Книга Мои печальные победы - Станислав Куняев

И почему ты за все мерзости взваливаешь ответственность на Г.? Ну, а мы с тобой всегда бросались грудью на негодяев? Вот два года назад меня бешено травили. В трех лит. газетах появилась порочащая меня публикация. Секретариат СП подал на меня в суд. Да еще и В. Карпов – 1-й секретарь, депутат, лауреат, член ЦК и т. п. Ведь меня могли в пыль стереть. Ясно же, что суд оказался бы на стороне Карпова и секретариата. И вот ты хоть ободряющим звонком помог мне? Ведь все-таки давно знаем друг друга, соседи, в одном, так сказать, лагере. Нет, ты ничем не помог, а другие помогали. Но я тебя не виню, я знаю, что жизнь сложна, что все в ней перепутано до чертиков. Почему же ты не хочешь взять в расчет старость Горького, его недуги, смерть сына, да мало ли что еще!

Ты пишешь, что Вадим Кожинов считает мою статью «весьма поверхностной». Возможно. Но в своем отзыве от 10 октября он прямо писал: «Я за публикацию». В. Распутин 11 октября писал: «Я «за». Пора публично говорить, кто есть кто» и т. д. Так что звонить В. К. у меня нет никакой необходимости. А замечания у них, конечно, были. У меня есть замечания даже к «Анне Карениной».

За приглашение ехать в Л. спасибо, но не уверен, что могу воспользоваться. В «Кубани» ты читал только первую часть статьи. Она состоит из трех. Пожалуйста, могу предложить. Ведь она лежала в «Н. С» несколько лет. Хотел бы еще ответить А. Гулыге, там есть веши нетерпимые.

И чтобы ты еще раз убедился в моем двоедушии, скажу тебе: как можно было из 15 премий 7 дать членам редколлегии? А статью Глушковой и печатать-то не надо было, у нее же есть отличные работы, но не эта.

Не буду с тобой спорить о русофобстве и сионизме Горького. И еще добавлю, что однажды он назвал себя не русским даже, а мордвином. Но согласись, что сионизм среди русских вещь не такая уж частая, как и юдофобство среди евреев. Я тут знаю одного только Вайнингера («Пол и характер»). Замечу только, что Г. знал старую русскую деревню несколько лучше, чем ты. И все это заслуживает размышлений.

Ты пишешь о «кровавой коллективизации». Это у тебя от избыточного чтения «Огонька»[41]. А я коллективизацию видел, и помню, как дед отводил в колхоз обеих своих лошадей – белую кобылу и каурого жеребенка по кличке Мальчик. Позже, в 32 году, деда посадили, и мой отец, бывший царский офицер, но в это время уже член партии, каким-то образом его очень легко освободил.

Вообще в своем безизъянном проклятии прошлому ты и другие смыкаетесь с рыбаковыми, сарновыми и прочими. Читал ли ты в «Горизонте» № 12 интервью А. Зиновьева? Этот костромской колхозник, а ныне выдающийся ученый, талантливый писатель сказал: «Сталинская эпоха была страшная эпоха, но и великая, м. б., одна из самых великих эпох человечества. Сталин был злодей и все прочее, но и великий политический деятель. На мой взгляд – величайший политический деятель XX столетия. …Моя мать работала в колхозе. Я сам там работал, и знаю, что это такое Вместе с тем я оцениваю коллективизацию как выдающееся историч. явление» и т. д. Чтобы сейчас говорить такие вещи, надо иметь большое мужество. И этому мужику, лишенному советского гражданства, мне хочется пожать руку, а не профессорскому сыну И. ША[42]или книжнику и вралю А. С.[43]Да, это кажется невероятным, но он до мозга костей книжник. Он и язык себе выдумал, сочинил, выучил по Далю, – даже язык! Писал: «Я всю войну командовал батареей». Во-1-х, не всю, а с весны 43-го, т. е. два самых страшных года войны он не знал. Во-2-х, он командовал батареей, в которой не было ни одной пушки – батареей звуковой разведки. Моя любимая пословица: «У бога всего много».

Вчера я прочитал воспоминания Ходасевича о Горьком в «Знамени» № 5 за прошлый год. Очень рекомендую. Г. предстает с совершенно неожиданной стороны.

