Книга Рыцарь Шестопер. Новый дом - Федор Соколовский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Баронет на это лишь фыркнул с сарказмом, а смерчень констатировал: «Глупое решение. Если бы ты сам обрел полную самостоятельность, то весомо помог бы и своей ведьмочке избавиться от служения короне, князю Берлюте, или на кого она там работает. А так придется ждать годами, если не десятилетиями…»
«Типун тебе на язык! – вырвалось у рыцаря, хорошо, что мысленно. Но все равно рассмеялся: – Жаль, что подобный наговор на тебя не подействует!»
Смерчень понял суть и обиделся. Замолк на некоторое время. А чуть позже заявил, что у него своих дел много и на разгульные пиры он любоваться не намерен. Зато удивился Бронислав:
– Чего смешного в моем красноречивом молчании?
– Это я не над тобой смеюсь. Вспомнил одну пословицу: «Добрался до большого города, не спеши коня продавать. Потом можно и за двойную цену такого не купить». Иначе говоря, пока не припрут обстоятельства к стенке, мне полезней среди лучших воинов находиться. Нашему союзу это никак не повредит. А там посмотрим.
Больше они в тот вечер на эту тему не разговаривали. Боджи Секатор остался дома. Дам тоже с собой не брали, как оказалось позже, подобная предусмотрительность себя оправдала. В начале застолья вообще была чисто мужская компания. А к концу вечеринки, когда народ тормоза отпустил окончательно и разгулялся с истинно славянской широтой, откуда-то появились веселые, готовые на все женщины. Наверное, со всего Вищина на шум и запахи пира сбежались.
Василий Райкалин упился в хлам. Не помогло и наличие молодого, здорового, стойкого к алкоголю тела. Только и сообразил в смутном тумане, что его ближайшую компанию – баронета и оруженосцев – кто-то заталкивает в двери дома, а вокруг хлопочет охающая Олли. Затем мрак. Тяжкое пробуждение. И упорные попытки вспомнить вчерашнее.
Несколько помогло питье, принесенное служанкой. После плотного завтрака, прошедшего в полном молчании, в головах у всех четверых окончательно прояснилось. И оказалось, что уже давно прошло время обеда. А ведь точно такой же пир, по такому же поводу, в том же месте уже через несколько часов намеревался провести баннерет Нинбург.
Первыми это вспомнили оруженосцы. И обрадовались.
– Хорошо, что мы не рыцари и на гулянку не идем, – расслабился Петри.
А Ольгерд добавил со свойственной ему прямотой:
– А если бы пошли, то до рыцарских званий точно не дожили бы! Верблюды столько не пьют! Как в них столько выпивки влезает?..
Только Бронислав одобрительно хмыкнул:
– А мне понравилось! Если такая работенка у князя постоянно, то я не удивляюсь твоему отказу продолжать службу хоть до самой старости.
– Нет, до старости и моя печень такого надругательства не выдержит, – протянул Грин, чувствуя, как его клонит в сон. – Но раз никаких тревог нет, все спокойно, то… не поспать ли нам пару часиков перед вечерним сражением с зеленым змием?
Поспали. Проснулись. И уже вдвоем отправились в «Жареный карасик». Опять было весело. Опять зеленый змий победил. Но теперь уже доставку тел произвели родные оруженосцы.
И опять побудка ближе к обеду и естественное удивление Бронислава:
– Неужели князь настолько потворствует подобным нарушениям дисциплины? Хотя, наверное, все проживающие в казармах уже давно службу несут.
Баронет завалился спать дальше, а вот хозяин дома пополз к бадье с холодной водой.
Сработала самодисциплина, и приведший себя в порядок Шестопер все-таки поспешил в цитадель. Да и переживания о Зареславе его сильно взбудоражили. Он здесь пьянствует, а она там, бедная, вынуждена грязными делами заниматься! Представив это, он усилил ментальный вызов, идущий через «Дар Макоши», и вдруг словно наяву услышал пораженный возглас своей вожделенной ведьмочки:
«Кто это?.. Как?.. Грин, это ты?! Мамочки! Я узнала твой голос! И отлично тебя слышу!»
