича сегодня было свое, особое мнение.

— В магазинах.

— Не лги! — Котенев вскочил с кресла и нервно заходил по комнате. — Зачем ты обманываешь, а? Я звонил тебе на работу, и твоя разлюбезная Тамара все доложила.

— Значит, ты знаешь? — Лида опустилась на диван.

Михаил Павлович остановился перед ней, засунув руки в карманы брюк. Ему страстно хотелось получить хоть какой-нибудь повод для вспышки ярости, чтобы можно было орать и топать ногами, обвинять ее во всех мыслимых и немыслимых грехах, извергать потоки ругани и чувствовать себя не подлецом, а незаслуженно оскорбленным и обиженным.

— Знаю. — Он издевательски поклонился. — Могла бы позвонить, хотя бы для приличия, сказать супругу, куда и зачем направляешься. Что они от тебя хотели?

— Спрашивали про обыск.

— Где, на Петровке?

— Да.

— И… что ты им там ответила? — вкрадчиво спросил Котенев.

— Рассказала, как было.

— Боже мой! — Михаил Павлович схватился руками за голову. — Какая же ты дура! Даже не представляешь, какая дура. Беспробудная, дикая… — Он горестно застонал, раскачиваясь из стороны в сторону.

— А что мне оставалось? — Лида решила сама перейти в атаку. — Хорошо тебе обзывать и изгаляться, считать себя самым умным и хитрым. А если они сами ко мне пришли? Я возвращаюсь с обеда, а в моей комнате уже сидит сыщик и пьет с Тамарой чай. Что бы ты сам делал на моем месте?

— С кем я живу? — патетически подняв руки к потолку, словно призывая провидение в свидетели, закричал Котенев. — С кем?! Шурин — вор и валютчик, собственная жена подалась в сексоты на Петровку. Или как это там у вас называется? Ты, наверное, теперь лучше знаешь? Стукач? Ты у меня теперь стукачка?