Книга Клад адмирала - Валерий Привалихин

Нетесов и Зимин, пока Бражников, сев за руль, отгонял машину со двора за угол дома, внимательно наблюдали за неторопливыми движениями оператора биолокации. Оба впервые присутствовали при таком действе, у обоих оно вызывало интерес. И даже Нетесов, старавшийся делать вид, будто ничего необычного не происходит, был весь в ожидании: что дальше?

– Это у него рамка биолокационная, – пояснил подошедший Бражников. – Если колыхнется, закрутится, значит, нашел что‑то.

– Я представлял эту рамку наподобие картинной или портретной, – сказал Зимин.

– А из какого она металла? – спросил Нетесов.

– Обычный алюминиевый провод, – ответил Бражников.

– Если так, то любой кусок провода можно взять, согнуть – и инструмент готов? – спросил Зимин.

– Не знаю. Может быть. Когда пулеметные ленты нашел, с этой рамкой работал, – сказал Бражников.

– Может, его сразу по линии, где колодец, направить? – предложил Зимин. То, что парень с косичкой на затылке и серьгами в ухе, приготовившись искать клад, держит в руках вместо сложного инструмента какой‑то жалкий полуметровый огрызок самого что ни на есть банального алюминиевого провода, пусть и по‑особому загнутого, его обескуражило. – Тогда все сразу станет ясно.

– Что ясно? Что он – шарлатан? Или что нет золота? – резко, заметив перемену в настроении друга, спросил Нетесов. Тут же прибавил: – Теперь‑то не торопи события.

Тихий этот разговор мигом свернулся, когда юный народный академик Игорь Васильевич Мазурин, постояв у поленницы, захлопнул крышку «дипломата» и с рамкой в руках направился к ним.

– Резонатор нужен, – обратился теперь уже к одному Бражникову.

– У Анны есть серьги, – с досадой сказал Бражников. – Идти придется.

– Что за резонатор? – полюбопытствовал Зимин.

– Образец того, что искать. Золото. Любое золотое изделие, – пояснил биолокаторщик.

Зимин и Нетесов переглянулись. Ни у того ни у другого не было обручальных колец. Нетесов в принципе не признавал кольцо на пальце. Зимин не носил уже два года – с тех пор как развелся с женой. Зато у Зимина во внутреннем кармане куртки в бумажнике были две золотые вещицы. Точнее, даже не вещицы: десятирублевая монета с профилем императора Николая II – одновременно память о поездке на рыбалку на речку Большой Кужербак, на таежную Мордвиновскую заимку и о внуке Степана Пушилина, канадском подданном Мишеле Пушели – и крохотный двенадцатиграммовый самородок, подаренный ему Сергеем после поездки в каньон Трех Лис.

Сергей отлично знал, что и монета, и самородок‑малютка у Зимина с собой. И Зимин выжидательно‑вопросительно смотрел на него: какое решение он примет, разрешит ли дать на время. Или же сочтет ненужным обнаруживать перед плохо знакомым, сомнительного рода занятий человеком, да и перед Бражниковым, что у них есть золото. И тогда придется ждать, пока Бражников сходит во второй свой дом, в Витебку, за золотыми серьгами жены.

– А проба в этом деле играет роль? – спросил Сергей оператора биолокации.

– Не очень, – ответил тот. – Хотя, конечно, идеально, чтобы резонатор и искомое были одной пробы.

– Золотая старинная монета годится?

– Вполне…

Сергей еле заметным движением глаз сделал знак Зимину, и через минуту царский червонец с Мордвиновской заимки был уже у биолокаторщика. С помощью кусочка пластыря, который, видимо, постоянно носил с собой, оператор биолокации поместил монету на запястье левой руки.

– А если золото в жестяной банке или, допустим, в железном ведре в землю закопано? Тогда как? – поинтересовался Зимин.

– Экран не играет роли, – был ответ.

Надо полагать, под экраном подразумевалась упаковка, в том числе и металлическая.

Биолокаторщик не счел нужным объяснять более подробно. Держа перед собой за кончики проволоку‑рамку, очень медленно, будто преодолевая сопротивление какого‑то тяжелого незримого груза, пошел, удаляясь от дома. Дойдя до сараев, сделал некрутую петлю и двинулся в обратном направлении. Казалось, он был совершенно спокоен, бесстрастен, однако проступившие на лбу бисеринки пота свидетельствовали об обманчивости такого впечатления.

Пока биолокаторщик вел свой поиск сравнительно далеко от засыпанного колодца, стоявшие около крыльца Нетесов, Зимин и Бражников следили за каждым его шагом и движениями рук с простым любопытством, не более. Однако по мере того как он приближался к несуществующему колодцу, любопытство сменилось нетерпеливым ожиданием.

Взгляды скрестились на операторе биолокации, на его рамке, когда он, трижды проделав путь в том, другом направлении, по двору, продвигался от сараев к дому почти точно по необозначенной линии, на которой, как уверял Бражников, некогда был колодец. Вот оператор биолокации оказался в трех, в двух шагах от колодца. Вот – в шаге. Вот ступил на него. Оставил позади…

Сергей перевел взгляд на Зимина, чуть заметно махнул рукой: что ж, дескать, не состоялось чудо, но бывает и хуже, не смертельно.

Как раз в этот момент алюминиевый проводок‑биорамка вдруг пришел в движение. Сначала слабо качнулся, потом – сильней, потом крутанулся вокруг своей оси. Раз, другой, третий, четвертый…

Биолокаторщик, замерев на месте сразу после того как рамка стала делать обороты, переместил ее вправо. Буквально на считанные тридцать‑сорок сантиметров. Потом сам чуть передвинулся на полшага, на шаг вправо. Подвинул рамку еще чуть вправо и вперед. Почти незаметно подвинул, но биолокационная рамка в его руках от этих уточняющих перемещений завращалась по осевой прямо‑таки с бешеной скоростью.

– Однако же… – Сергей даже присвистнул от удивления и устремился к биолокаторщику. Зимин и Бражников, как под гипнозом наблюдавшие за верчением рамки, тоже очнулись и тронулись вслед за Сергеем.

Место, где, по утверждению Бражникова, был старый колодец, и место, где ожила, закрутилась рамка, находились на расстоянии метров двух одно от другого. Бражникова память подвела, забыл, где стоял колодец, или же Тютрюмов устроил тайник неподалеку от колодца? Какая разница? Для Зимина было важно, что подтверждались его предположения о стереотипе поведения Тютрюмова: прятал драгоценности в колодцах или около них.

– А вы уверены, Игорь Васильевич, что там золото? – спросил Нетесов. – Может, какая железяка?

– В жизни все может быть, – философски заметил юный народный академик, положив на землю рамку точь‑в‑точь на месте, где она завращалась. Помолчав, растирая озябшие, покрасневшие от холода руки, категоричным тоном прибавил: – Золото! Возможен другой тяжелый металл, но это – золото!

– А можно сказать, сколько его? – поинтересовался Зимин.

– С точностью – нет. Но не меньше килограмма. От одного до десяти килограммов.

– Это значит, может быть и пять, и шесть? – спросил Бражников.