Книга Еще не поздно. Время собирать камни - Павел Дмитриев

Брюс Скотт не удержался и еще раз выстроил на листочке столбик цифр[286].

1968–4000

1970–8000

1972 – 16 000

1974 – 32 000

1976 – 64 000

1978 – 128 000

Дальше продолжать не имело смысла, Брюс совсем недавно разбирал с пасынком поучительную задачу с удваиванием зерен на шахматной доске[287], поэтому безумием казалась сама возможность долговременного бизнеса, основанного на схеме подобного бешеного роста. Однако из памяти никак не удавалось выбить очевидный факт: товарищ Филипп ничуть не сомневался в удвоении на протяжении как минимум десятка лет. Более того, ему было ясно, что стоимость кристалла есть функция его размера, соответственно либо микросхемы будут терять полцены каждую пару лет, либо за это же время их возможности возрастут вдвое.

Верить или нет товарищу Филиппу? Случайна ли его парадоксальная откровенность перед незнакомым собеседником? Или это тонкая игра, имеющая целью дезинформацию тайно засланного «агента 007» в ходе продуманной на сотню ходов вперед и назад комбинации всесильных спецслужб? А может, имело место предупреждение от гениального соотечественника, у которого коммунисты захватили в заложники жену и детей? Сложно поверить в такую чушь! Куда проще предположить: рассказанное – просто-напросто известная всем и каждому аксиома, которую глупо скрывать. Таким не сложно поделиться даже…

– Небось английские трапперы так же подробно, в мельчайших деталях, рассказывали об устройстве капсюльной винтовки индейцам! – не удержался от злого шепота бывший электромеханик.

Выходит, что в «Денди», а скорее, и во всем СССР инженеры и руководители верят в закон Мура, как в учение Маркса! Тогда как на родине первооткрывателя никто особо и не чешется… Впрочем, из разъяснений специалиста Брюс сумел «зацепить» главную проблему столь стремительного роста: как добиться окупаемости, если конкурент, вошедший в отрасль на пару лет позже, имеет чуть ли не двухкратное преимущество в себестоимости? Нет, разумеется, можно приспособиться и к такому зверскому ритму обновлений основных фондов. Но какой ценой?!

Неудивительно, что советские фабрики оказались в выигрышной ситуации. Мало того что в СССР и Восточной Европе у них фактическая монополия на сбыт, так еще и не надо задумываться о таком пустяке, как кредитование и своевременный возврат инвестиций. Главное, в Кремле поверили в закон Мура и приняли план об удвоении, подогнав под него все остальные производственные процессы.

И похоже, не прогадали. Наводнить мировой рынок своими микросхемами – это куда как интереснее, чем по примеру США построить для раннего обнаружения стратегических бомбардировщиков два десятка многоэтажных бетонных бункеров да установить в каждый пару компьютеров, каждый весом под триста тонн![288]А потом внезапно выяснить, что вся эта машинерия – ничто против советских баллистических ракет… Можно прямо написать в отчете CIA: «В правительстве Соединенных Штатов окопались идиоты, не видящие дальше своего носа!»

Станет ли основой жизни в будущем позитронный мозг, как писал мистер Азимов, или яйцеголовые изобретут что-то совсем иное? Нет смысла заглядывать так далеко. Сегодня понятно даже идиоту: советские микросхемы неслабо повлияют на рынок электроники, причем в ближайшие несколько лет и во всем мире… на рынок «Тетрисов» в том числе…

Мистер Скотт не удержался и с размаху шлепнул ладонью по лбу:

– Бинго! Так вот почему последний из приобретенных игровых автоматов сохраняет неизмененный внешний вид, но так легок и подозрительно пуст внутри! Вместо нескольких десятков плотно забитых электроникой плат осталась едва ли дюжина. Эдак через пару лет все потрошки «Тетриса» влезут в коробку из-под обуви!

От понимания этого страшного факта по спине владельца пяти… нет, целых пяти игровых автоматов пробежала тонкая струйка холодного пота. Какова будет себестоимость аппарата через два года? Пятьсот баксов? Тысячу? Вряд ли больше! Сможет ли «Денди» удержать прежний уровень цен для конечных потребителей? Разумеется, нет! Это просто нереально, не зря активизировались конкуренты, последнее их предложение смотрелось на фоне советского более чем здраво. А между тем лизинговый контракт – штука жесткая, по сути, выйти из него можно только через банкротство!

Так что можно принять за данность: завтра сосед-конкурент спохватится и сможет выставить в зал «Тетрисы» вдвое или втрое дешевле… Да еще, скорее всего, с цветными экранами и (с русских станется!) новой, убийственно интересной игрой! Что с этим делать? Нет, конечно, сразу клиенты не разбегутся, твердолобых водителей-дальнобойщиков так просто с места не сорвать. Опять же персонал удалось вышколить, путевого шефа заманить высокой зарплатой. В общем, до старости бизнес как-нибудь дотянет. Но быть может, проще продать, пока выручка растет? Оплатить домик во Флориде денег хватит с лихвой, останется и на университет Энтони… Хотя надо признать: последнюю пару лет семья Скотт уже привыкла жить не то чтобы на широкую ногу, но центы, по крайней мере, не считать. Затягивать ремень не хотелось, да и будущим внукам, knock on wood, подкинуть деньжат не помешало бы…

Сколько можно выручить за придорожную забегаловку в Луизиане, беднейшем штате страны? Пусть даже весьма популярную – среди соседей и водителей? Потянет это на сотню-полторы тысяч зеленых шкурок?[289]Скорее всего, да, только после того как раздашь долги банкирам-кровопийцам, хорошо, если четверть на счету останется. Хватит ли этого, чтобы спокойно встретить старость?!

Карандаш в руках Брюса бодро забегал по листу бумаги, создавая и немедленно разрушая варианты будущего. Через час и стаканчик виски со льдом под жирной чертой total красовался результат, увы, далеко не утешительный. Выхода получалось ровно два. Первый не таил сюрпризов: надеяться, что «Денди» не бросит старых клиентов, и продолжать прежний бизнес, не забывая обновлять парк игровых автоматов да меню ресторанчика. Придется лишь учитывать скорую потерю уникальности и соответственно постепенное, но неизбежное снижение доходов. Что автоматически означало машину и домик «как у всех», UNO для Энтони вместо MIT[290], а также крушение мечты хоть когда-нибудь вырваться из опостылевших болот.