Книга Река Снов. Лес на краю света - Сергей Сезин

Поел, попил, вымыл кружку, засунул умывальные принадлежности в ранец. Остатки пайка (точнее, его большая часть), не использованные сейчас, отправились в наспинный карман жилета. Долил флягу водой доверху. Итого — у меня в наспинной сумке неполный паек с концентратами, а в ранце четыре тех, где все в банках. Еще четыре таких лежат в тайнике.

Теперь оружие. Я решил вооружиться чуть по-другому, поэтому резервный кольт покинул место на спине и был подвешен в кобуру на левое бедро. Кобура там закрытая (об ее замене я в Казани не подумал), но все равно извлечь его так быстрее, чем из-за спины. Нож устроился в кармане жилета. В карабине пока обыкновенные патроны. Пока я иду по открытому месту и есть возможность сменить магазин. А вот в лесу вставлю тот, что с магическими пулями в патронах.

Все взял и ощущаю себя малость перегруженным. Ладно, пора выходить. До леса километров шесть-семь. Утро еще раннее, солнце не печет. Как-нибудь дотащусь.

Вновь в голове звучит: «Солдат, учись свой труп носить».[12]Что ж, вперед, к своему Бирнамскому лесу.

Путь к лесу оказался тяжелым. Груз гнул в дугу. Как-то я несколько переоценил силы, когда прикидывал вес баллона. Но других вариантов нет и не будет. Не будет лошади, не будет автомобиля, не будет дирижабля, которые понесут его за меня. Так что выбор свелся к двум вариантам — или я его несу, или я его бросаю. Хватило меня километра на два с половиной, после чего я вышел на небольшой бугорок, на котором устроил себе короткий привал. С бугорка как раз открывался приличный вид на нужный мне лес. Я его даже окрестил для себя Черным лесом. Это не тот Черный лес, что был мне знаком, но какое-то сходство у них имелось. Вот какое — не скажу точно, но я его ощущал. Впрочем, если бы наш отряд пал там жертвой эпидемии дизентерии, то тот Черный лес стал бы также местом, куда не принято лишний раз приходить. Сначала от запаха, потом от духов павших наемников. Я знал по крайней мере десяток человек, у кого хватило бы противности в их натуре, чтобы портить жизнь окружающим не только при жизни, но и после нее.

Но жители Чернолесска никогда не узнают, кто их лишил удовольствия общаться с десятком плохо воспитанных призраков.

Когда я скинул с себя ранец и баллон, на секунду показалось, что взлечу. А идти еще очень далеко. Так я приду к озеру и ничего сделать не смогу — паду на болотистый берег и не встану. Нехорошо.

Ладно. Чуть попозже попробуем один стимулятор. Ничего хорошего в стимуляторах нет, они — это кража ресурсов у будущего, но пока не до этого будущего. Посидел с треть часа, отпил воды и взвалил опять свою ношу на плечи.

Поскольку был я зациклен на тяжести ноши, некогда было наслаждаться красотами природы. Так, ровное место — и слава богам, что не изрытое и не нужно какой-то овраг обходить. Перебрел через речушку — это явно Забуйка, только шириной уже метра в три и глубиной, позволяющей совершенно не бояться промочить ноги, прошел без остановки через полосу каких-то кустов (могу сказать, что не колючих, и это все о них)…

Вообще как-то шел, шел и не ощущал, что вот-вот упаду. Неужели втягиваюсь потихоньку? Да не может такого быть, чтобы за полтора часа ходьбы с грузом втянулся в необычную нагрузку. Может или нет, но как-то легче идти. Или там был небольшой подъем, на глаз почти не видный, но ощущаемый организмом, а сейчас я иду по такому же слабовыраженному склону, и мне чуть-чуть легче?

Не доходя до леса шагов пятьдесят, я решил устроить маленький привал и кое-что предпринять.

Для начала скинул груз и присел на выступающий из земли камень. Потом вынул из кармана жилета специально положенные туда утром галеты с джемом и сжевал их. Теперь водички — и хорошо совсем будет.

После второго завтрака я попытался прослушать лес Волчьим Ухом. Ничего особенного: ветер, редкие птичьи трели, беготня разной мелочи. Теперь посмотрим на наличие магических источников. Передо мной нет, а вот под землей что-то есть. Может, вода, может, рудная жила. Я не маг земли, оттого мне это не дано — определить сквозь толщу, что это там.

Ладно, пора в лес. Вновь навьючил на себя груз, карабин повесил на правое плечо так, чтобы было удобно его вскидывать. В нем теперь магазин с магическими пулями. В левой руке рабочий кольт со взведенным курком.

Кепи надвинуто на брови (я всегда так делаю, когда чего-то опасного ожидаю).

Пора.

Лес встретил меня молчанием. Я только что прослушивал Волчьим Ухом — птицы пели. А вошел — нет. Тишина, и тишина как-то гнетет. Ибо ее не ожидаешь. Хоть я уже слышал, что лес аномально тих. Наверное, с первого шага здешние охотники начинают беспокоиться из-за этой тишины, она все гнетет и гнетет их, пока охотник с большим облегчением не покинет этот лес. Если же с ним что-то неприятное случится, он расценит тишину как зловещий предвестник этого несчастья. Густой еловый лес сменялся участками соснового, На одной поляне встретилась пара дубков. А тишина действительно гнетет, и почти никого вокруг. Ни птиц, ни мелких зверушек. Так, летают насекомые, муравьи ползают, и это мешает счесть лес мертвым. Но заставляет понимать его притаившимся, как хищный зверь перед прыжком.

Поэтому когда тишина внезапно была нарушена, я чуть не выстрелил. Это не был прыжок дикого зверя, это был голос.

Резко повернулся налево, к голосу — никого. А голос звучит: «Кто летает выше крыши…»[13]— дальше еще что-то, чего уже не разберу, потому что голос становится тише. Доносится из куста. Можжевелового.

Что это? В священной книге моей бабушки Ани была история про голос из куста, который сообщил кому-то, чтобы тот нес какую-то весть для всех. Что там была за весть, я уже не помню. Но вроде бы куст горел, но не сгорал. Ах да, это был пророк, которого звали Моисеем.

Гм. И еще куст требовал разуться перед ним. Да, пророк, услыхавший это, был не меньше меня озадачен. Или я тоже пророк, жил всю жизнь, этого не зная, а теперь должен сообщить кому-то весть, что еще кто-то летает выше крыши?

Куст не горит, обыкновенный можжевельник, растет на небольшом холмике.

А голос звучит вновь: «Зачем я сделал это? Зачем? Для чего я это совершил?» Фу ты, ну ты, прямо оживший ад Данте. Человек, отбывающий муки в кусте. А что он там совершил, перед тем как умереть и стать кустом? Всех убил, один остался? Предался инцесту? Съел живьем всех младенцев?

Вновь голос: «Кто летает выше крыши — то спецназ летучей мыши!» Туды бы его, этого грешника кающегося. Сейчас опять занудит, чтобы его простили, и зачем он сделал это. И точно, занудил. Да, дело идет к тому, что быть мне пророком.

Спрошу его, за какие заслуги он в куст замурован и при помощи шипов разговаривает.

Спросил. Он меня не слышит. То ли вообще не может, то ли погрузился в самобичевание и не способен оторваться от этого.