Книга Тамплиеры и другие тайные общества Средневековья - Томас Кейтли

Те, кто узнал о судах фемы из пьес и рыцарских романов, склонны полагать, что они проводились в подземелье или же в глубине самых непроходимых лесов, когда ночь, накрывая их своим мраком, придавала им дополнительную величественность и торжественность. Здесь, как и в других случаях, неохотно, но придется помочь развеять литературные фантазии. Эти суды не проводились ни в лесах, ни в стенах замков, даже просто под крышей – крайне редко. Есть лишь один документальный пример того, что суд фемы проводился в подвале, а именно в Хайнберге под домом Джона Менкина. В Падерборне он был проведен в городском доме; был пример суда, состоявшегося в замке Вульфен. Однако более частой была ситуация, когда для проведения суда выбиралось место под голубым куполом небес, поскольку вольные германцы все еще сохраняли в себе пристрастие своих предков к открытому пространству и экспансии. Так, в северном и южном церковных уделах трибуналы собирались на подворьях церквей; в Дортмунде – на рыночной площади вблизи городских домов. Однако самым излюбленным местом проведения судебных заседаний было пространство под сенью деревьев, как в древние времена. Можно прочесть о трибунале в Аренсберге в саду; о другом – под боярышником; о третьем – под грушей; о четвертом – под липой и т. д. Часто встречаются упоминания трибуналов, которые назывались по видам деревьев, под которыми они проводились, как, например, трибунал у бузины, у старого дуба и т. п.

Представление о том, что они проводились по ночам, также лишено всяких доказательств. Не имеется никаких указаний на это в дошедших до нас документах. Гораздо более соответствующим германской привычке будет предположение, что как публичный суд и немецкие суды в целом проводились ранним утром, сразу после восхода, такой же была практика проведения тайных трибуналов.

Когда на рассмотрение суда фемы выносилось какое-нибудь дело, сперва выяснялось, подпадает ли этот вопрос под его юрисдикцию. Если это было так, то обвиняемого вызывали предстать перед публичным судом и дать ответ на обвинения. Все сословия людей, включая евреев и язычников, могли прийти на этот суд, на котором также присутствовали непосвященные шоффены и который был столь же открытым, как и любой суд в Германии. Если обвиняемый не появлялся или появлялся, но не мог оправдаться, дело передавалось в тайный трибунал. Гражданские дела, которые из-за отказа удовлетворить требования передавались в суды фемы, в подобных случаях из-за неявки обвиняемых также передавались туда.

У тайных трибуналов имелись три различные процедуры работы, а именно для случая, когда преступника ловили на месте преступления, инквизиторская и обвинительная.

В первом случае требовалось выполнение двух условий: преступник должен был быть пойман по факту преступления и, как минимум, три шоффена должны были присутствовать при его казни. Что касается первого, то юридический язык в Саксонии давал широкое толкование понятию «пойман по факту». Оно распространялось не только на тех, кого поймали непосредственно в момент совершения преступления, но и на тех, кто был пойман, когда убегал. В случае убийства тот, кто был найден с оружием в руках, считался пойманным по факту. Так же происходило при краже, если лицо обладало ключом от того места, в котором были найдены украденные вещи, если только ему не удавалось доказать, что они попали туда без его согласия или ведома. Закон фемы выделял три признака или доказательства вины в подобных случаях: владеющая рука – преступник держал в руках улику; внешний вид – как, например, рана на теле убитого, и запинающиеся уста – или признание вины преступником. Тем не менее во всех этих случаях требовалось, чтобы преступник был пойман немедленно, поскольку, если ему удавалось сбежать и его ловили опять, тогда он уже не считался застигнутым на месте преступления и должен был судиться трибуналом с соблюдением всех формальностей.

Второе условие – наличие как минимум трех посвященных лиц, чтобы они имели право схватить, осудить и казнить пойманного на месте преступления человека. Они в этом случае одновременно являлись судьями, обвинителями, свидетелями и палачами. Здесь следует более подробно описать порядок их действий. Неясным остается вопрос, соблюдалось ли в подобных случаях правило суда равных: в документе, называющимся Аренсбергской реформой судов фемы, четко определяется, что в случае, если лицо поймано на месте преступления, его происхождение не избавляет от ответственности и дворянин должен судиться как простолюдин. Тем не менее случаи, когда троим посвященным удавалось застигнуть преступника на месте, должно быть, происходили крайне редко.

Когда было совершено преступление и преступник не был схвачен сразу, оставалось два способа суда над ним: инквизиционный и обвинительный процессы. То, какому необходимо было следовать, зависело от обстоятельств. Однако, если речь шла о посвященном, против него в обязательном порядке применялся обвинительный процесс.

Предположим, был избран первый способ суда, который обычно применялся, когда преступник был застигнут на месте преступления, но ему удалось скрыться, либо он был тем, кого открыто и отчетливо обвинила в преступлении общественная молва. В данном случае его не вызывали в суд и не удостаивали возможности быть заслушанным. Обычно его изобличал один из посвященных. Суд после этого изучал доказательства его вины, и, если они признавались достаточными, его объявляли вне закона, называлось это «ферфемт» (приговоренный фемой)[120], а его имя вписывалось в Кровную книгу. Незамедлительно выносился приговор, которым все правители, властители, дворяне города, каждый гражданин, и в особенности посвященные, призывались содействовать в отправлении правосудия. Данный приговор, разумеется, первоначально мог распространяться лишь на Вестфалию, однако суды фемы постепенно расширили свои притязания. Их требования уважались императорами, которые видели в них поддержку своей власти, и вскоре последовали указания, чтобы их приговоры исполнялись на всей территории империи как вынесенные императорской властью.

Незавидна была участь приговоренного. Целая армия посвященных, а это около 100 тысяч человек, теперь преследовала его. Если встретивших его было достаточное количество, они сразу хватали его. Если им казалось, что их сил недостаточно, они призывали на помощь своих собратьев, и каждый член общества, если его попросили об этом трое или четверо из посвященных, поклявшихся, что человек осужден фемой, был обязан помочь схватить его. Как только преступник был пойман, они незамедлительно казнили. Его вешали на дереве у дороги, а не на виселице, напоминая тем самым, что они были уполномочены осуществить свои обязанности именем короля в любом месте по своему усмотрению и независимо от территориальной юрисдикции. В качестве петли, в соответствии со средневековой практикой, они использовали ивовые прутья. Как утверждается, у них было столь много практики, что очень скоро они достигли такой сноровки в этом деле, из-за которой фраза «осуществить фему» в итоге стала означать просто «повесить», как это в английском языке произошло со словом «экзекуция». Более вероятным все же является предположение, что эта казнь или нечто близкое к ней изначально именовалось словом, от которого пошло название трибуналов. Если преступник оказывал сопротивление, захватившие имели право забить его до смерти. В этом случае они привязывали мертвое тело к дереву и втыкали рядом с ним свои ножи в знак того, что он был убит не разбойниками, а казнен именем императора.