Книга Упрямая девчонка - Элайна Фокс

— Нет, ты опять меня не понимаешь, — возразил Флинн с трудом удержавшись от улыбки. — Мне ничего не стоило жениться на тебе даже без денег прежде всего потому, что я знал, что рано или поздно вернусь отсюда в свое время. И еще я уверен, — торопливо добавил он при виде знакомой горькой гримасы на ее лице, — что мне удастся сделать это в Мерстане, через фонтан. Тем же путем, каким я попал сюда с самого начала.

С тоскливо сжавшимся сердцем он следил за тем, каким чужим и холодным становится ее лицо.

— Мистер Патрик… — Она запнулась и поправилась: — Флинн! Ты достаточно сообразителен, чтобы понять невозможность того, что ты говоришь о будущем. В конце концов, ради чего ты с таким упорством цепляешься за эту сказку? Ну подумай сам, это не укладывается ни в рамки здравого смысла, ни в рамки религии. Господь дал нам возможность родиться, прожить жизнь и умереть в отпущенные Им сроки. Разве ты сам в это не веришь? Как ты можешь жить до того, как появился на свет?

— Всего неделю назад я полностью согласился бы с каждым твоим словом!

— Ну, хорошо, — недовольно произнесла она, отложив в сторону книгу. — Если ты действительно из будущего, то должен знать что-то такое, что только должно случиться. Предскажи какое-нибудь выдающееся событие, чтобы у меня был повод тебе верить. — Она смотрела на него со снисходительным терпением, как на капризного ребенка.

— Все, что я могу предсказать наверняка, — сокрушенно признался он, — случится через много лет после твоей смерти. Как, к примеру… как машины. Все желающие обзаведутся такими экипажами, сделанными из стали, резины и пластика. Они будут бегать сами, без лошади, и в десять раз быстрее. Намного быстрее поездов, если, конечно, ты уже знаешь, что это такое. — Он помогал себе руками, рассеянно глядя в пространство и вспоминая картины из будущего. — А еще у нас будут самолеты — там, в небе. Мужчины… и женщины, конечно, смогут пересекать океан за несколько часов. И телевидение — такие ящики с картинками… вроде вертепов, маленькие театры на дому. И компьютеры…

Черт побери, ну как прикажете ей объяснять, что такое компьютер?! Но когда Флинн посмотрел на Мелисанду, то понял, что ее совершенно не трогает его отчаянная попытка что-то растолковать. Ей было любопытно — и все.

— Мелисанда, — веско промолвил он, — я не пытаюсь тебя развлекать. Поверь, мне не до шуток. И все эти вещи действительно будут! В 1969 году человек сядет в ракету и полетит на Луну — и провалиться мне на этом месте, если я вру!

— Мистер Патрик! — На этот раз она все-таки не удержалась от смеха. — Вам следует торговать своими историями! Кажется, у нас все-таки будет способ заработать себе на жизнь!

— Я хотел бы только одного — чтобы ты сама дожила до этих дней и увидела все своими глазами! — с горечью воскликнул он. — Жаль, что у меня под рукой нет хотя бы картинки… не нарисованной от руки, а напечатанной по новой технологии. Или фотографии. Впрочем, фотографию ты еще можешь застать.

— Флинн, пожалуйста, перестань. Это зашло слишком далеко. Тебе не следует упорствовать в своих…

— О'кей, погоди! Наполеон еще жив?

— Конечно, он выслан на Эльбу.

— Отлично! — вскричал Флинн. — Потому что я могу предсказать, что с ним будет дальше!

В ту же секунду сочувствия на ее лице как не бывало. Она скептически задрала брови.

— Он скоро сбежит с Эльбы!

— Подумаешь, новость! — рассмеялась она. — Да все только и говорят о том, что он наверняка сбежит!

— О'кей, тогда слушай дальше. Как только он сбежит, начнется еще одна война, и она войдет в историю под названием «Сто дней Наполеона».

— Сто дней Наполеона? — Кажется, Флинну все-таки удалось задеть ее за живое! — Неужели войска союзников окажутся настолько слабы? Или это не мы, а он продержится всего сто дней?

— Он, конечно, он! Его разобьют окончательно, в месте под названием Ватерлоо, а потом сошлют на остров Святой Елены. Вот только я не уверен… какой сейчас год? 1815-й? — Он ненадолго задумался. — Нет, не знаю, но ели его уже отправили в ссылку, то сто дней должны начаться в этом году. Не думаю, что он долго торчал на этой Эльбе. К сожалению, я мало что запомнил из курса по истории, да и школу окончил давным-давно.

— По-моему, тебе ни в коем случае не следует говорить об этом с кем-то еще. Тебя немедленно обвинят в измене. Скажут, что ты составил заговор с целью его освободить.

— Ну да! — расхохотался Флинн. — Кроме меня, его освобождать некому!

— Послушай, такими вещами не шутят!

— Да ладно, я ведь ни с кем об этом и не говорил, кроме тебя. Да и то только потому, что хочу, чтобы ты поверила в мою историю. Давай сделаем так, — он схватил с ночного столика клочок бумаги и сунул ей в руки, — запиши все, что я сказал. И когда это произойдет, у тебя останется доказательство того, что я не врал. Правда, я не уверен, произойдет это в будущем году или в этом. — И он оглянулся в поисках карандаша или ручки. Но Мелисанда отложила бумагу в сторону, откинулась на подушки и с упрямым видом скрестила руки на груди.

— Это может подождать и до завтра, у нас достаточно времени. Ты же сам сказал, что «сто дней» начнутся не скоро. И пока твое предсказание не сбылось — как прикажешь мне тебе верить?

— Ну, не знаю. — Он устало пожал плечами. Наверное, такую же усталость чувствовал сам Господь, когда к нему слишком приставали с бесконечными требованиями сотворить новое чудо. — Наверное, тебе просто придется поверить мне на слово. Прости.

— А больше ты ничего не помнишь? Неужели наша эра оказалась так бедна событиями, достойными сохраниться в анналах истории?

— Пожалуй, что так. Она действительно была бедна событиями. Но впрочем, что с меня взять? Я никогда не был в ладах с историей. — Он внимательно посмотрел на нее, уютно устроившуюся в теплой постели на мягких подушках и не спускавшую с него вопросительного взгляда. Странно, почему он тратит столько душевной энергий на то, чтобы заставить эту девчонку поверить ему? Можно подумать, ее вера или неверие могут как-то повлиять на его возвращение домой.

Скорее всего ему хочется заставить Мелисанду поверить, чтобы она не считала его негодяем, способным бросить ее одну после свадьбы. Особенно теперь, когда она осталась без денег.

— Ах, какая жалость! Ты не можешь вспомнить ничего значительного, чтобы у меня не было выбора, верить тебе или нет.

— Мелисанда, послушай меня. По-моему, это совершенно не важно, веришь ты мне или нет. Как только я исчезну, тебе не о чем и не с кем будет спорить. Вот почему эта поездка в Мерстан так важна.

— Чтобы ты получил возможность вернуться в свой фонтан и оставить меня на произвол судьбы? — колко заметила она.

— Нет, чтобы я смог убедить герцога, что действительно являюсь его сыном, и оставить тебя под его покровительством.

— Значит, ты признаешь, что являешься его сыном? — благоговейно прошептала она, не сводя с него широко распахнутых глаз.