Книга Влюбленный опекун - Лаура Кинсейл

– Мистер Бриджуотер, я правильно полагаю, что в Ашленд-Корте имеется портрет лорда Александра?

– Да, сэр, это так.

– И где он висит?

– В гобеленовой комнате, сэр, на северной стене, около двери. Обычно он висел в галерее, но мистер Элиот перенес его наверх после смерти отца.

– Ваша светлость, – обратился Вуд к лорд-канцлеру, – я прошу позволения представить здесь упомянутый свидетелем портрет. Это работа сэра Джорджа Ричмонда. Лорд Александр позировал художнику в декабре 1849 года, когда ему было тридцать лет.

Когда портрет внесли, Вуд дал указание расположить его рядом с Грифом так, чтобы лорд-канцлер мог одновременно видеть и картину, и обвиняемого.

Гриф хорошо видел, как изменилось лицо канцлера. Его седые брови взметнулись вверх, и он медленно кивнул:

– Ваш аргумент весьма убедителен, адвокат. Поверните портрет так, чтобы его могли видеть лорды.

Помощники судебного пристава поставили портрет на ступеньки перед пустым троном и повернули его. По залу тут же пронесся гул голосов.

На картине был изображен молодой человек, позади которого вместо традиционной собаки и греческого храма виднелся штурвал корабля; в правой руке моряк держал секстант. Он слегка прислонился к коробке рулевого управления, его светлые волосы развевались по ветру, а на лице сияла смелая улыбка.

– Не этот ли портрет вы упоминали, мистер Бриджуотер? Это он висел в гобеленовой комнате в Ашленд-Корте?

– Да, сэр. – Бадгер кивнул. – Он и есть.

В этот момент Тесс подумала, что если бы Гриф, стоя у штурвала «Арканума», мог посмотреть на себя в зеркало, он увидел бы именно эту картину.

Тесс так и не смогла заставить себя остаться в зале во время голосования. Когда Грифа увели, она выскользнула наружу, надеясь, что ей удастся поговорить с ним, но к тому моменту, когда она вышла в холл, он уже исчез.

После этого ей оставалось только ждать, сидя в офисе Вуда. Адвокат все не появлялся, и это ее ужасно расстраивало. Она его жена, и Гриф нуждается в ней. Разве она не имеет права быть с ним, когда их будущее висит на волоске? И почему он не попросил встречи с ней?

Впрочем, Тесс знала почему. Гриф расстался с ней, потому что не любил ее, и у нее не было оснований думать, что он изменил свое отношение к ней. Правда, он пытался спасти ее от Стивена, и это тоже кое-что значило. Он рисковал жизнью ради нее, и Тесс уцепилась за эту надежду, хотя знала, что она весьма слаба. Чувство вины, долг, гнев и еще множество причин могли заставить его вернуться, чтобы спасать ее, но ни одна из них не имела отношения к любви.

Наконец ее пригласили на оглашение приговора, и она, тихо войдя в зал, остановилась в том же месте, где стояла раньше. Затем ввели Грифа. Выражение его лица было все таким же подавленным.

Остановившись перед ступеньками трона, Гриф так и не поднял глаз.

– Милорд!.. – Лорд-канцлер сделал паузу.

Стоявший рядом со своим подзащитным Вуд многозначительно кашлянул, и Гриф поднял голову.

Канцлер чуть заметно улыбнулся ему странной улыбкой и потом заговорил снова:

– Милорд, присутствующие здесь пэры обсудили представленное им утверждение о том, что вы являетесь Грифоном Артуром Меридоном, маркизом Ашлендом. Принимая во внимание свидетельские показания и все то, что было предъявлено по делу, члены палаты лордов единодушно согласились признать вас Грифоном Артуром Меридоном, достопочтенным маркизом Ашлендом, с возвращением вам всех соответствующих прав и привилегий.

Тесс проглотила подступивший к горлу ком, но ее радость тут же померкла. Впереди было судебное разбирательство факта убийства, а Грифа, казалось, совершенно не тронуло изменение его статуса, как и то, что он в одно мгновение вошел в число богатейших людей империи.

Заседание продолжилось, и секретарь зачитал обвинительный акт, а затем заключение суда присяжных Винчестера, после чего лорд-канцлер снова обратился к Грифу:

– В данный момент вы присутствуете на судебном разбирательстве в связи с предъявленным вам обвинением в убийстве Стивена Элиота из Гэмпшира. Это обвинение имеет весьма серьезные основания, учитывая приговор, вынесенный судом присяжных.

Тесс крепко сжала руки, а потом заставила себя спрятать их в юбке.

– Тем не менее, милорд, – продолжил лорд-канцлер, строго соблюдая формальности, – вы можете считать этот приговор недействительным, поскольку вам повезло родиться вашей светлостью и, согласно конституции нашей страны, вас могут судить только члены палаты лордов.

Внимательно глядя на Грифа, лорд-канцлер терпеливо ожидал ответа, а когда его не последовало, после небольшой паузы добавил:

– Не знаю, может ли это послужить утешением для человека в вашем положении, но должен напомнить, что вас будут судить люди, чья справедливость не вызывает сомнений. На их решение влияют только ясные и правдивые показания.

Гриф по-прежнему не проявлял никаких эмоций; он выглядел очень усталым, и Тесс надеялась, что ему хотя бы предложат сесть. В зале возникла напряженная тишина, и тут адвокат поднял руку.

– С каким заявлением вы обращаетесь теперь? – спросил у него лорд-канцлер.

Вуд выступил вперед:

– Его светлость заявляет о своей полной невиновности, милорд.

Как только прозвучала эта фраза, со своего места поднялся человек, в котором Тесс узнала главного прокурора. Здесь он будет выступать в качестве обвинителя.

– Уважаемые лорды, – важно произнес он, – после тщательного обсуждения столь волнующих обстоятельств дела, которые пролили свет на личность и поступок обвиняемого, мы пришли к заключению, что у нас нет никаких оснований считать подсудимого виновным. Поэтому мы снимаем с него обвинение.

Тесс прижала руки ко рту, чтобы сдержать крик радости, готовый сорваться с ее губ.

В этот момент Гриф поднял голову и увидел ее.

Он был настолько потрясен, что его колени подогнулись и дыхание замерло в груди. В глазах у него потемнело, зал, а вместе с ним лорды и Тесс слились в одну светящуюся точку в конце длинного туннеля.

Тупая боль распространилась по всему его телу, горло душило готовое вырваться рыдание. Его радость была подобна агонии, но он все еще боялся, что мозг сыграл с ним злую шутку и что тонкая фигура, наполовину скрытая в углу помещения, была не более чем плодом его воображения.

Однако цепи у него на руках были вполне реальными, также как и голос лорд-канцлера, произносящий слова, которые Гриф едва улавливал.

– Означает ли это заявление, что дальнейшее рассмотрение дела следует прекратить?

– Ваша светлость, – сказал главный прокурор, – факты, изложенные в этом деле, чрезвычайно противоречивы. Чтобы не испытывать ваше терпение, позвольте мне кратко сообщить следующее: мы уверены, что подсудимый вошел в дом, не имея намерения совершить ограбление или убийство. Мы также уверены, что потерпевший имел достаточные основания напасть на подсудимого, что он и сделал. Подсудимый искренне старался избежать кровопролития. По существу, речь идет о самозащите, и представитель обвинения со стороны Короны не видит оснований для дальнейшего рассмотрения этого дела.