На добрых полчаса идущий на службу рыцарь застрял недалеко от ворот в цитадель, да так и простоял, подпирая стену. И никто бы не смог вывести его из этого приятного транса общения, даже конец света.
Правильная организация
Может, рыцарь и дольше подпирал бы стенку, но связь неожиданно прервалась. Непроизвольной паники удалось избежать, припомнив утверждения волхва. Дескать, энергия в кольце не бесконечна и накапливается медленно. Желательно общаться не больше одной-двух минут. И при этом должно хватать на двухразовое общение в течение дня.
«А я говорил не менее получаса! – радовался Василий, направляясь к воротам. – Скорей всего причина такой длительности – в надежности наших отношений».
«Зато теперь трое, если не больше суток и словом не перекинешься, – вернул его на землю смерчень. – Следить надо за собой, следить!»
«Почему ты мне не напомнил?»
«До тебя не докричаться было. Словно лопатой пришибленный стоял и лыбился».
Обижаться на домового Шестопер не стал. Попытался отыскать в состоявшемся разговоре самое главное для себя. Вначале не получилось. Помнились лишь томные обертоны и греющая сердце нежность в каждой фразе желанной девушки. Потом логика все-таки заработала, выделяя два важных сообщения. Первое: если все будет идти по плану, то уже завтра ведьма освободится и отправится с сопровождающими в Вищин. Второе: Зареслава призналась, что она прямая родственница князя Алексия Берлюты. Точнее – внучка. Потому что ее мать незаконнорожденная дочь князя. Пусть и не признанная официально, но вполне уважаемая в своей вотчине.
Но к сведениям о родне Грин отнесся наплевательски. Тем более что помнил хорошо: князья в Великой Скифии выборные, и титул по наследству не передается. А вот возможный скорый приезд желанной прелестницы взбудоражил его почище, чем состоявшиеся накануне гулянки.
Таким Гонта и увидел рыцаря, открыв ему дверь своей башни: всклоченные волосы, глаза блестят, щеки красные, губы подрагивают в глупой улыбке.
– Да ты никак пьян? – поразился старик.
– Не-э-эт! Просто удалось связаться с Зареславой и поговорить с ней.
– А-а-а… ну заходи тогда. А у меня две новости, и обе хорошие, – продолжал на ходу хозяин башни. – С какой начать?
– С самой полезной.
Та и в самом деле оказалась полезной во всех смыслах. Час назад прибыл первый обоз с морскими водорослями. Разгрузка уже окончена, и можно начинать первые работы по производству йода. Быстрых прибылей с нового, никому не известного медицинского препарата соратники пока не ждали. Наоборот, требовались дальнейшие, еще более солидные капиталовложения. Благо что оба сейчас не бедствовали. Волхв вообще вроде как в средствах был не ограничен, а рыцарь только в доме держал около полутора тысяч золотых, львиная доля которых поступила от кузнеца Павлентия. Воплощение в жизнь идеи ручной тележки и банальной тачки обернулось полноводным ручьем золота.
Вторая хорошая новость касалась вотчины Гармашей. Несмотря на численное превосходство войск, осадивших вроде бы одинокого барона, штурм с ходу не удался. Двухдневная осада тоже ничего не дала. А потом к Гармашу подошли на помощь колонны столичного легиона, и слаженным ударом с двух сторон союзники разогнали все слетевшееся на поживу воинство агрессоров. При этом больше всех буйствовал ожесточившийся власнеч Агап Гирчин. Применил страшные боевые приемы, выжигая и ослепляя противника в прямом смысле этих слов. Врагов не жалел и в плен не брал. По словам очевидцев, лично зверствовал, добивая мечом раненых или ослепленных.
