Книга Хроники Клифтонов. Книга 1. Лишь время покажет - Джеффри Арчер

— А что я получу взамен? — капризно спросила я, не желая показывать, как сильно хочу увидеть Гарри.

— Мой граммофон, — пообещал он.

— Насовсем или только попользоваться?

Некоторое время Джайлз молчал.

— Насовсем, — нехотя решил он.

— Тогда отдавай сейчас, — потребовала я, — а то еще забудешь.

К моему удивлению, он согласился.

Еще больше я удивилась, когда на следующий день моя мать купилась на его маленькую уловку. Джайлзу даже не пришлось вызываться самому — папа настоял, чтобы он меня сопровождал. И мой лживый братец еще сделал вид, будто возмущается, но в итоге уступил.

На следующее утро я встала пораньше и долго выбирала наряд. Он должен был выглядеть в меру строго, иначе бы мама что-то заподозрила, но мне, с другой стороны, хотелось наверняка добиться внимания Гарри.

В поезде я вышла в уборную, надела мамины шелковые чулки и чуть тронула губы помадой — не так ярко, чтобы Джайлз обратил внимание.

Как только мы остановились в отеле, брат сразу же захотел отправиться на виллу Боргезе. Я тоже.

Пока мы шли через сады к вилле, на меня оглянулся какой-то солдат. Такое со мной случилось впервые, и я невольно покраснела.

Стоило нам войти в галерею, как Джайлз тут же устремился на поиски Гарри. Я приотстала, притворяясь, будто меня весьма занимают все эти картины и статуи. Мне нужно было произвести впечатление с порога.

Когда я все же их нагнала, то обнаружила Гарри болтавшим с моим братом, в то время как тот даже не притворялся, будто его слушает, потому что ему явно вскружила голову экскурсовод. Спроси он меня, я бы сразу сказала, что у него нет ни малейшего шанса. Но старшие братья редко прислушиваются к мнению сестер, когда речь заходит о женщинах; а я бы посоветовала похвалить ее туфли, которым даже я позавидовала. Мужчины полагают, будто итальянцы знамениты лишь автомобилями. Единственное исключение из этого правила — капитан Таррант, который точно знает, как найти подход к даме. Мой брат мог бы многому у него поучиться. Но Джайлз воспринимал меня как несмышленую младшую сестренку, хоть слово «несмышленый» и не входило в его лексикон.

Я выбрала момент, направилась к ним и подождала, пока Джайлз нас представит. Вообразите мое изумление, когда Гарри пригласил меня на ужин. Я думала лишь о том, что не взяла с собой подходящего вечернего платья. За ужином я выяснила, что брат заплатил Гарри тысячу лир, чтобы сбыть меня с рук, но тот отказывался, пока Джайлз не согласился расстаться еще и с записью Карузо. Я сказала Гарри, что ему досталась пластинка, а мне граммофон. Он не понял намека.

Переходя дорогу на обратном пути в отель, он впервые взял меня за руку, а когда мы добрались до тротуара, я его не отпустила. Я не сомневалась, что Гарри впервые в жизни касался девичьей руки, он даже взмок от волнения.

Я подбивала его к поцелую, когда мы дошли до отеля, но он только пожал мне руку и пожелал доброй ночи, как будто мы были приятелями. Я намекнула, что не плохо бы по возвращении в Бристоль встретиться вновь. На этот раз он ответил уже уверенней и даже предложил несказанно романтичное место: Центральную городскую библиотеку. Он объяснил, что там мы точно не нарвемся на Джайлза. Я с радостью согласилась.

Было чуть позже десяти вечера, когда Гарри ушел, а я поднялась к себе в номер. Несколько минут спустя я услышала, как Джайлз отпирает дверь своей спальни. Я невольно улыбнулась. Его вечер с Катериной никак не мог стоить записи Карузо и граммофона.

Парой недель позже, когда наша семья вернулась в долину Чу, на столике в вестибюле меня ждали три письма, и все конверты были надписаны одним почерком. Если отец и заметил, то ничего не сказал.

В течение следующего месяца мы с Гарри провели много счастливых часов в городской библиотеке, и никто ничего не заподозрил — не в последнюю очередь потому, что он нашел комнату, где нас вряд ли бы кто-нибудь обнаружил, даже Дикинс.

С началом триместра, когда мы больше не могли видеться так часто, я вскоре заметила, как сильно скучаю по Гарри. Мы писали друг другу через день и пытались встречаться хотя бы на несколько часов по выходным. И так бы, вероятно, все и продолжалось, если бы не нечаянное вмешательство доктора Пейджета.

Однажды в субботу утром, за кофе в кофейне «У Карвардина», Гарри, успевший поднабраться мужества, сообщил мне, что его учитель английского уговорил мисс Уэбб позволить ее ученицам принять участие в спектакле Бристольской классической школы. К тому времени, как три недели спустя состоялись прослушивания, я уже знала роль Джульетты наизусть. Бедный невинный доктор Пейджет поверить не мог своей удаче.

Репетиции означали не только то, что мы сможем проводить друг с другом три вечера в неделю, — нам дали роли юных возлюбленных. Когда поднялся занавес, играть нам уже не приходилось.

Первые два представления прошли так хорошо, что я с нетерпением ждала прихода родителей на последний спектакль. Правда, я не сказала отцу, что играю Джульетту, поскольку хотела устроить сюрприз. Вскоре после моего первого выхода меня отвлек шум — кто-то спешно покидал зал. Но доктор Пейджет несколько раз повторил нам, чтобы мы не смотрели на зрителей — это разрушает чары, а потому я понятия не имела, кто это так демонстративно ушел. Я молилась, чтобы это оказался не мой отец, но, когда тот не пришел за кулисы после представления, поняла, что молитва не была услышана. Ситуацию усугубляла моя уверенность в том, что эта вспышка адресовалась Гарри, хотя я по-прежнему не знала причин.

Вернувшись домой тем вечером, мы с Джайлзом сели на лестнице и подслушали очередную родительскую ссору. На этот раз все оказалось иначе — я никогда не слышала, чтобы отец был так груб с мамой. Не в силах этого вынести, я ушла к себе в комнату и заперлась.

Я лежала на кровати, думая о Гарри, и вдруг услышала тихий стук в дверь. Когда я отворила, мать, даже не пытаясь скрыть недавних слез, велела мне собрать небольшой чемодан. Такси отвезло нас на вокзал, и мы как раз успели к первому утреннему поезду до Лондона. По дороге я написала Гарри письмо, рассказав о случившемся и объяснив, как со мной связаться. Я бросила конверт в ящик на вокзале Кингс-Кросс перед тем, как мы пересели на поезд до Эдинбурга.

Вообразите мое удивление, когда на следующее утро Гарри с моим братом объявились в замке Малджелри как раз к ужину. Мы провели в Шотландии девять восхитительных дней. Мне совершенно не хотелось возвращаться в долину Чу, хотя отец позвонил и извинился за свое поведение на спектакле.

Но я знала, что рано или поздно нам придется отправиться домой. На одной из долгих утренних прогулок я пообещала Гарри выяснить, почему мой отец так враждебно настроен к нему.

Когда мы прибыли в особняк, папа всячески изображал миротворца. Он попытался объяснить, почему так плохо обращался с Гарри все эти годы, и мою мать и Джайлза, похоже, удовлетворили его оправдания. Но я сомневалась, что он рассказал нам всю историю целиком.