Книга Мое бурное прошлое - Лорен Хендерсон

– Отлично! Раз уж она привыкла утирать сопли всяким малявкам, с тобой справится одной левой.

На это можно было и обидеться, но Барт расхохотался:

– Она так и говорит! Надо бы вам как-нибудь встретиться. Вы точно споетесь!

Ага, отчего бы не привести принцессу Кенсингтонскую на чашку чая в мою, на ее взгляд наверняка убогую, нору в бывшей муниципалке? Или, может, ей стоит вытащить меня как-нибудь в магазин, чтобы я с ее помощью прибарахлилась как подобает…

– Итак, чем обязана твоему визиту? – сухо спросила я. – Опять будешь нудеть о своем проигрывателе?

– Угу, в общем, да, – сказал Барт, прикончив виски с содовой. – Сотню лет собирался забрать его.

– Но, Барт, он ведь даже не работает. Он не работал уже семь лет назад, когда ты его сюда приволок.

– Все равно, хочу опробовать. У меня куча древнего винила.

– Знаю, – раздраженно ответила я, – они же у меня валяются.

– Да? – Барт просветлел. – Отлично! А я-то думал, куда их сунул?

– Я бы давно отправила на помойку это барахло, да только не хотела надрываться.

– Ты что, Джу! – У Барта расширились глаза. – Им же цены нет!

– И поэтому ты не помнишь, куда их сунул, – язвительно заметила я.

Вместо того чтобы взбеситься, Барт снова рассмеялся.

– Узнаю мою Джу, – с нежностью проговорил он. – Хлесткая как хлыст.

Удивительно, но ему всегда удавалось нейтрализовать мои колкости.

– Вот теперь, надеюсь, ты все заберешь, – неожиданно для себя произнесла я.

Когда Барт въехал ко мне, он привез очень мало вещей, а увез и того меньше. Все, чем мы обзавелись вместе, – все это добро осталось мне. С накопительской жилкой у Барта туговато, он легко (даже инфантильно) топал по жизни, целиком полагаясь в житейских вопросах на своих подруг. И похоже, богатенькая Люси прекрасно справлялась со своей задачей.

Барт погрустнел.

– Похоже, что так. Какая-то одежонка оставалась, но ее можно выкинуть.

– Что я и сделала сто лет назад! – взорвалась я. – И почему это должно быть моей заботой? Сам не в силах разобраться со своим барахлом?

– Ты же сменила замок – после того, как вышвырнула меня на улицу подыхать! Забыла?

Я фыркнула:

– Не трепи языком, Барт! Подыхать! Можно подумать, тебе пришлось ночевать в прихожей у друзей. Ты ведь сразу подкатил к этой чокнутой буддистке!

Барт опять захохотал:

– Черт, я и позабыл об Эйлин.

Я не удержалась и тоже рассмеялась.

– Ты вел себя с ней по-свински, – упрекнула я, продолжая хихикать, – разбил бедняжке сердце.

– Это она вела себя со мной по-свински! – возмутился он. – Заставляла жрать сою и вареный укроп три раза в день! Я бы и близко не подошел к этой дуре, если бы ты не обошлась со мной так жестоко! Утопающий хватается за укропинку!

Я снова рассмеялась, вообразив Барта сидящим на соево-овощной диете.

– Ну, – сказал он, взглянув на часы, – пора мне топать. Погружу свои пожитки – и в путь. Должен успеть к одиннадцати.

– Это еще куда?

– Домой к Люси, естественно, – ответил он так, будто это была очевиднейшая вещь на земле.

– Что?! Она устроила тебе комендантский час?

– Ты совсем сдурела, Джу! – взъярился Барт, припомнив, что лучшая защита – нападение. – Ты сегодня словно кошка ошпаренная!

Его лицо выражало искреннее недоумение. Нет, все-таки мужчины – законченные дубины. Барт и в самом деле не понимал, почему я так окрысилась на него из-за Люси. Любой женщине понадобилась бы пара секунд, чтобы поставить точный диагноз – собака (а точнее, сука) не сене.

– Проигрыватель на старом месте? Отлично! Там же, где и всегда! – ностальгически произнес он, вытягивая провода.

– Смотри не выруби мне все на свете, – уныло сказала я, забираясь на диван с ногами.

Проигрыватель я никогда не включала, более того, вечно раздражалась, что он уродует комнату и занимает место, которое я с толком использовала бы для хранения журнального хлама. И все-таки, видя, как его уносят, да еще заодно с изрядной грудой пластинок (раздражавших меня не меньше), я почувствовала, как в сердце покалывает. Барт ушел навсегда, и через пару минут в моей квартире не останется ничего, что напоминало бы о нем. Конечно, у нас с ним закончилось все очень давно, и слава богу, что закончилось, но я его так любила, а теперь в память о нем останется лишь пыльный прямоугольник там, где стояла вертушка.

Когда мы жили вместе, мне очень нравилось, что у Барта неизменно прекрасное настроение, но сейчас эта его черта обернулась против меня. Он явно не чувствовал, сколь трагичен данный момент. Совсем напротив, Барт выглядел еще более счастливым, я почти читала его мысли: «А что? Мы с Джулс по-прежнему друзья! А дома меня ждет классная девушка! К тому же, глянь, я выручил свой проигрыватель! И пластинки!»

– Ты все это не унесешь за один раз, – заметила я, когда Барт водрузил пластинки на проигрыватель.

Он с сомнением оглядел конструкцию:

– Пожалуй, ты права. Отволоку сперва пластинки. У меня тут тачка припаркована.

– Так у тебя теперь машина?

– Угу, крутейший джип. Одолжил у брата Люси. Барт распахнул дверь и вывалился на лестницу.

– Я быстро! – проорал он. – Дверь закрывать не буду, чтобы тебе не бегать к домофону.

Прислушиваясь к его тяжелым шагам, я почувствовала себя покинутой. Никогда еще мне не было так ясно, что настала пора двигаться вперед. И проблема даже не в том, что я прожила четыре года под хмурой завесой ностальгии по Барту, тайно желая, чтобы он вернулся – навсегда. Нет, причина в другом – в том, что все это время я делала то, что делала: переспала с большей частью смазливых самцов Лондона и в результате окончательно и бесповоротно перебесилась. Поначалу мне было очень сложно выкинуть Барта из головы, но со временем удалось. Я порезвилась за двоих или даже за троих (за Джил уж точно), но теперь с меня хватит. Господи, я и не догадывалась, что настанет время, когда мне снова придется решительно шагнуть в кромешную тьму.

У меня нет выбора. Идти мне больше некуда. Попытка вернуть Барта обречена на неудачу. И что я имею? Мамочку, которая не подпустит меня к себе на пушечный выстрел. И брата, который… Нет, с Крисом все в порядке. Похоже, он увлекся своими курсами. Но раз даже Крис начинает взрослеть, то мне в мои тридцать три и подавно следует об этом подумать. Кроме того, в ближайшие лет десять в мои планы не входит гоняться по клубам за парнями. Я не против, но беда в том, что они вряд ли захотят. Лицо Алекса всплыло в памяти, смешная сеточка морщинок вокруг глаз, когда он улыбался, – невероятно трогательный образ. Вот именно, это просто образ, вздохнула я. Мы больше не встретимся. Алекс стал для меня символом взрослой жизни, которую мне придется вести, когда клубные красавцы забракуют меня как залежалый товар.