Ты считаешь естественным, что не печатаешь мою статью. Нет, это противоестественно, ибо ты упускаешь шанс показать свою редакторскую широту и человеческое благородство. Таких черт репутации тебе не дают ни статья Глушковой, ни ублюдочная статья Гулыги.

Еще замечу. Ты пишешь: «Журналу нужна была статья абсолютно неотразимая по аргументации». Кто-то, кажется, Лихтенберг, сказал: значение поступка порой определяется не его масштабом, а своевременностью. Думаю, это именно тот случай.

В. Бушин.

1.11.90.

* * *

Я-то думал, что мы с Бушиным объяснились – и наш разлад в прошлом. Но оказалось, что все только начинается. Газеты «Правды» и «Советская Россия» в начале 90-х годов несколько раз в статьях подписанных В. Бушиным предъявили мне жестокий идеологический счет. Я вынужден был ответить на все упреки статьей в «Литературной России».

Наш вдумчивый биограф

В тридцатых годах поэт Леонид Мартынов написал емкую стихотворную строчку: «ОГПУ наш вдумчивый биограф». ОГПУ давно нету. КГБ развалился. В МБР – «перестройка». ЦРУ перестало интересоваться русскими писателями Отдел кадров и спецотдел при Союзе писателей ликвидированы. Кто же теперь «наш вдумчивый биограф»? Остался только один Владимир Сергеевич Бушин. Говорят, что у него есть подробное досье – толстенные папки с газетными вырезками, письмами, документами, цитатами, собранными за несколько десятилетий не только на всех нынешних политических деятелей, но и на писателей всего бывшего Союза. Некоторые из этих папок я видел собственными глазами, пока мы были в хороших отношениях с Бушиным и захаживали друг к другу в гости.

Оговорюсь сразу. Я всегда читаю статьи Бушина, попадающиеся мне на глаза, хохочу, негодую, печалюсь и считаю его блестящим публицистом, вложившим немало труда и своеобразного таланта в «срывание всех и всяческих масок» с крупнейших демагогов от демократии. Но хочу заметить, что удачи сопутствуют Бушину лишь тогда, когда его саркастический дар прочно опирается на истинные факты и документы. Когда же Бушин сочиняет нечто художественное и дает волю своему раздражению и личным обидам, то становится жаль газетной площади, щедро предоставляемой ему «Правдой» и «Советской Россией».

Неожиданно для меня и для людей, хорошо меня знающих, Бушин в течение последних нескольких месяцев трижды, казалось бы, без всякого повода в «Советской России» и в «Правде» обращался к моему давнишнему выступлению на забытом большинством писателей пленуме Московской писательской организации, который состоялся аж в конце 1972 года. (Бушин пишет – «еще вчера».) Незадолго перед этим пленумом в «Лит. газете» вышла отвратительная статья Александра Яковлева «Против антиисторизма», и главная цель критика сегодня – доказать, что: «Еще вчера, участвуя в идеологическом радении, устроенном с размахом в московской писательской организации вокруг знаменитой своим злобным убожеством статьи А. Яковлева «Против антиисторизма», С. Куняев развивал и конкретизировал идеи заведующего отделом пропаганды ЦК, доказывая, например, несостоятельность поэзии, «проливающей слезы над обломками старых храмов, убегающей от жизни под сень хат, крытых соломой, под своды церквей и мечетей, за частокол языка; на котором не говорят ни в городе, ни в деревне», а сегодня сам проливает слезы над обломками храмов и мечет эти обломки в бывшего зав. отделом пропаганды» («Правда», 10.03.93 г.). Словом, выходит, что Станислав Куняев, столько лет бывший яковлевским лакеем, осмелел только сейчас, когда его патрон стал частным лицом. Обвинение слишком тяжелое и ядовитое, чтобы я промолчал, но отвечаю, что Бушин в своих выводах допустил вольный или невольный подлог. Ошибка Бушина заключается в том, что он единственную короткую цитату из моего выступления двадцатипятилетней давности привел по изложению материалов пленума, опубликованному в «Лит. России», не заглянув в подлинную стенограмму, хранящуюся в архиве Московской писательской организации.